не готов был признаться, – говорил Лен.
Но Урсула тоже увлеклась Леном раньше, чем осознала это. В письме матери, написанном вскоре после их помолвки, она рассказывала, что собирается выйти замуж за этого англичанина, на семь лет младше нее. “Я люблю его”, – добавила она.
Много лет спустя Лен так описывал Урсулу – жену, офицера разведки и революционерку:
Стиль, изящество, сдержанность, скромность, готовность вести борьбу с врагом при умении сохранять спокойствие в напряженной обстановке. Можно, конечно, сказать, что нескромно так отзываться о собственной начальнице и жене. Соня владела навыками саботажа, производства и применения взрывных веществ, теорией и практикой радиопередач и талантом педагога. Она никогда не требовала от других того, чего не требовала бы от себя. Она была всецело предана идее уничтожения… фашизма. Но оставалась при этом женственной и была невероятно преданной матерью.
Как и во многих удачных браках, без трудностей не обходилось и здесь. Лен порой обвинял жену в “диктатуре”, что было ей свойственно, особенно в профессиональных вопросах, связанных с разведкой. Он никогда не забывал, что женился на собственной начальнице. Она считала его мнительным и подверженным внезапным необъяснимым сменам настроения. “Он бывал сам не свой из-за того, чему я не придавала никакого значения”. Но Урсула окружала Лена безусловной и абсолютной любовью, которой он никогда не знал. Многие годы она прожила в опасности и ходила по лезвию бритвы, не расставаясь с парализующим порой страхом. Лен же, кроме верности на всю жизнь и свидетельства о браке, дал ей то, что было побочным следствием его собственного странного склада характера: он заразил ее своим незыблемым бесстрашием.
Рихард Зорге излучал неотразимость и опасность. Йохан Патра, моряк, представитель рабочего класса, был человеком из другого мира – ревнивцем, соперником, безудержно романтичным революционером. Лен же не был ни ее начальником, ни ее соперником. Он нуждался в ней так, как никто прежде, его любовь была простым, сильным и непререкаемым чувством. Урсула уже была не прежней своевольной искательницей приключений, а опытным агентом-нелегалом, офицером разведки с двумя детьми, агентурой и тяжким бременем ответственности. Теперь главным в ее жизни были не быстрые мотоциклы и не политические споры до утра; она нуждалась в эмоциональной и профессиональной поддержке. Ей не нужен был ни очередной сорвиголова, ни оппонент в дружеских дебатах. Ей нужен был хороший муж. И она его получила.
Урсула подала заявление на британский паспорт на следующий день после свадьбы, консул, как и было положено, направил в паспортную службу Лондона запрос о возможности оформления документов. Ответ поступил 28 марта 1940 года: “Мы не обнаружили никаких прецедентов, связанных с миссис Урсулой Бертон, возможно, что-то с коммунистическим душком есть на ее бывшего мужа. На первый взгляд, я не вижу оснований для отказа в выдаче ей британского паспорта”. В МИ-5 считали иначе.
К этому моменту семья Кучински уже вызывала глубокие подозрения у службы безопасности Великобритании, встревоженной сообщением о возможном появлении в стране еще одного ее члена. Пакт Молотова – Риббентропа лишь упрочил страх перед “красной угрозой”. И Роберт, и Юрген Кучински поддержали линию партии, публично осуждая войну как конфликт между империалистами, в котором коммунисты совершенно не заинтересованы. В МИ-5 о Роберте говорилось, что его “антивоенная” позиция способствует “распространению пораженческих настроений”. Семья была тесно связана со Свободной немецкой культурной ассоциацией, которую спецслужба считала “коммунистической ширмой”.
В конце 1939 года Юрген Кучински предстал перед судом по делам иностранцев, учрежденным Министерством внутренних дел для выявления подлежащих аресту потенциальных агентов врага из 70 000 немецких и австрийских “враждебных иностранцев” в Великобритании. МИ-5 предоставила доказательства коммунистических пристрастий Юргена (чего он и не пытался скрывать), а 20 января 1940 года его отправили в лагерь Ситон в Девоне, бывшую базу отдыха, наряду с другими 568 интернированными “категории А”, большинство из которых были нацистами. Роберта отнесли к “категории С”, оставив его на свободе, что вызывало у МИ-5 лишнее раздражение: “Все знают, и судья в том числе, что он настоящий коммунист, на каждом углу заявляющий об отвращении к этой империалистической войне”. В МИ-5 с тем же недоверием относились и к Лену Бертону, еще не зная, кому он симпатизирует – коммунистам или нацистам. “Как нам известно, Бертон настолько заинтересовался Германией, что купил грамматику немецкого языка и пособия для чтения, по некоторым данным, в сентябре 1939 года он находился в Германии”. Его внесли в военный черный список Центрального управления службы безопасности как возможного диверсанта.
Интернирование Юргена Кучински вызвало распри между МИ-5, настаивавшей на его заточении, и Министерством внутренних дел, не видевшим оснований для его задержания. В дело вмешались многие его друзья со связями, требуя освободить Юргена и настаивая (необоснованно) на полной его невиновности. Лидер лейбористов Клемент Этли в Палате общин поднял вопрос содержания Юргена Кучински в лагере для интернированных. Лилиан Боуз-Лайон, двоюродная сестра королевы, написала Маргарите, выразив сочувствие в связи с арестом ее мужа. Сэр Александр Максуэлл, постоянный заместитель госсекретаря в Министерстве внутренних дел, подчеркнул, что коммунистические взгляды не являются “сами по себе основанием для интернирования”, настаивая, что “Кучински подлежит освобождению, если только у МИ-5 нет на него каких-либо данных, помимо фигурирующих в досье”. Юргена освободили 19 апреля 1940 года с восторженной характеристикой коменданта лагеря, назвавшего его “человеком очень способным в интеллектуальном отношении и весьма славным малым”. В МИ-5 это вызвало негодование. Там до сих пор не понимали, насколько тесно Юрген связан с советской разведкой, но тем не менее считали его “человеком очень опасным”, настаивая на том, что его сестре не следует давать гражданство.
МИ-5 пыталась помешать Урсуле получить паспорт. “В нашем распоряжении имеются новые сведения относительно миссис Урсулы Бертон, и мы твердо убеждены, что ей не следует выдавать паспорт гражданки Великобритании”. Последовал ответ: “В данный момент мы ничего предпринять не можем, так как с нашей стороны согласие на выдачу паспорта было дано 24 апреля”.
Урсула забрала “драгоценный документ” в женевском консульстве на набережной Вильсона, 41, вовремя получив возможность бежать из Швейцарии в случае нападения нацистов (которое они и планировали).
Через неделю после того, как Урсула стала гражданкой Великобритании, Гитлер развернул Blitzkrieg: по кодовому сигналу “Данциг” войска Германии неодолимым вооруженным потоком хлынули в западном и северном направлении. Дания, Норвегия, Нидерланды, Бельгия и Люксембург были оккупированы. 14 июня нацисты заняли Париж, оставив лишь “свободную зону” на юге Франции режиму Виши маршала Петена. Немцы начали планировать вторжение в Швейцарию в день капитуляции Франции. Публично Гитлер заявил, что “мы всегда, что
