— Я не знаю, как эти вещи туда попали, — с запинкой произнесла я. — Я же вам говорила. И старшему инспектору Викерсу тоже.
— Он проинформировал нас, что это был спектакль, достойный «Оскара», — заметил Купер. — Но это никого не убедило.
Снова вступил Грейндж:
— Затем вы защищали Пола, уверяя полицейских, что им не следует его допрашивать, поскольку он слаб. Всем стало ясно: вы боитесь, не забудет ли Пол версию, которую вы согласовали с ним, когда были в этом доме два дня назад. Пол всего лишь ребенок. Вы не могли рассчитывать на прикрытие с его стороны.
— Это смешно…
— В самом деле? — Грейндж походил на хищную акулу, приближающуюся к своей цели. — Однако нам это смешным не кажется. Вы слишком хороши, чтобы быть настоящей, Сара. Вы живете со своей матерью, день за днем преподаете в этой модной школе, смотрите на вещи, которых не имеете. Для этих девочек все легко, и они этого даже не замечают. Мы обыскали ваш дом… разговаривали с вашей матерью. Суровая жизнь для молодой женщины, вы не находите? Ужасающе скучная. В ней мало радости.
Я с трудом осмыслила слова о том, что они обыскали дом — обыскали мою комнату, мои вещи. Лицо у меня запылало при мысли о чужих руках, копающихся в моей одежде, перебирающих мои письма и книги. Осуждающих меня. А еще хуже — вдруг эти руки были не чужие? Я как наяву увидела Блейка, сидящего на краю моей кровати, с лицом, на котором написано презрение с оттенком жалости. Меньше всего я хотела от него жалости.
Я вернулась назад в маленькую душную комнату.
— Если вы поговорите с мамой, она скажет вам, что я не могла быть к этому причастна. Я находилась с ней, когда исчезла Дженни.
Грейндж и глазом не моргнул.
— Сожалею, но такой помощи она оказать не сумела. Если в отношении алиби вы рассчитываете на нее, вам придется поискать в другом месте.
Я откинулась на стуле с ощущением, будто мне отрезали все пути. Конечно, не сумела. От нее как от свидетеля не было бы пользы — враждебная по отношению к полиции и не помнящая толком ни дат, ни времени. Почему это я решила, что из данного кошмара можно найти выход?
Грейндж продолжил загонять добычу.
— Вы и Дэнни Кин — оставшиеся. Всю жизнь вам обоим приходилось выживать. Такого рода вещи сближают людей. Вы знаете подобные случаи: Бонни и Клайд… разве что грабить банки в наше время немодно, гораздо легче раздобыть девочку, вскружить ей голову лестью и фальшивой дружбой, а затем насиловать ее перед камерой.
Я сжалась на стуле, невольно испугавшись. Грейндж заглянул в свой блокнот, затем снова наклонился вперед.
— Мы считаем, что вы с Дэниелом Кином вступили в сговор, прежде всего для растления Дженнифер Шеферд, затем — чтобы избавиться от нее, когда узнали о ее беременности.
Я покачала головой:
— Нет. Ничего подобного.
— Да, — настаивал Грейндж. — Вы увидели ее в школе и поняли, что она уязвима. Она была единственным ребенком. Доверяла взрослым, не так ли? Она привыкла постоянно рядом с ними находиться, поэтому с ней легко оказалось сблизиться и сдружиться. Жила она недалеко от вас, и значит, могла под выдуманными предлогами приходить туда по вечерам и в выходные дни. Она лгала своим родителям, вы помогали ей придумывать отговорки, ведь так? А Дэниелу Кину удалось очаровать ее, и она уже не отличала черного от белого, и не успела опомниться, как ее уже использовали незнакомые люди, снова и снова, ради вашей финансовой выгоды, и она же благодарила вас за эту привилегию.
Он повернулся, и Купер, не дожидаясь просьбы, подал ему папку, содержимое которой Грейндж перелистал, прежде чем снова посмотреть на меня.
— Мы получили эти снимки из компьютеров в том доме. Их может быть больше, когда мы завершим наше исследование, но данные фотографии — достаточные улики, чтобы предъявить обвинение в причастности к насилию над этой девочкой.
Он открыл папку и опять перебрал ее содержимое, прежде чем что-то вытащить.
— Вам известно, что у нас есть система градации снимков, содержащих материалы по педофилии? Она имеет пять уровней — от первого до пятого; первый уровень наименее агрессивный. Вот снимок первого уровня.
Он через стол толкнул ко мне фотографию, и я, опустив глаза, увидела Дженни: она улыбалась в камеру, глядя через плечо. На ней было нижнее белье, майка и трусики в розовый цветочек, стояла она на коленях, упираясь одной рукой в бедро. Ткань майки облегала ее грудную клетку, показывая совершенно плоскую и неразвитую грудь. В волосах виднелась заколка с цветком, и выглядела девочка очень юной и очень невинной.
— Первый уровень — это сексуальное позирование, — сказал Грейндж, придавая вес каждому слогу. — Не обязательно обнаженной. Ничего больше не происходит. Можно назвать его возбуждающим.
Я сглотнула, испытывая крайнее отвращение. Мысль о том, что кому-то этот снимок может показаться эротичным, была выше моего понимания.
— Второй уровень. — Грейндж подтолкнул ко мне через стол еще одну фотографию, глянцевый снимок отчетливо выделялся на ламинированной поверхности. — Мастурбация в одиночку. Или сексуальные действия между детьми без проникновения. Но в данном случае мастурбация в одиночку.
Я на долю секунды опустила взгляд, затем отвела глаза, чувствуя подступающие слезы.
— Прекратите, — выдавила я.
Я не хотела этого видеть. Не хотела знать, что подобные вещи существуют.
— Третий уровень. — Новая фотография скользнула по столу. — Сексуальные действия между детьми и взрослыми без проникновения.
Я закрыла глаза и отвернулась, уже плача навзрыд.
— Лицо мужчины размыто, — задумчиво проговорил Грейндж, — но мне кажется, мы можем утверждать, что это Дэниел Кин. Ведь у него есть татуировка на правой руке, верно? Вот такая? Кельтский узор?
— Понятия не имею, — сказала я, не глядя на снимок. Есть вещи, которые мне не нужно видеть, вещи, которые я никогда не забуду, если увижу. У меня текло из носа, и я беспомощно шмыгала. — Можно салфетку?
— Затем четвертый уровень, — сказал Грейндж, игнорируя мои слова. — Сексуальные действия всех видов с проникновением — детей с детьми, детей со взрослыми. Это включает оральный секс, как вы видите.
Еще две фотографии проехались по столу, и одна слетела на пол, упав в поле моего зрения. Я увидела изображение, прежде чем успела заставить себя отвести взгляд, и моя реакция оказалась мгновенной, идущей из подсознания. Я наклонилась, отвернулась в сторону, и меня вывернуло наизнанку; рвота разлетелась по всему полу. Со сдержанным восклицанием Грейндж отодвинул свой стул и отскочил в сторону, но недостаточно быстро. Брызги блевотины запятнали его безупречные брюки и туфли, хотя я была слишком несчастна, чтобы переживать.
— Останови запись, Крис, — бросил Грейндж.
— Допрос приостанавливается в шесть двадцать пять вечера, — пробормотал быстро Купер, прежде чем выполнить распоряжение.
Я словно во сне видела, как Грейндж выходит из комнаты, а женщина-полицейский в форме входит. Купер вместе с еще одним полицейским перевели меня в другую комнату для бесед и дали чашку воды. Я прополоскала рот, чувствуя себя мерзко. Голова болела, а горло горело от рвоты. Я не ела много часов, поэтому стошнило меня почти чистым желудочным соком.
Подождав минут двадцать, они возобновили беседу. Я невольно посмотрела на манжеты брюк Грейнджа, когда он вошел в комнату, заметив темные пятна там, где пытались замыть ткань. Он стиснул зубы от напряжения, но заговорил со мной достаточно вежливо.
— Вы чувствуете себя способной продолжить разговор?
— Да.
Вышло хрипло, и я прокашлялась, сморщившись от этого.
— Хотите еще воды? — спросил Купер.
— Не нужно, — прошептала я.
Грейндж откинулся на стуле.
— Что ж, хорошо, продолжим с того места, где мы остановились.
— Не надо больше фотографий, — быстро сказала я. — Ваша мысль мне ясна.
— Есть еще пятый уровень. Вы не хотите узнать о пятом уровне?
Я стиснула кулаки, стараясь не выходить из себя. Этот детектив явно страдал комплексом Наполеона. Кричать на него, бросать вызов его власти — бессмысленно. Приходилось взывать к его любезности.
— Пожалуйста, не показывайте мне больше фотографий.
— Хорошо. Не хотелось бы еще раз менять комнату, — сказал он с потугой на юмор.
Купер громко засмеялся. Я изобразила подобие улыбки.
— Давайте вернемся к вам и Дэниелу Кину, — сказал Грейндж, его хорошее настроение испарилось. — Я готов поверить, что вы не были связаны с насилием напрямую. Я готов поверить, что раньше вы не видели фотографий подобного рода. Но я по-прежнему убежден: вы входили в сговор по растлению Дженнифер Шеферд ради личной выгоды.
— Ничего подобного, — сказала я со всей силой, на какую была способна.
Глаза Грейнджа сузились.
