вниз, словно показывая мне, что убивать меня он пока не собирается.
– Это был его номер. Предыдущую ночь мы провели в нем, распивая армянский коньяк и разговаривая о жизни.
– Та-ак, – протяжно сказал майор, – значит, твой Герман имел два паспорта и фальшивую отметку о пересечении государственной границы. И почему он лежал, как ты говоришь, с двумя пулями в груди?
– Потому что один из твоих людей стрелял в него. Что характерно, дважды. – Мысли разбегались испуганным стадом овец, и я не мог сосредоточиться ни на одной. Хотя бы на том, что сейчас удобный момент для прыжка.
– И он рассказал тебе обо мне?
– Да, сказав при этом, что вы тот человек, который может мне помочь. Странно, правда? – Я посмотрел на него, оценивая расстояние до пистолета. Далеко, не дотянуться.
– Даже очень странно, – согласился со мной Мурейко. – Что еще он сообщил тебе?
– Больше ничего. Не успел. Но ты так и не ответил – куда могли деться два тела?
– Не знаю, – майор взглянул на меня и повторил, – я не знаю. Когда мы прибыли в «Метрополь», в номере лежали тела только наших людей. И больше никого.
– Но кто мог вынести его и горничную? Один Гера весил больше ста килограммов.
– Хороший вопрос. – Он задумчиво посмотрел на свой пистолет и добавил: – Особенно потому, что был допрошен весь персонал, но никто не видел этого Самуила Вайда после того, как вы пришли с ним в гостиницу. Ни одна живая душа.
Последнее было сказано таким тоном, что мне стало не по себе. Внезапно я услышал какой-то отдаленный шум. Майор тоже услышал и, посмотрев на дверь, на мгновение оставил меня без внимания. Этого мгновения хватило, и я прыгнул, вытянув руки в направлении его пистолета. Пролетев больше метра, умудрился схватить пистолет за ствол, отворачивая его от себя.
Мы свалились на дорогой паркет. Мурейко на спину, я на живот, но четыре наши руки вцепились в черный пистолет, словно два ребенка, не поделившие одну игрушку. Моя голова оказалась на уровне его груди, и мне было проще отвернуть ствол от себя. Мы боролись за грязный металл, сказал бы поэт с презрением, но этот кусок стали был пропуском в жизнь, и плевал я на все даже самые умные высказывания. Напрягая все силы, я старался лишь отвернуть от себя пистолет, не надеясь вырвать его из крепких рук майора. Странно, но Мурейко не издавал ни звука, совсем как Сашок, который так и умер возле обгаженного унитаза без единого возгласа. Школа у них такая, что ли?
Мне удалось-таки отвернуть от себя ствол, когда открылась дверь, и на пороге появилось человекоподобное существо с простым русским (а может, и не русским, черт его знает) именем, Алексей. У него ушло не меньше секунды, чтобы оценить увиденное, но пуле и этого оказалось достаточно. Вылетевшая внезапно из пистолета, она попала ему куда-то в ногу, и с ревом подстреленного кабана громила рухнул на пол. Грохот выстрела оглушил, перепонки зазвенели где-то между си бемоль и соль диез. Руки больно ожгло, но я не отпустил ствола. Резко подтянувшись повыше, я отпустил одну руку и растопыренными пальцами ткнул майора в лицо, целясь в глаза. Грязный приемчик, но кто попробует меня упрекнуть в том, что я хотел выжить?
Майор издал звук, похожий на шипение. Указательный палец моей левой руки ткнулся во что-то мягкое, и это мягкое вдруг исчезло, расплывшись и смочив ноготь моего пальца какой-то жидкостью. Его руки на мгновение ослабли, и пистолет оказался в моей руке. Я перекатился и вскочил на ноги, сбивая столик. На пол со звоном посыпались блестящие хирургические инструменты.
Мурейко лежал на полу, обеими руками зажимая левый глаз. Из-под его ладоней медленно вытекала красноватая жидкость, а я жадно хватал ртом воздух, пытаясь наполнить им вновь вспыхнувшие легкие. Убедившись, что майор не опасен, я перевел взгляд на громилу, и вовремя. Он уже достал пистолет, но не успел навести его на меня. Я выстрелил в него, и грохот вновь заполнил маленькое помещение. Не знаю, куда я попал, но громила вытянулся и затих.
«Семь», – подумал я и вновь посмотрел на майора. Тот тихо поскуливал. Видно, офицерская честь или что там у них не позволяла ему выть от подобной раны во весь голос. Лично я бы завыл.
Шагнув к майору, я остановился в двух шагах от него и громко, потому что не слышал себя, спросил:
– Очень мало шансов, что я оставлю тебя в живых. Но один все же есть. Ты скажешь, где находится Ефимцева, и я, так и быть, не стану тебя убивать. Считать до трех не буду. Просто скажи где или не говори.
Он что-то прошипел, и это было очень похоже на шипение раненой змеи. Хотя откуда мне знать, как шипят змеи, когда им выкалывают один глаз?
– Не понял, – я старался сдерживать себя, но мне с трудом удавалось это.
– Не знаю! – услышал я, но этот ответ меня никак не устраивал.
– Неправильный ответ, – где-то я слышал подобный диалог в схожей ситуации, но не мог вспомнить где, – еще раз, где девушка, или я пойду, а ты останешься. С ним, – я указал на неподвижно лежащую «гориллу», но майор явно не видел ничего.
– Иди на хрен! Не знаю, ясно?! – он уже не сдерживался. Да и к чему?
– Ладно, – я ничуть не обиделся на адрес, по которому он меня послал, – тогда я пошел?
Он прошипел что-то про мою мать, но я не стал прислушиваться. Подойдя к нему, я наклонился и резко ударил его пистолетом по голове. Майор отключился. Не испытывая ни малейшего смущения, я обыскал его – находки были удивительны. Во-первых, обнаружился смартфон полковника Осипова, во‐вторых, тот самый ключ с номером 32. Следующая находка была еще интересней. Я вытащил из внутреннего кармана бесчувственного майор блокнот, в котором на последней странице значился адрес по Кутузовскому проспекту и инициалы – Л.Е.С. И номер телефона, который был мне знаком. Это был Ленин номер. Инициалы, по всей видимости, тоже принадлежали ей. Л., наверное, было от мужа, она еще при первой встрече сказала мне, что теперь у нее фамилия, как у знаменитого певца советской эстрады, Е. означало Елена, С., вероятно, имя ее отца, которого звали, кажется, Сергей.
В блокнотике также имелись адрес Ефимцевой, мой и список телефонных номеров, которые могли бы заинтересовать кое-кого. Я перевернул его на живот и обыскал карманы пиджака, в котором обнаружился также телефон одного из тех, кто пытался прикончить меня еще в «Метрополе». Нажав на папку «Мои фотографии», понял, что не ошибся. Также обнаружился еще один смартфон, предположительно самого майора, и мне подумалось, что, порывшись в нем, можно будет обнаружить много чего интересного. Еще я нашел пачку денег, которые были отобраны у меня, документы на имя Семена Павловича Мурейко, две запасные обоймы, бумажник с визитками и кредитками нескольких банков. Последнее почему-то не удивило.
Пару носовых платков, пакетик с белым порошком, кусок черного, похожего на пластилин, вещества, все это я оставил рядом с ним. Наркотики меня никогда не интересовали. Больше ничего не было. Пора было уходить. Я встал, раздумывая, стоит ли оставлять его в живых, и, наведя на него пистолет, стал отсчитывать до трех.
Сказал про себя: «Три!», но не выстрелил. Не
