— Очень непристойное. Госпожа хозяйка, сумки теперь ваши.
И гости, и женщины неотрывно следили за тем, как Брике присаживается возле сумок и открывает одну из них. Расстегнув «молнию», она ахнула и прижала ладони к груди.
— Сохрани меня Великий Бог! Сколько здесь денег?!
— Полагаю, достаточно для того, чтобы два друга, которые давно не виделись, могли насладиться обществом прекрасных дам без свидетелей. Меня хватит дня на три при условии, что к моим запасам афродизиаков никто не прикасался. Накинем еще денек специально для мистера Эверетта.
Комнату заполнил веселый смех. Брике по-прежнему сидела на ковре, растерянно перебирая пачки с купюрами.
— Ливий, ты сошел с ума. Мы не зарабатываем столько даже за полгода! И что, скажи на милость, все это время буду делать я?
— Во второй сумке есть конверт с билетами на самолет. Отправишься на недельку в Альпы. Я помню, ты любишь лыжи. Тебе не помешает развеяться.
— А когда вам надоест веселиться, принимать посетителей будешь ты?
— Раньше я неплохо с этим справлялся.
После встречи с Аднаном Умар Саркис, брат судьи, с которым Халиф познакомился в тюрьме, дал новичку первое задание. Ливий должен был отправиться к овдовевшей Брике и обсудить с ней деловые вопросы. «Муженек потаскушки задолжал мне крупную сумму денег, — пояснил Умар. — Он сыграл в ящик, но долг есть долг. Я не буду унижаться до переговоров с женщинами, а поэтому — твой выход. Она любит смазливых мальчуганов. Если повезет, отведаешь бесплатное угощение». Три дня спустя Ливий вернулся не только с деньгами, но и с ответным предложением. «Мадам думает, что из нас получатся отличные партнеры», — сказал он Умару. Тот хохотал несколько минут, а потом вытер выступившие на глазах слезы и ответил: «Разумеется. Держу пари, у вас будет очень страстное партнерство». «Вы не поняли, — покачал головой Халиф. — Я говорю о деловом партнерстве. Совместном управлении заведением». Посоветовавшись с братом, Умар вынес свой вердикт. «Хорошо. Будешь принимать и угощать гостей совместно с главной шлюхой. Надеюсь, ты готов к тому, что над тобой будет потешаться весь криминальный мир города».
Весь криминальный мир города надрывал животы от смеха, но Ливию было плевать. Во-первых, потому, что опыт, полученный благодаря работе у Брике, пригодился ему в дальнейшем. Она учила его тому, как определять настроение клиента, как угадывать его желания до того, как он об этом заговорит, как играть на чужих слабостях. Помимо прочего, хозяйка была ходячей энциклопедией афродизиаков. Под ее руководством Халиф терпеливо изучал составы особых травяных смесей, порошков, таблеток и мазей. Во-вторых, потому, что у Брике он встретил Гвендолен. И если не влюбился — он и по сей день не был уверен в том, что понимает значение этого слова — то впервые по-настоящему заинтересовался существом женского пола.
Она не походила на дешевую проститутку в грязном номере отеля, которая лишила его невинности. Спустя полчаса, не принесших Ливию ничего, кроме усталости и смутного чувства стыда, незнакомка торопливо оделась и выскользнула за дверь, оставив клиента в одиночестве. С тех пор к сексу, по которому все сходили с ума, и за который были готовы убивать, как животные, он питал стойкое отвращение и отнекивался всякий раз, когда кто-то из приятелей предлагал ему отыметь какую-нибудь красотку. Гвендолен по сравнению со всеми этими женщинами казалась сошедшей на грешную землю богиней. Она несла себя величественно, как королева, и все мужчины замирали, любуясь ее легкой походкой, одеждой из струящегося щелка и темными кудрями. Она имела широкий кругозор и много шутила, порой непристойно, но Ливий находил эту черту очень соблазнительной. Когда они сидели слишком близко, у него пересыхало в горле, и он мог остановиться на полуслове, вдыхая ее запах. Он мечтал о том, что когда-нибудь они окажутся в одной постели, но Гвендолен не торопила события. Свое дело она знала хорошо и видела его насквозь.
Халиф задаривал женщину цветами, платьями, сладостями и украшениями, которые та принимала с благосклонностью, и наконец уступила. Ту ночь Ливий помнил так хорошо, будто все происходило вчера. За каких-то несколько часов Гвендолен перевернула его мир, показав совершенно новую Вселенную. Магия — иначе он это объяснить не мог. Тело больше не казалось окаменевшим — оно с готовностью отзывалось на самые легкие прикосновения, а сердце колотилось так, будто вот-вот разорвется. «Это невозможно, — сказал Ливий Гвендолен, когда она лежала рядом и, подперев голову рукой, смотрела на него с неопределенной улыбкой. — Это сон, правда? Только во сне может быть так хорошо». «Мой господин всего лишь пригубил восхитительное вино из мира чувственных удовольствий, — ответила женщина. — Все еще впереди». «Целая бутылка?», — уточнил Халиф. Гвендолен рассмеялась. «Огромный погреб. И вина в нем столько, что можно пить целую вечность».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хорошо, — кивнула Брике. — Оставляю тебя за главного. Вспомним былые дни.
— Я не подведу, моя госпожа.
— Пойду собирать вещи. — Она подозвала одного из охранников и кивнула на сумки. — Помоги мне унести эту тяжесть, дорогой.
Когда за хозяйкой закрылась дверь, Рамон оправил манжеты рубашки и вновь оглядел женщин — на этот раз, оценивающе.
— То есть, — подытожил он, — все они наши.
— Именно так. Лучшие дамы в здешних краях. Большую часть я отбирал сам. Выполнят любой каприз, каким бы изощренным он ни был. У тебя есть изощренные капризы?
Друг улыбнулся с видом кота, поглядывающего на оставленную без присмотра банку с жирной свежей сметаной.
— И не один. А когда я закончу, то придумаю новые. Ты, — он указал на рыжеволосую девицу в лимонных шелках. — Как тебя зовут?
— Луна, мой господин, — ответила та, скромно опуская глаза.
— До ужина у нас есть минимум полчаса, и ты сможешь меня развлечь.
— Отличный выбор, — похвалил Ливий. — Миледи владеет тайным искусством восточного массажа с маслами и горячими камнями. Клиенты готовы платить ей двойную, а иногда и тройную цену.
Рамон взял Луну под руку.
— У тебя природный талант управляющего борделем, Халиф.
— Всегда к твоим услугам, друг мой.
Гвендолен обиженно выпятила нижнюю губу.
— А как же я? — спросила она у Ливия.
— Тебя подадут на десерт.
***
— Подай-ка мне вон ту шкатулку, солнышко. Нет, черную, которая поменьше. В большой — табачная смесь для трубки.
Гвендолен подала Ливию стоявшую на прикроватном столике шкатулку из черного дерева и вновь улеглась на спину поверх шелкового покрывала.
— Когда мадам вернется, расскажу ей, как чудесно мы провели время, — мечтательно протянула она.
— Подарок и вправду удался, — отозвался сидевший в кресле у окна Рамон. Он успел одеться и время от времени делал глоток вина, старательно водя ручкой по странице маленькой записной книжки в кожаном переплете.
Халиф достал из шкатулки щепотку белого порошка.
— Рад, что ты оценил. Я уже начал переживать, что после Треверберга здешние женщины покажутся тебе недостаточно изысканными.
— Не смеши. Женщины везде одинаковые.
— Неправда! — возмутилась Гвендолен. — Ты можешь объездить весь Ближний Восток, но в заведении мадам они лучше всех.
Друг перевернул страницу записной книжки и призадумался.
— Конечно, миледи. Как звали ту темнокожую, с золотыми браслетами на щиколотках?
— Саломея, — подсказал Ливий. Он вдохнул порошок и сжал переносицу большим и указательным пальцами, пережидая головокружение. — Брике пополняла запасы моих снадобий. При случае спрошу у нее, где она это достала. Куда уж Змею с его забористой азиатской дурью.
Гвендолен приподнялась на локтях.
— Господин позволит мне попробовать? — спросила она с надеждой.
— Нет. Иначе ты не слезешь с меня еще несколько дней, а силы у твоего господина уже не те. Я принимаю это в терапевтических целях. Для бодрости. Что ты там записываешь, Рамон?
— Имена дам, которыми ты меня угощал, — ответил друг, не поднимая головы. — Не лезь не в свое дело и дай мне закончить.
