ошибался.
День начинается с дождя, который идет не переставая. Но дождь на Аляске – это не дождь в Хьюстоне. Он больше похож на поток ледяной воды, льющийся тебе на спину, пока ты плывешь в ледяной воде. Температура воздуха держится около 7 °C, и в этот день мы уже прошли более 20 миль. Потенциальное место для ночевки не годится – там нет пляжа, только крутой берег, на который крайне сложно выбраться из наших каяков. Впридачу линия морских водорослей слишком высока. Вода во время прилива и отлива поднимается и опускается на 12 футов (более чем на 3,5 метра) от среднего уровня, что гарантированно означает, что приливной цикл приходится на время ночного сна. Во время прилива пляж окажется под водой, и каяки может унести вниз по течению, а это действительно плохо.
Места, которые, как мне кажется, подходят для устройства лагеря, если судить по карте, могут оказаться вне пределов маршрута, потому что ничего нельзя сказать по поводу того, как там поведет себя прилив. В конце дня чувствую, что все голодны, замерзли и вроде как смотрят на меня с вопросом: «И что теперь»? Я и сам довольно голоден и просто хочу, чтобы этот день побыстрее закончился.
На второй возможной стоянке прибой подбрасывает вверх распотрошенного лосося, явно порванного медведем в поисках закуски. Судя по свежему виду «сашими», мохнатый гурман, вероятно, прошел в этом районе самое позднее пару часов назад. Никто не хочет стать основным блюдом на столе аляскинского медведя, поэтому нам нужно побыстрее уйти. Я слышу (или, может быть, просто чувствую), как усиливается ворчание коллектива. Мы обсуждаем, в каком направлении двигаться и смотрим по карте, в какой бухте находимся. Я обнаруживаю, что на дальнейшее обсуждение и анализ мне просто наплевать. Что и делаю.
Я не могу контролировать холод и дождь, и уверен, что, черт возьми, нет никакого хрустального шара, чтобы посмотреть, какие места годятся для ночевки, а какие нет. Это худший день похода. Я мысленно продолжаю его, проверяю и пересматриваю свои решения, а затем повторяю отчет экипажа. Я был на тот момент главным и, в конечно счете, мне было стыдно, что я облажался и подвел всех. Мою обычную улыбку и доброжелательность смыла холодная аляскинская морось.
Три дня спустя, после еще одного эпического захода на веслах в другой лагерь, для разговора по душам ко мне подходит Пэм. Я не очень рад ее видеть. Кажется, она тоже немного обескуражена. Она – реальный лидер, и пытается отступить и позволить членам своего экипажа по очереди менять лидера, чтобы самой остаться над схваткой и наблюдать. Но NASA – конкурентная среда, и, не заняв сильную позицию, даже в таком небольшом походе с приключениями, она позволила команде поддаться раздражительности и стать чрезмерно критичными, что приводит к напряженности между людьми.
Важность этого обнаруживается, когда мы обсуждаем динамику групповой работы. Пэм чувствует бремя лидерства, она озябла и устала, но при этом я могу сказать, что она заботится и обо мне, и обо всем экипаже. Я все еще чувствую себя неудачником и, думаю, буду чувствовать себя так какое-то время, но в тот день происходит нечто значимое: весь коллектив ополчился против меня, но в конце концов Уилс разжег костер, а Пэм первая протянула мне руку помощи.
Что еще более важно: в походе выясняется, что на самом деле я не непобедимый Железный человек, а всего лишь часть очень способной, умной и опытной команды, у каждого члена которой есть свои идеи, мнения и способы ведения дел. Больше узнаю о концепции «лидерства-служения»[293], о том, что принимать решения надо, когда наступит очередь, а брать вину на себя тогда, когда результат не столь успешен, как надеялся.
Школа лидерства показывает, что нам как экипажу еще предстоит научиться работать вместе в трудных обстоятельствах, решать проблемы и исправлять то, что нужно исправить, не нападая друг на друга или не воспринимая себя слишком серьезно. Потому что мы должны помочь построить космическую станцию.
Глава 21
«Рэмбонавты»
«Впечатляющим достижениям всегда предшествует безупречная подготовка»
– Роджер Томас Штаубах, бывший квотербек Национальной футбольной лиги США
Хьюстон, штат Техас, 2007 год
Когда наш экипаж возвращается с Аляски, я все еще чувствую себя не в своей тарелке из-за разборок после 7-го дня похода. Но через пару недель, когда страсти внутри затихают, начинаю понимать. Моя неспособность быстро и эффективно найти подходящее место для лагеря не была основной проблемой. Реальная проблема состояла в том, что из-за стремления успеть к сроку я не мог выслушать других, правильно понять то, что мне сказали, и использовать силу команды.
NASA может быть странным местом для конкуренции, и мой принцип работы в сложных ситуациях всегда сводится к тому, чтобы не высовываться и выполнять свои обязанности настолько усердно, как только можешь. Не хотелось бы сосредотачиваться на том, что с точки зрения всех я проиграл – просто хочу всегда быть самым лучшим, насколько могу. Соревнуясь сам с собой, в конкурентной среде я учусь, и не всегда в таком согласии с динамикой работы группы, как другие.
Я чувствую, что проделал довольно хорошую работу в NASA и, безусловно, был за нее вознагражден.
И иногда так получалось просто потому, что мои навыки пригодились в нужное время. Тем не менее, я знаю, что мне завидуют – имея за плечами 4 полета и теперь готовясь к пятому, с рекордным временем работы при четырех выходах в открытый космос за одну миссию, я будто чувствую красную точку лазерного прицела на своем лбу, особенно со стороны молодых астронавтов.
Не высовывайся, и – вперед, делай то, что тебе поручено.
Однако, этот подход, возможно, не самый лучший метод для участника команды профессионалов во время подготовки к забегу, где ставки очень велики, как в STS-120. Как член команды я должен научиться воспринимать критику и брать на себя справедливую долю вины, сохраняя при этом откровенность и честность в общении. Все, что Пэм сказала мне и обо мне, абсолютно верно. В этой миссии мне нужно повысить уровень взаимодействия, командной работы, наставничества и лидерства, а Пэм – железной рукой в бархатной перчатке – указала мне на эту задачу. Я ее услышал.
Однако поход на байдарках был не слишком болезненным или мучительным. Стало ясно, что экипаж очень ценит чувство юмора и любит посмеяться. Признаком растущего командного духа явились новые прозвища, придуманные для предстоящей
