На машины он оказывал то же воздействие, что и на людей, поэтому андроидов обычно сразу отключали, чтобы избежать утилизации. Но мне казалось, что у Эммы достаточная защита от подобного дерьма! Не может же экспериментальная разработка армии быть уязвима для чумы, признанной третьей по степени угрозы среди вообще всего в этом мире?! Звучит как оксюморон. Но вот линия состояния в системе мониторинга говорила, что предположение оказалось верным. Мужика в рясе всё ещё не было нигде видно, поэтому я осторожно подошёл поближе к девушке, стараясь не наступать на тела, окружавшие её.
— Эмма?
— Напарник… — прохрипела она. — Хреново мне… Очень…
— Оставайся в сознании, — протянул я, бешено раздумывая, что будет при попадании чумы в организм разумной машины. — Так вирусу потребуется дольше времени, чтобы поглотить тебя.
— Я… Умру?
Вопрос застал меня врасплох, поэтому ответить удалось не сразу. Лишь после паузы, сопровождаемой глубоким и частым дыханием напарника, изо рта смогли вывалиться нужные слова.
— Сомневаюсь. Бэкап твоей личности, наверно, должен быть в архивах военных.
— Воспоминания… Будут стёрты… — уверенно, как для едва живого андроида, произнесла Эмма.
— Малая цена за сохранение существования, — рефлекторно ухмыльнулся я, тут же затыкаясь. Не то было время для шуток и сарказма. — Ты как?
— Словно погрузилась в жидкий песок. Чувствую… Жажду. Сильную.
— Это нормально, — покивал я, обходя её по дуге, чтобы заглянуть в лицо. — Эмма? Эй?
Она медленно подняла голову, столь же медленно нашла меня взглядом перед собой. Карие глаза с каплями чернил смотрели с болью, но без отчаянья. До мурашек, если честно. Андроид, который не хочет умирать. Из всех машин, что я встречал, только из уст Эммы вопрос о смерти звучал, словно издевательство. Она столько говорила о рациональности, о грамотном распределении приоритетов, о работе, которая должна быть выполнена, несмотря ни на что, и тут… Бац, и "Я умру?". Но всё-таки я не нашёл в себе желания злиться или раздражаться. Всё, что хотелось сделать — это как можно скорей помочь напарнику.
— Забывать… Не хочу. Я.
— Не забудешь, не забудешь, — попытался поверить я в свои собственные слова. — Ты только держись, ладно?
— Пошёл… нахрен… — вяло улыбнулась девушка. Где-то за нашими спинами опустились боевые транспортники. Судя по шуму дуговых гравидвигателей, это были именно они. — Кардинал. Встреча. Пропустим…
— Не страшно, — вторил я её улыбке. — Девятый код — это серьёзно. Думаю, последователи Машинного Бога нас поймут.
— Нет, понимать отказываемся мы, — раздался смешок прямо за Эммой. Смех прекратился, едва я посмотрел на облачённого в длинный, до пола, балахон человека. Я не заметил, как он прошёл весь путь от посаженного ви-четыре — транспорта, по форме гравидвигателей напоминавшего орла. — Прикончи сломанную машину, цепной пёс Президента. И пройдём со мной. Надо поговорить.
Высокий, властный голос. Обожавший шутить как перед лицом врагов, так и перед ликом друзей. Хотя сомневаюсь, что у Кардинала были друзья. У таких их в принципе нет, это аксиома. Вытянутое лицо с горбатым носом выражало лёгкое неудовлетворение, если эту исказившуюся линию губ можно было им назвать. На голове мерцала тонкая корона из белого золота — не столько украшение, сколько мощный имплант-передатчик.
— Это мой напарник, ваше святейшество, — сжав зубы, произнёс я. — И я её не брошу.
— Ты считаешь машину своим напарником? — толстые брови Кардинала удивлённо поползли в долг. — Ты, сын мой? Ты, заслуживший позывной "Виселица"? Мне казалось, машины — это твой враг. Кровный, причём.
— Людям свойственно меняться. С течением времени — особенно.
— Да-да-да, вся эта пафосная и глупая речь про то, что вот эта машина — особенная, — легонько вздохнул человек передо мной.
— Её ещё можно спасти, — стоял я на своём. — Нужно только добраться хотя бы до полицейского бюро.
— Хватит нести чушь, Джонатан, — в голосе Кардинала прозвучали нотки, не терпящие неповиновения. — Если не можешь ты, то это могут сделать мои подданные.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Это не твой город, — прищурился я, делая шаг вперёд. Эмма, раскачиваясь, что-то напевала себе под нос. Кажется, она даже не слышала, о чём мы говорили. — Здесь ты мне не указ.
— Enfant de pute, tu mords la mauvaise main, — насупился он, повторяя моё действие. Теперь мы оба были на совсем небольшом расстоянии до стоявшей на коленях девушки. — Она просто машина. Не плоть и кровь, лишь высококачественный механизм, напичканный программным обеспечением. Что она такого сделала, чтобы ты к ней привязался? Переспала с тобой, сын мой?
— Заткнись, — прорычал я, сжимая ладони в кулаки. — Её жизнь заслуживает право на существование.
Её подколы, её раздражение, злость. Её улыбка, её ехидный хохот, ещё вздохи облегчения. Да, мы знакомы совсем немного, но она дважды спасла мою задницу. В конце-концов, я не неблагодарная свинья. А все долги надо погасить, прежде чем отправиться в могилу. Так говорит шеф, правда, в его варианте есть несколько матерных слов, которые я даже привести побоюсь, чтобы демона случайно не вызвать. И, более того… Было в Эмме что-то, что заставило меня в открытую пойти против силы номер один в этом мире. Если человек не держится за человека, то мы ничем не отличимы от животных. Конечно, Эмма — не хомо сапиенс. Но она больше хомо сапиенс, чем… Чем я. По крайней мере, она честна с собой и с другими. А это подкупает, в любом случае.
Она ведь не любила людей точно так же, как и я — машины.
— Я вижу в твоих глазах непоколебимую решимость, — протянул Кардинал. Бесцветные бельма впились в моё лицо, не позволяя отвести взгляд. — И не могу не уважать её. Но тогда я вынужден предоставить тебе выбор… Моя помощь с Тёмными, возможно, в будущем способными уничтожить человечество. Или спасение этой поломанной машины. Принимай решение, Джонатан.
Как хорошо поставлен вопрос, а, Джон? Прямо ребром, не в бровь, а в глаз. Или так, или так. Проверка на адекватность. Проверка на слабость. На убеждения, на мысли, которые тогда роились в тебе. Этим и был знаменит Кардинал. Словно песок, он проникал внутрь головы любого своего оппонента, пуская там корни. Обтачивая, сглаживая всё неудобное. Подчиняя себе. Не властью, не силой, а речами. Идеальный манипулятор, идеальный Кардинал. Зря ему что ли дали этот пост? Всё в этом мире символично, и если ты настолько дебил, что не можешь увидеть знаки, то я могу тебе только посочувствовать.
Я ухмыльнулся, напоказ сплюнув в сторону, на застывшие тела чумных жителей гетто.
— Поди прочь, песочный человек, — процедил я. — И паству свою забери. Мы справимся сами, без сумасшедших фанатиков.
Кардинал замер, оценивая уровень оскорбления. Поднял руку, высунувшуюся из широкого рукава балахона с узором цифрового кода по всей ткани. Ветер трепыхал остатки тёмно-серых волос. Это синтетический имплант, никаких естественных волосков на голове главы церкви Машинного Бога не осталось.
— Да будет так, Джонатан, — кивнул он. — Но отныне ты и я — враги. Запомни это, прошу. И держи ухо востро.
— Спасибо за предупреждение, — рассмеялся я.
— Не называй это предупреждением, — вдруг улыбнулся он в ответ. И добавил, перед тем, как развернуться. — Это — война.
— Вхо-ди… — шептала Эмма, когда я опустился, чтобы поднять её на подлетевший к нам транспортник полиции. Кардинал шёл к своему, не оглядываясь. — Песоч-ный чело-век… Расска-жи нам сказ-ку…
— Давай, тише, тише, — откашлялся я, смахивая виртуальной рукой все предупреждения системы безопасности о возможном заражении электронной чумой. — Сейчас подлатаем тебя…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Входи, песочный человек,
Расскажи нам сказку
О хорошем, о плохом
Об обычном и простом.
Входи, песочный человек
Дверь за собой притвори.
