Спустя пару минут ожидания Серж выскочил следом.
— Ты зачем их ко мне привел? — зашептала я ему. — Ты же знаешь, я…
— Мари, я просто хотел убедиться, что ты в порядке, — тихо ответил он. — Я переживал, Мари. А парни сами следом увязались.
— Ладно. Пойдём со мной к Комаровски — ему надо дать лекарство. А потом уводи всех назад, я же человек, а не суперженщина, чтобы вы там себе не вообразили.
— Мари… Ты…
— Пойдём, Серж, и так уже поздно.
Проблем с Комаровски и Леночкой не возникло, Серж проводил меня до гьера, откуда разносился уникальный голос Солнца, и мы ещё какое-то время послушали, как он поёт. А потом Дегри решительно выпроводил всех — включая Юльку — с жёсткой установкой: "Маше нужен отдых".
А ещё Маше нужно поесть… Я провела пальцами по ребрам под грудью… Ребра — хоть сейчас в анатомичку, а вот грудь… Юлька верно сказала, на размер. Я опять полезла в запасы Петрова. Достала две упаковки смеси номер два, трубочку и… обнаружила рядом Кира. Ей-ё, реакция у тела и так была никудышная, а уж сейчас…
— Маша, давай помогу, — сказал он, отбирая у меня контейнер. — Ты бы прилегла, а то…
Знаю, едва хожу.
— Кир, возьми себе ещё один контейнер, ты же не ужинал.
Он не стал ломаться, отдал мне готовую смесь, себе взял новую упаковку, и мы оба уселись рядом, на моём спальном месте, сосредоточившись на пище. Перед тем, как присосаться ко второму контейнеру, я спросила:
— Как там… папа?
— В себя не пришёл, — лаконично ответил Кир. — Мы с советником занесли его в кейест, завтра утром опять вынесем на свет.
— Спасибо, Кир, — искренне поблагодарила я. — Завтра ты можешь заниматься своими исследованиями, а я буду с отцом.
— Маш, ты ведь знаешь, что во всём можешь рассчитывать на меня.
— Знаю, Кир. Завтра… проводишь меня к кейесту?
Он кивнул. И я решила, что парень сам виноват. Нельзя быть таким хорошим. Иначе всякие беспринципные особы, вроде меня, будут пользоваться. А я — точно буду. Не Солнце же мне звать?
— Кир, у меня ещё одна просьба. Останься сегодня здесь. Я боюсь. Нет, просто, побудь рядом, я всё понимаю, я не должна…
— Маша, я останусь, — спокойно ответил он. — Только…
— Я постелю тебе тут, мне…
Мне действительно было страшно. Это был иррациональный страх. Страх не проснуться. Вернусь — обязательно проконсультируюсь со специалистом. А пока… Пусть рядом побудет хороший мальчик Кир, а я… я потом сделаю кое-что для него.
— Я сам, — он не позволил мне встать. — А ты ешь и ложись.
Засыпая под его размеренное дыхание, я чувствовала свою вину. Но и уверенность в том, что проснусь утром — тоже. Уверенность перевешивала.
Но проснулась я раньше, Ассын едва начал подкрашивать горизонт в оранжевые тона. Есть хотелось зверски, и я опять пошла потрошить чужие запасы. Не раздумывая, взяла сразу несколько упаковок — Киру тоже не повредит белок. Парень ещё крепко спал, и я потихоньку вышла на улицу. Съела две дозы, и лишь после этого почувствовала насыщение. Опять захотелось спать…
Но спать мне нельзя. Скоро проснётся весь посёлок, а мне надо к этому моменту решить, идти на завтрак — или сразу к Клаусу. Нет, его-то я голодным не оставлю, прихвачу все, что дадут, с кухни Ираиды Степановны. Но вот обязательно ли мне демонстрировать всем гениям Машину исхудавшую мордашку? Чувствовала я себя, конечно, намного лучше, но…
Решил мои сомнения Кир, сообщивший, что товарищ советник велел без завтрака к нему не возвращаться. Сначала я выдала ему смесь номер два, потом мы вместе сходили к Комаровски, а перед завтраком я отловила Юльку, попросив ещё денёк поработать секретарем Двинятина.
А на кухне семейства Чи меня поймала Лера. Выскочила из-за стола и стала умолять, чтобы я взяла её повидаться с… Сашей.
— Он без сознания, понимаешь?
— Я просто посижу с ним рядом.
— Лера, когда ему будет получше, я обязательно…
— Лера!
Папа Чи был необычайно строг. Отправляя дочь на домашнюю половину, он сказал мне сердито:
— Машенька, как освободишься, зайди ко мне переговорить. И, конечно, как только Саша придёт в себя…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Немедленно сообщу, — утвердительно кивнула я.
Затем я была буквально зажата в угол следующей представительницей семьи посла. Ираида Степановна бестрепетно потребовала сказать ей правду — знаю ли я о том, что её дочь влюблена в моего отца. Правду я сказать не могла, но сообщила, что кое-какие догадки имеются.
— Маша, мы должны что-то с этим делать, — сказала Ираида Степановна. — Лера слишком молода для роли твоей мачехи.
— Ираидочка Степановна, — я округлила глаза, — вы же это не всерьёз? Папа не испытывает никаких чувств, да и жениться опять не собирается, а Лере надо получать образование. Да и вообще, это первая любовь, которая по определению свадьбой не заканчивается.
— Маша, как хорошо, что мы с тобой — две разумные женщины, — вздохнула Ираида Степановна. — У Хона истерика, у Леры — истерика, а у меня — рисовая каша чуть не подгорела!
— Сочувствую, Ираидочка Степановна. На вашем месте я бы подумала о том, чтобы отправить Леру в хорошую школу на Землю.
— Маша, одна мысль о том, что моя девочка будет жить в интернате… — её глаза наполнились слезами. — Но мы с Хоном должны обдумать все варианты…
Она наложила мне щедрую порцию рисовой каши для Клауса и отправилась кормить студентов. А я — искать Кира. Он в это время на улице отбивался от своих друзей-музыкантов, не желая пояснять, где провёл ночь. Ну, что поделать… Подошла и, похлопав ресницами на всех по очереди, сказала:
— Проблемы, мальчики? Нет? Не надо волноваться за Кира, он был со мной.
Взяла его под локоть и, спросив, успел ли он позавтракать, под редкие аплодисменты Солнца повела в сторону канала.
— Браво, Мари! — выкрикнул нам в спины эмоциональный Серж.
— Маша, зачем?
— Кирюш, а в чем дело? Я испортила твой имидж бескорыстного рыцаря? Или ещё как-то навредила твоей репутации?
— Нет. Маша, ты же…
Я же, я же. Ничего, Кир, привыкай. Не все женщины вокруг такие пассивно-дружелюбные, как Маша. Встречаются и хитрые интриганки вроде меня. И чтобы одна из них тебя как-нибудь не застолбила, лучше это сделаю я — исключительно для своей тёзки.
— Кир, ты же обещал проводить меня до кейеста. Там советник голодный, да и отец…
— Маша, а ты на обед придёшь? Тебя встретить?
Ей-ё, ну вот как с ним… Ну нельзя быть настолько идеальным! Может быть, Машка именно поэтому и не обращала на него внимание?
Я объяснила парню, что днём за меня можно не переживать, а вот вечером… Посмотрим. Если всё будет хорошо, на вечер я кое-что запланировала.
Клаус встретил нас привычным ворчанием — что-то про смерть, которая придёт раньше, чем его завтрак. Я выдала ему кашу и питьё из каких-то местных плодов — оранжевое, как апельсиновый концентрат. Он сразу занялся делом, а Кир… Кир стоял и ждал, чтобы помочь вынести Петрова.
Я тихо спросила:
— Прости, я как-то… Ты нормально спал? Выспался?
— Да.
— Если тебе неприятно, я пойму, ты только скажи… Но я… очень хочу, чтобы ты и сегодня пришёл ночевать… Пока отец вот так лежит, мне страшно… быть одной.
— Я приду, — просто ответил он.
— Всё воркуете? — Клаус наелся и повеселел. — А парню работать не пора?
— Товарищ советник, — возмутилась я, — вы сами вчера на весь день отрывали Кира от исследований.
Но Кир, как настоящий ученый согласился, что работать ему пора. И ушёл, как только они с секретчиком вынесли тело Петрова из кейеста. Клаус велел рассказывать, и я рассказала. Про Чи, которые и без нашей подсказки обдумывают вопрос с интернатом, про Комаровски, с которым, вроде бы, всё в порядке, ну, и про свой страх не проснуться — тоже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А ты у нас, стал быть, бесстрашная… — задумчиво протянул Клаус.
— Во всяком случае, раньше спать не боялась.
— Ага… Ладно, это мы тоже обмозгуем. А сейчас давай-ка подобьём бабки по вчерашнему разговору. Проскурина минусуем, остаются Куратор и Тезка. Куратор был доволен, но…
