И еще играл. А когда проигрывал, то злился…
И Кирису приходилось прятаться.
А еще ночевать на берегу. Он прятался под старой отцовской лодкой, там и спал. Летом еще ничего, а вот зимой подмораживало, не спасало и тряпье, которое Кирис притащил. Впрочем… все в прошлом.
— Он утонул в том году, — сказала Илзе.
— Сам?
— Он был пьян… кто лезет в море пьяным? Оно не простит… да и у меня хорошая память. А вот кровь его я брать не стала. Горькая. У пьяниц всегда кровь горькая. Рыбы этого не чувствуют. Тебе его жаль?
— Нет.
Кирис в последний раз заглядывал домой двадцать лет тому назад… странно как.
И наверное, если дядьки действительно не стало, стоит навестить… просто посмотреть.
С другой стороны, в том доме уже ничего не осталось от прошлого, родительского. Так чего ради?
— Ты это мне хотела рассказать?
— Не только… не бойся. У меня уже есть мужчина. А мы выбираем только раз в жизни. Может, поэтому нас почти и не осталось?
Ее волосы были мокрыми.
С них натекла целая лужа, и вода казалась красной, как кровь.
— А я просто хотела предупредить… ты был добрым. Ты прятал меня под лодкой, когда… помнишь, той зимой? Мы вместе провели ночь.
Сидели, закопавшись в тряпье, слушали море. Илзе слушала, а Кирис пытался понять, что такого есть в шелесте волн, что он способен заворожить.
— На следующий день ты исчезла…
Она кивнула.
— Но ты был добр… остерегайся твари.
— Какой?
— Из запределья. Сарраш помнят добро… и не едят людей без веской на то причины.
Наверное, это можно было счесть полезным знанием.
— Тварь здесь. Давно. Она проснулась. Она приняла свою суть. — Илзе поморщилась. — Тварь пытались утопить в море, но оно не принимает тварей. Теперь она здесь. Шепчет. Не слушай голосов. Тварь хочет тебя убить. И не только тебя.
— Спасибо.
— Приходи. Позови. И я приду… только за помощь придется платить. Таков закон. Море не понимает, когда закон нарушают…
— Тогда не буду.
— Хорошо…
Она исчезла, а камни вдруг стали рассыпаться, вся та огромная груда, которая казалась неподвижной. Сколько раз Кирис сам забирался на ее вершину, прыгал, пробуя на прочность. И камни держались. А тут… грохот был оглушителен.
Не грохот — стук.
В дверь.
Камни исчезли, осталась комната.
Белый потолок. Пятно лунного света на подоконнике и черная ветка, словно рука чудовища, прилипла к стеклу. Но стучала не она.
В дверь.
И не так уж и громко… и надо вставать, только по телу разливается мерзковатая слабость. И до двери дойти — почти подвиг. Ведь просто так посреди ночи стучать не будут. У него хватило сил дверь открыть. А еще понять, что этой женщине не место здесь.
И в коридоре.
И вообще на острове. На странном острове, где поселилась тварь из запределья. Правда, где? Кирис тварей не встречал. Только людей. Иногда, правда, они были хуже тварей, так как понять, кто есть кто? Он хотел сказать. Что то… наверняка важное, но не сумел.
Пол вдруг покачнулся.
А женщина с птичьими острыми чертами лица шагнула вперед. И сознание отключилось.
ГЛАВА 28
Нет, я, безусловно, в годы юные девичьи робко мечтала, чтобы мужчины падали мне под ноги. Но не настолько же буквально! Когда рыжий вдруг покачнулся и стал заваливаться на меня, я успела сделать шаг назад. Оно, конечно, на живого человека падать приятнее, но не для самого этого живого человека.
Выглядел рыжий…
Погановато.
Бледненький, сколь можно разглядеть, аж до синевы. И ка кой-то горячий, что ли?
— Что думаешь? — поинтересовалась я у Этны, которая выбралась из-под куртки, чтобы основаться у меня на плече. — Так оставить или позвать кого?
Я прикинула, кого еще можно позвать, но… Мара?
Как-то вот не хочется.
— Ладно… может, это он от удивления. Или счастья… подумал не то, кровь не туда прилила… Гедре говорила, что крови у мужчин мало, на две головы не хватает, вот и думают попеременно.
Я переступила через Кириса, который по-прежнему не подавал признаков жизни, и решив для себя, что открытая комната — то же самое приглашение, вошла. Огляделась.
Вздохнула и вцепилась в голые мужские ноги.
Мосластенькие.
К слову, без ботинок и одежды держать их было не в пример удобней. А дальше… дернуть, упереться в пол и волочь, волочь… мало ли кто по ночам гуляет. Наткнутся на тело, подумают дурное… они и так про меня дурное думают, но тут почему-то стало не все равно.
Втащив Кириса, я закрыла дверь и огляделась.
Графин с водой был в наличии.
И стало быть…
Этна отправилась в сумку, хотя было искушение спрятать ее под кровать. Пусть бы огляделась в чужих покоях. Но… во-первых, с рыжего бы стало заметить проникновение, во-вторых, мало ли что у него в запасе имеется. Еще отловит.
Поломает.
Нет уж.
Сами посмотрим.
Для очистки совести я проверила пульс. Наличествовал. Сердце билось ровно, правда, как-то слишком медленно, но все же билось. Стало быть, жив.
Выбрав из перстней нужный, я повернула камень в нем и сунула под рубаху Кирису. Вот так… хуже все равно не будет, а силы ему, похоже, нужны. Простенькое целительское плетение вмиг присосалось к телу, подпитывая его, бедолажное, энергией.
И сон.
Здоровый сон всем нужен. А я подожду. Осмотрюсь пока. И нет, мне не стыдно. Почти.
Надо сказать, что комнаты его отличались той степенью заброшенности, когда понятно, что жить в них живут, но как-то… без чувства дома.
Камин.
И полка на камине. Брошенные перчатки, те самые, утрешние. И стало быть, не соврал, затянулись ожоги. Пара статуэток, сдвинутых к краю. Ваза с трещиной на подоконнике.
Шкаф.
Одежда. Уныло однообразная, к слову. Белье… в белье я копаться не стала. Сомневаюсь, что, будь у Кириса компромат, он спрячет его среди подштанников.
Пара тростей, и не пустых. Я слышала сквозь дерево голос зачарованного металла. Любопытная игрушка, как и пара короткоствольных револьверов. И булавка вот эта… впрочем, больше в шкафу ничего особо интересного я не обнаружила.
Рабочий кабинет — дело другое.
Был он мал и, кажется, переделан из гардеробной, а потому лишен окон. Хотя… с той завесой защитных заклятий, которые поднимались над старым столом, окна здесь явно были бы не в тему.
— И что ты ищешь? — сипло поинтересовался рыжий.
Он стоял, прислонившись к косяку двери, вполне себе живой и почти даже бодрый.
— Неспокойной тебе ночи, — ответила я, подавив робкое смущение. — А ищу государственные секреты. У тебя есть?
— Зачем тебе?
— Не знаю. Всем нужно, а чем я хуже?
— Кому нужно?
Эта убийственная серьезность меня несколько утомляла.
— Я тебе потом перечислю. Поименно. Как самочувствие?
— Лучше. Твое? — мне продемонстрировали перстенек, который, кажется, почти опустел. Вот же… скорость поглощения просто-напросто невероятная. А главное, на пользу. Выглядел Кирис пусть и бледновато, но уже на покойника не походил.
— Мое.
— Откуда?
— Брат подарил.
— Много он тебе дарит…
— Что поделаешь, любит меня без памяти. Единственная сестра как-никак.
Кирис смотрел мрачно и с подозрением. Интересно, он видел, как я в шкаф заглядывала? Хорошо, что подштанники пересчитывать не стала. Все же подштанники государственными интересами не объяснишь.
— Я вообще-то по делу, — я спрятала руки за спину. — Ты не знаешь, зачем девочке подделывать улики?
— Кого?
А вот когда хмурится, становится забавным. Такое выражение лица… просто прелесть… и сам он… гм… да, мне определенно стоило отвлечься от работы на пару лет раньше.
Или любовника завести, все развлечение.
Вот только порядочные любовники — не тараканы, сами не заводятся, а где их ищут, я не знаю. Я вздохнула и сказала:
— Мне захотелось на дом взглянуть… и да, ночью. Не спалось, знаешь ли.
— Я скажу, чтобы тебе снотворное выписали.
