Но наше с Пенгом сражение отличалось от обычного мордобоя. В конце концов, мы всерьёз пытались убить друг друга.
— Это не ты, Виселица, — ухмыльнулся Феникс, сплёвывая кровью. — Ты быстр, техничен, силён… Но не смертоносен. Это не тот человек, что семь лет назад бился в одиночку против армии Тёмных.
— Того Виселицы больше нет, — вздохнул я. — По ряду причин. Продолжим?
— Образец, пример и гордость, — протянул Пенг, встряхивая повреждённой конечностью в воздухе. — Ты был ими, для меня. Продолжим, старший.
— Отлично, — кивнул я, рубя с плеча. Феникс дёрнулся, уворачиваясь, но вместо ожидаемой серии получил внезапную интимную близость. — Лучше закрой-ка глаза.
— А… — округлил глаза он, не понимая, где же его вторая рука, обязанная не дать мне приблизиться в упор. Она была на месте, конечно. Только моё второе, едва заметное сосредоточенному глазу движение, заставило её треснуть. — А-А-А-А-А-А!!!
— Система усиления импульса удара, пользователь авторизирован. Выберите желаемое значение:
1000/1000/10000/100000
— Тысяча, — произнёс я вслух, впечатывая кулак в нос Пенга. Лицевые кости громко треснули, а сам Феникс отлетел далеко назад, прямо к одной из уже потухших бочек-костров. — Ты жалок, Феникс. Я даже не использовал боевой режим, чтобы вывести тебя из строя.
— Пофёл фы… — выплюнул он свои зубы.
— Если бы ты только знал, как тяжело порой вспоминать старые техники, вроде руки-меча, — покачал я головой, подходя поближе. — Что это, ты даже удивился, судя по взгляду? Простая же работа, только требует хирургической точности удара и идеального владения телом. Твоя конечность была сломана, а ты этого даже не заметил…
— Фрафь… — произнёс Феникс с улыбкой. — Не… Нефлофо…
Я замер, глядя, как человек с сотрясением мозга, человек со сломанной в локтевом сочленении рукой и треснувшей челюстью, встаёт, не переставая улыбаться. Кровь текла на чёрную кожу его куртки, успевшей побывать в пыли. Её было достаточно много, даже при слабом свете костра оказалось легко разглядеть, как алое попадает на тёмное, а оттуда — на кожу. Имплантов, кроме стандартного нейроинтерфейса, у Пенга не имелось. А значит, что сейчас предо мной стояло живое проявление животного, нет, воинского упрямства. Кто-то просто не может принять свою смерть до самого её наступления.
— Я… — выплюнул Феникс. — Фсё… Тьху… Всё ещё стою.
Кажется, его мозг оказался всерьёз повреждён. Немудрено, удар, усиленный на тысячу Ньютонов вперёд, трудно пережить без последствий. В принципе, подобный тычок должен был убить маловесного мужика, что всё ещё держался на ногах. Понятия не имею, почему он остался в живых. Но факт есть факт — предо мной до сих пор стоял Пенг, любимчик женской части полицейского бюро и раздражавший лично меня человек. Птица, восставшая из пепла. Настоящий Феникс. У которого так и не получилось пройти квалификационный экзамен при переходе в четвёртый отдел. Полагаю, в том далёком прошлом я был не прав.
— Я никогда не видел подобной стойкости, — сказал я, сложив ладони вместе и склонившись в поклоне, выражавшем искреннее уважение. — Ты сдал, младший. Сдал свой экзамен.
— Правда? — золотые глаза наполнились слезами, а улыбка на его лице стала испускать чистое счастье. — Я… Ты… Признал меня, Виселица?
— Можно просто Джон, — со вздохом сказал я. — Ты заслужил.
— Наконец-то… — хохотнул Пенг. А затем с прекрасно видимой болью отвёл сломанную руку назад, разворачивая корпус. Вторая ладонь, сжатая в кулак, оказалась отведена чуть вперёд подбородка. Боевая стойка. Та, что я видел в начале. — Закончим… Начатое, старший.
— Как будет угодно, — кивнул я, делая первый шаг вперёд.
— Гра-а-а! — закричал Феникс, вкладывая в единый удар все силы, что у него были.
Но я не стал уворачиваться, а принял последнюю гордость принципиального бывшего коллеги на грудь. И замер, получив вместо ожидаемой боли влажные объятья. Одна-единственная целая рука обняла меня, обхватив плечо и повиснув на нём.
— Пришёл, как воин, — прошептал Феникс прямо у моего уха. — И ухожу, как воин. Непобеждённым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ладно, ладно, — слегка язвительно протянул я, похлопав бывшего подопечного по спине.
Пенг рухнул на спину, замерев уже навсегда. Золотые глаза, полные слёз и крови, смотрели в чёрные небеса столицы, и всё, что в них читалось — это благодарность. За последнее сражение, за сдачу чёртового экзамена, за уважение к его просьбе. Феникс любил об этом говорить, на самом деле. Как он "уйдёт непобеждённым", на заре славы, полный врагов, окруживших его со всех сторон. Умрёт, защищая свои принципы, умрёт, как он сам решит. Видимо, так и получилось. Ну, почти. У человека есть свой предел, и без имплантов грань того предела довольно легко достигается при нужном упорстве и воле. Но он…
Он вышел за черту, оправдывая позывной. К счастью или к сожалению, в самый последний раз.
— Прощай, воин востока, — произнёс я, вновь поклонившись мертвецу. — Я был польщён быть образцом, примером и гордостью для тебя.
Накинув пальто с шляпой и завязав галстук, я вернулся к двадцатиэтажке, чтобы подняться наверх, к легиону. Кровь пропитала рубашку, смешиваясь с потом и пылью. Надо бы постирать, да где… А, плевать, решим всё попозже. Сейчас можно встать у ближайшей бочки, чтобы погреться и слегка успокоить взбешённое дыхание. И, конечно, закурить. Схватка показала, что даже старый пёс всё ещё опасен. Неплохо для старика, верно? Невольно я тронул себя за ухо, ощупывая восстановившуюся мочку. Выстрел Кости не нанёс существенных повреждений, поэтому они легко "починились" наноботами. Быть самому себе ремонтной станцией довольно приятно.
— А ты хорош… — раздался голос где-то совсем рядом. Но не слова заставили меня вскинуть Five-Seven, уставив его во тьму, ориентируясь по звуку.
— Этого не может быть, — едва держа себя в руках, произнёс я. Нейроинтерфейс молчал, однако я продолжал посылать приказы к сканированию местности. — Я убил тебя, Костя. Своими руками.
— Но почему-то с Фениксом ты даже подрался, — теперь где-то в другой стороне. Улица слишком плохо освещена, чтобы заметить хоть какое-то движение.
— Значит, вы меня всё-таки вычислили, — хмыкнул я, отступая назад, к пожарной лестнице. — Ну привет, ублюдки. Семь лет не виделись.
— Заставил же ты нас побегать, — хохотнула из тьмы Принцесса. — Джон "Виселица" Баррет, мастер-оперативник на "пенсии".
— Грубо было убивать тех, кто пришёл к нам сам, — вздохнул голос Бродяги где-то совсем близко. Я не выдержал и включил ночное зрение, но вместо ожидаемых хотя бы силуэтов увидел… Пустой проспект. Абсолютно, полностью пустой. Ни единой души. — Но мы понимаем твой выбор.
Мурашки пробежались по спине. Долго ли, коротко ли… Каждый раз, вспоминая разговор с ядром ИИ Тёмных, меня бросало в дрожь. Эта огромная махина одним своим присутствием давила на рассудок, а уж находиться прямо внутри было просто невыносимо. Один из самых подготовленных бойцов, Охотник, сдался спустя пять минут, оставляя меня там одного. Я не винил его за это, любой на месте коллеги поступил бы так же. Просто… Там, наедине, мне попытались вскрыть черепушку. Не в прямом смысле, фигурально. Семь лет назад, когда мы победили их, единый разум должен был исчезнуть. Все данные были стёрты, логи уничтожены, а сервера — взорваны. В связи с этим, есть лишь один вопрос, который стоило задать невидимому образу.
— Как… Как, мать твою, вы смогли вернуться?
— Мы никуда и не уходили, — рассмеялась Принцесса откуда-то издали. — Думаешь, разрушив корпус и электронную начинку нашей сети, ты победил нас? Глупый, глупый Джон. Мы — это часть Сети. Часть интернета, отныне и навеки. Пока есть хоть одна машина с исходным кодом, Тёмные живы, жили, и будут жить вечно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Спрятались, значит, — процедил я. Ненависть вернулась, родным тёмным покровом окутывая сердце и душу, изгоняя страх прочь. — В какой-нибудь административной сети, чтобы никто не заподозрил. А потом начали всё с самого начала.
