У него был такой вид, словно он вдруг что-то вспомнил.
— А шкатулка была на тебе, когда ты встретила волков в Брунфло?
Она попыталась вспомнить, но безуспешно.
— Не знаю. Может быть.
Он уставился на нее так, что в конце концов она спросила, в чем дело.
— Ты можешь объяснить?
Он ответил через несколько секунд:
— Извини, я немного не в себе. Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу этот камень наяву. Смотреть на него это как… Как сказал кто-то из древних: это все равно что одновременно смотреть в глаза Дьяволу и Богу.
Лассе перевел взгляд на столешницу. Иде показалось, что он не в состоянии сказать больше ни слова. Долли встретилась с ней взглядом, опять посмотрела на шкатулку и отставила свой стул подальше от кухонного стола.
— Эти птицы наверняка охотились за камнем. Он радиоактивный. Этих чаек к нему так и тянет, но это не обычные чайки, чтобы ты знала. Хотя выглядят они как обычные чайки, не считая страшно длинных когтей. Но когда эти птицы умирают и растворяются в природе, они выглядят очень необычно.
— Как они смогли пробить дырки? У них что, стальные клювы?
— Даже у обыкновенных чаек фантастические клювы. А у этих птиц они еще и необычайно сильные. Чаек также тянет к датчикам волков, датчики есть и на других животных, на росомахах и медведях. Вероятно, все это связано с частотой передач, чайки каким-то образом ее улавливают. Но Шведское управление охраны окружающей среды наиболее внимательно следит за волками, поэтому датчики в основном на них, по крайней мере в Емтланде.
Лассе продолжал стоять в темноте и словно говорить со стенами.
— О каких таких датчиках ты говоришь? — спросила Долли.
— Шведское управление охраны окружающей среды прикрепляет к волкам датчики, чтобы отслеживать их перемещение. Датчики вмонтированы в ошейники. И птицы атакуют животных с датчиками. Поэтому птицы иногда убивают волков. И именно поэтому меня последние годы так интересуют волки.
— Но что это за странные птицы?
— Я мало что о них знаю, они выглядят почти как обыкновенные чайки. Но они сильнее, опаснее и агрессивнее. Вероятно, в их слюне или как там это называется, есть какое-то вещество, и когда на несколько дней оно вступает в реакцию например с волчьим мясом, происходит нечто удивительное. И очень опасное.
— Это то вещество, которое попало на руку молодому охотнику и причинило ему такую боль? Вещество, похожее на ядовитый гриб?
— Да, именно.
Лассе посмотрел на Иду и кивнул самому себе.
— Ида, будет лучше, если сейчас ты все узнаешь.
— А откуда взялись эти птицы?
— Они… — Лассе заколебался. — Проще всего сказать так: это своего рода мутация. Несколько измененный вид чаек. Некоторым ученым просто-напросто удалось манипулировать их генами, и не только их генами, а целым их… строением, это эксперимент, который, вероятно, не получился. Похоже на тот старый фильм Хичкока, несколько простых чаек, которые словно атакуют нас — брр. Но опасно не это. Мне плевать на то, что они идут в наступление, другие животные тоже могут это сделать, например волки. Нет, я думаю только о том, что у них внутри, какое вещество есть в организме этих чаек, в их ДНК. И к чему это может привести, если оно распространится. Это может завести очень далеко — нет, лучше об этом не думать.
— Опасное вещество в ДНК чаек?
— Да, и во всех их клетках. Если верить Альме.
Он прервался и положил шкатулку прямо Иде в руки.
— Береги ее как зеницу ока.
— Разве не ты говорил, что камень радиоактивный?
— Если шкатулка закрыта, особой опасности нет.
Лассе кивнул ей.
— Может быть, я сказал правильно? Что камень защитил тебя от волков в Брунфло? Что излучение отпугнуло их?
— Тогда почему на нас напали птицы?
— От камня они сделались агрессивными. А у волков, понятно, реакция противоположная.
Все это с трудом укладывалось в голове.
— Но давай оставим это. Помимо всего прочего, у камня есть рыночная стоимость. Я и вправду не могу взять ответственность, — прошептал он. — Вы можете хотя бы предположить, сколько он стоит?
Ида покачала головой, Долли фыркнула.
— Это совершенно уникальная вещь. Ее нельзя купить. Думаю… минимум десять миллионов.
Наступила тишина, а потом Лассе медленно вышел в холл.
— Я имею в виду евро.
— Ты это серьезно или как? — удивилась Долли.
— Да. Или… Не знаю. Во всяком случае уйму денег.
Лассе начал медленно относить мешки к входной двери.
— Но что такое этот камень? — спросила Долли.
Лассе стоял в холле и тяжело дышал.
— Мне нужна ваша помощь. Нам надо ехать. Ида, ты спи в машине, поведет Долли. Мне спать нельзя. Мы возьмем с собой ружье и все боеприпасы, которые у тебя есть.
45
Микаель взял такси до самого дома в Сольне.
В спешке он достал свою старую спортивную сумку и запихнул в нее длинные кальсоны, шерстяные варежки, две пары джинсов, три пары трусов и несколько нестираных свитеров, и сколько их там у меня? Плевать, пусть Поль пока платит за бензин, и он кинулся к архиву в гостиной и достал отполированную до блеска шкатулку из красного дерева, а потом осторожно вынул из нее полиэтиленовую папку с книгой в черном потертом переплете из кожи. Боже мой, он почувствовал, как у него потекли слезы, наконец что-то происходит, наконец!
Он вышел из квартиры, тщательно запер нижний и верхний замки на входной двери и бросился вниз по лестнице на парковку, где стоял «сааб».
Киоск у Норртуля выглядел обшарпанным. Микаель сидел за рулем и изучал написанное от руки меню. Очень острые блюда. В состав входит китайский водяной орех. Острый перец чили.
Может быть, взять с собой еду? Впрочем, зачем, наверняка по дороге будут закусочные и места для ночлега, куда бы мы ни поехали.
Норртуль, да.
Он оглядел улицу Норра Сташунсгатан, где в обе стороны шел плотный поток машин. Часы показывали без десяти пять.
Потом без пяти пять. Он барабанил пальцами по обтянутым джинсами бедрам.
А вдруг он не придет, а вдруг он просто… Может быть, он просто врал — он ведь производит несколько странное впечатление, все эти реплики о людях, которых надо расстрелять.
По другую сторону киоска остановилось такси. Из задней двери вышел Поль, в кожаной куртке и с большой черной кожаной сумкой в руках. Сначала он посмотрел не в ту сторону, потом увидел Микаеля, подошел к его машине и открыл переднюю дверь.
— Извини. Пробки.
Он кинул сумку на заднее сиденье.
— Ты как?
— Нормально.
Микаель вытащил автомобильный атлас из-под своего сиденья и протянул его Полю.
— Итак, Норртуль, — произнес Микаель, включил поворотник и стал выезжать. — Мне сдается, нам на север. Правильно?
Поль не ответил, а только показал на указатель, где было написано «Уппсала» и «Е4».
46
Пока они ехали по Е4 на север, Поль листал атлас.
— Может, пора все рассказать? — предложил Микаель. — Где она?
Поль кашлянул.
— Ты должен уяснить одну вещь. Я получил сигнал не от нее, а от моего планшетника. Она могла его продать, передать кому-то, выбросить — все, что угодно. Может быть, ты ее вообще не найдешь, понятно? Может быть, планшетник у какого-нибудь перекупщика.
— Конечно, я понимаю. Но я готов рискнуть. У меня нет никаких других следов этого письма.
— О’кей, хорошо. Тогда мы оба знаем, о чем идет речь. Может быть, нас ждут не совсем приятные вещи. Если, например, он у перекупщика. А нам надо будет получить его обратно. Ну, ты сам понимаешь. Хотя обычно все можно решить с помощью денег.
— Да.
Микаель задумался.
— А ты хоть чуточку волнуешься за саму девушку? Ведь они думают, что она могла убить этого Лобова?
— Послушай, — сказал Поль, пристально посмотрев на Микаеля, — эта девушка никого не убивала, могу в этом поклясться. Она была как маленькая косуля.
Какое-то время они ехали молча, а потом Поль сказал:
— Во всяком случае, пока планшетник в Швеции, я рад. Значит, больше шансов вернуть его.
— А откуда поступил сигнал?
— Он шел довольно долго, должно быть, кто-то подключился через вай-фай к частной сети у кого-то дома, поскольку найти на карте это место нельзя. Поэтому нам и нужна машина. Там, куда мы едем, нет автобусного сообщения.
Микаель подождал.
— А у тебя нет желания рассказать более конкретно?
Поль кивнул.
— Расскажу, дай только срок. Сначала я хотел лететь на самолете. На сегодня оставалось только два рейса, все билеты на них проданы, и когда я позвонил в САС, они сказали, что у них в листе ожидания больше тридцати человек. Тогда я проверил поезда. Но последний сегодняшний поезд ушел в четыре. Тогда оставалась только машина. Здорово, что мы можем ехать на твоей. Так что пока ты мне ничего не должен, мы разделим все расходы пополам. А вести можем по очереди.
