— Ты ведь сказал, что писатель? — спросил Поль.
— Да. Я не журналист.
— И не полицейский?
— Нет, нет, — засмеялся Микаель.
— Значит, настоящий писатель?
— Да.
— Никаких детективов?
— Нет. Ненавижу детективы.
— Я тоже. Какая-то невыносимая нелепица.
Поль исказил голос и стал подражать американскому диктору:
— Молодая женщина найдена мертвой. Инспектор Жирный Чудак вовлекается в круговорот лжи и предательств, которые приводят к единственному выводу: внезапная, трагическая, вся обросшая слухами и чертовски необходимая смеееерть…
Микаель рассмеялся:
— Боже, избавь! И как хватает сил! Все эти книги о серийных убийцах, которые все случайно норовят оставить натужные стихотворные цитаты, или татуировки, или буквы алфавита, или обертку от конфет, или старые использованные зубочистки, или не знаю, что еще, на своих несчастных жертвах! О нет, опять одна и та же интрига, ну пожалуйста, пожалуйста!
— Давай за это выпьем!
Они подняли свои кофейные чашки.
— Надо бы расстрелять всех этих болтливых детективщиков, я это серьезно, — сказал Поль. — Чтобы они увидели, как выглядит настоящая кровь.
Он перестал улыбаться. Микаель взглянул на него, но не понял, он это с иронией или всерьез.
Микаель медленно достал три книги из пакета с логотипом магазина ИКЕА.
— Чтобы ты нисколько не сомневался в том, что я действительно не полицейский, я могу это доказать. Вот что я написал.
Он открыл последний разворот «Сумасшедшего» со своей фотографией, сделанной Като Монтан на площади Сёдермальсторг («о боже, какой у меня дурацкий вид, взгляд устремлен вдаль…»).
— Ну, что скажешь? — спросил Микаель. — Это же я, видишь?
Поль внимательно посмотрел на фотографию.
— Да, это ты.
— В подтверждение своих слов открою тебе писательский секрет, — продолжил Микаель. — Только психопаты пишут книги. А психопатов никогда не примут в школу полиции, ведь так?
Они вместе засмеялись.
— О’кей, я тебе верю. Пока что. Для мента ты немного чудаковатый и в неважной форме.
Микаель отложил книги.
— Итак, письмо. Мы можем с него начать?
Поль покачал головой.
— Расскажу я или нет, не сыграет никакой роли. На самом деле я не знаю, что это за письмо. Я его никогда не видел.
— Нет? Тогда, может быть, ты помнишь, что о нем говорила девушка?
— Нет, то есть да… она ведь была… ну… пьяной. Язык у нее все время заплетался. Наверное, что-то приняла. Но думаю, что это письмо восемнадцатого века. Она несколько раз говорила о чьем-то ученике, называя его этим дурацким словом от Иисуса — апостол.
— А ты не узнал дату? Когда оно было написано?
— Нет, нет.
— А что в нем было?
— Нет, об этом она тоже не говорила. По-моему, она его не читала, она его только получила. Она не знала его содержания, знала только, что оно вроде бы секретное.
С дальних столиков донеслось бормотание. Поль обернулся и сказал очень тихо:
— Повсюду эти проклятые наркоманы. Не могут вести себя прилично.
Он наклонился поближе к Микаелю.
— Послушай, полицейским ищейкам не сказал, а тебе скажу. У нее с собой было кое-что еще, что-то вроде… коробочки.
Микаель уставился на него.
— Коробочка?
— Да. Зеленая.
Микаель откашлялся, и в голове быстро пронеслось. Коробочка, коробочка…
— А как она выглядела? И какого она размера?
— Не знаю — примерно такая. С виду старинная.
Поль показал руками.
— У нее была маленькая вечерняя сумочка, а в ней лежала коробочка. Больше я ничего не помню, я тоже здорово надрался, если честно.
— И больше в этой шкатулке не было ничего такого, на что ты обратил внимание?
— Нет.
— Ты ее держал в руках?
— Нет, но я держал сумочку. И она прилично весила.
Внутри у Микаеля что-то щелкнуло.
— Она много весила?
— Да. На удивление много.
Могла ли Лобову действительно принадлежать одна из…
У Микаеля захватило дух.
Да, возможно, это было у Лобова. И письмо, и… И он все подарил этой девушке. Но почему? Почему?
— Я еще пошутил. Думал, там лежит слиток золота или что-то в этом роде, — продолжал Поль.
— Гм?
Микаель допил свой кофе.
— А потом она просто сбежала из твоей квартиры, да?
— Из моего таунхауса, да. Просто сбежала.
Поль посмотрел в сторону.
— Чертова сучка. Стрелять таких надо.
Микаель какое-то время сидел молча, пытаясь внести в мысли ясность.
— Она что, тебя обидела?
— Нет, нет. Просто стянула у меня одну вещь.
— Какую?
— Неважно.
Они замолчали.
— И ты не знаешь, где она?
Поль молчал. Микаелю показалось, что он слегка улыбается.
— Послушай, — сказал Поль, — ты можешь перейти к делу? И вообще, почему тебя так интересует это письмо? И сколько я за это получу? Предпочитаю наличными, говорю сразу.
— Ну… Мы до этого дойдем. Я искал такое письмо несколько лет. Я пишу книгу, вот что.
— Вот как. Безумно интересно.
Теперь в его голосе явно звучала ирония.
— Да как сказать. Думал, с ума сойду от того, что не могу больше писать. Работа встала.
Он опустил глаза.
— Скоро будет два года, как умерла моя дочь. С тех пор я не могу писать. Я хочу написать эту книгу ради нее. Если я найду это письмо, есть большая вероятность, что я снова смогу двигаться дальше. Это письмо могло бы иметь для меня большое значение.
— Так уж и большое? До чего трогательно.
Они снова умолкли. Поль посмотрел на часы.
— Давай конкретно. Что это за письмо?
— Чтобы все объяснить, нужно время. Не знаю, есть ли оно у нас. Но это имеет отношение к Карлу фон Линнею.
— Да, я это понял.
Поль кивнул, и они опять замолчали.
— А что она у тебя стащила? — спросил Микаель.
— Ничего особенного.
Поль вздохнул и стал нажимать на кнопки своего айфона.
— Совершенно ничего особенного, не считая моей машины.
— Твоей машины?
— Да.
Поль внимательно посмотрел на экран.
— Ой, — произнес он.
И опять посмотрел на Микаеля.
— Черт.
На его лице отразились отчаяние и беспокойство. Он попытался держать себя в руках, опустил глаза и откашлялся. Стало тихо.
— Что такое? Ты получил sms’ку? — поинтересовался Микаель.
— Не совсем. Но…
Поль оценивающе посмотрел на Микаеля.
— Но, — продолжал он, — я только попытался узнать, где машина, но из этого ничего не вышло. — Он огляделся. — К сожалению, мне надо бежать.
Поль встал.
— Подожди, правильно ли я тебя понял? Ты можешь узнать, где машина? То есть где эта девушка? — спросил Микаель.
Поль натянуто улыбнулся, а потом сказал серьезно:
— Может быть. Если немного повезет.
— Если ты выяснишь, где она, я с удовольствием составлю тебе компанию, — быстро предложил Микаель.
Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга.
— А почему я должен на это согласиться? — спросил Поль.
— Потому что… я заплачу тебе.
— Сколько?
— А сколько ты хочешь?
Они направились к лифту и потом вышли на улицу Кларабергсгатан; весь фасад освещали рождественские гирлянды.
— Дело не в машине, — сказал Поль, — плевал я на машину. Хочу вернуть свой айпод.
— Планшетник?
— Да, я был в таком стрессе перед Нобелевским банкетом, что по дури забыл его в машине. Я должен получить его обратно. Вот так. Я могу его отследить, хотя, к сожалению, не через мобильную сеть, а только через вай-фай. Девчонка должна быть в магазине или на площади, где есть открытая сеть, и войти в нее, тогда по моему айфону я смогу точно увидеть, где мой планшетник. Или если она по глупости сама подключит его дома у какого-нибудь приятеля или типа того. Но пока что она ни разу его не использовала.
Они уступили дорогу группе теток, занимающихся рождественским шопингом. Микаель задумался.
— Полиция бы охотно получила эти сведения?
— Наверняка, — ответил Поль, — но я не хочу ее вмешивать. Я просто хочу вернуть мой компьютер.
— А почему ты его не заблокируешь? Разве нельзя это сделать с пульта управления, заблокировать его через айфон?
— Знаю, можно. Только я не хочу.
Поль поколебался, а затем продолжил, непонятно почему, в быстром темпе. Микаелю даже показалось, что он не совсем трезвый.
— Я даже не знаю, у нее ли планшетник. Может быть, она его продала или выбросила. Вчера звонили из полиции, они нашли машину где-то под Эстерсундом. Но машина была пуста, никакого планшетника и вообще ничего. Так что, возможно, она взяла его себе. Если я заблокирую планшетник, она наверняка совсем не сможет им пользоваться. Она нигде не сможет подключиться к вай-фай. И тогда она его, вероятнее всего, выбросит и я никогда не получу его обратно. А я должен его вернуть.
