взглядом. — Именно попросил? Не приказал?
— Думаю, здесь нет особой разницы.
— Ошибаешься, — возразил он. — Просьба наследника влечёт за собой награду, поскольку необязательна, а вот приказ — это работа.
— То есть, я мог отказаться, и мне бы ничего не было? — я даже остановился, осознав эту мысль. Гарм наморщил лоб.
— Не знаю, не знаю… Порой отказ — всего лишь отказ, а иногда лучше не прибегать к нему, если не хочешь остаться выброшенным на берег без перспектив. Ладно… Ты уверен, что справишься с Грифом?
— Нет. Но я постараюсь, — указательный палец скользнул к пилюле. На мгновение показалось, будто кожу стрельнуло холодом. Но это ощущение сразу же исчезло. Странная всё же штука. Непонятная. Надеюсь, после неё я не превращусь в какую-нибудь лохматую тварь на четырёх ногах. Было бы неприятно.
Мы спустились в холл, вышли из особняка мимо охраны. Всё та же карета стояла на прежнем месте, а кучер курил, прислонившись к дверце. Увидев нас, он усмехнулся, неспешно выпустил дым, затушил окурок о ладонь и забрался на козлы. Усаживаясь на сиденье, я мельком подумал, что он явно непрост — слишком уверенно себя ведёт. Похоже, в клане этот человек стоит рангом повыше, чем мы.
Внутри глухо заворчало раздражение. Сегодняшний день показал, как низко ценится бригада в клане Хейн. Дан был готов даже распустить нас, заменить другими людьми, но не поступил так лишь по причине былых заслуг. Нам банально повезло.
Но везение не может длиться вечно.
— Мы — низшее звено, да? — прошептал я.
Командир тихонько вздохнул.
— Верно. Бойцы в бригадах часто меняются, кто-то уходит наверх, становится успешнее, а кто-то наоборот — катится на дно. Занимает нишу слуг клана. Мы едва избежали такой участи.
— Дай угадаю: не оправдавшие доверия в бригаде снова туда вернуться не смогут?
Он мрачно кивнул.
— Никогда. Формально они всё ещё члены клана, поэтому работёнка найдётся. В забегаловке, в цеху или на складе торговой компании. Но второго шанса стать оружием клана тебе не дадут.
— Сурово.
— Справедливо, — пожал он плечами. — Знаешь, там, на войне, у нас не было даже такого шанса. Меня призвали пятнадцатилетним сопляком, который привык хулиганить на улицах, помогать родителям и изредка работать грузчиком на складе. В армии из меня быстро выбили всю дурь, вколотив взамен устав и цель — защитить Империю. А потом тренировки, опять тренировки, марш-броски, после которых ты можешь только выплевывать лёгкие и молить о пощаде… Всё это длилось недолго, буквально пару месяцев. И после, нас, едва обученное мясо, швырнули в первый бой. Это был тот ещё ад, скажу я тебе.
Он замолчал, пожевал губами, задумчиво уставившись перед собой. В глазах командира снова застыла глухая тоска, смешанная с острой болью. Издав тихий вздох, он продолжил:
— Снаряды взрывались совсем рядом, и каждый такой взрыв превращал одного из моих товарищей в кровавое месиво. В сплошной фарш! А я бежал, что есть сил, не оглядываясь назад, слыша удары, взрывы и молясь всем богам, чтобы добраться до вражеской линии, откуда на нас уже бежали солдаты противника. Стычка была страшная. Какая там уличная драка? В том месиве не разобрать — кто есть кто. Ты можешь только бить, бить и бить, глядя как враг падает с разрубленной глоткой, как плещет кровь, как все вокруг кричат, теряют руки, ноги, а некоторые — и разум…
Гарм моргнул, криво усмехнулся.
— Война — это редкостное дерьмо, Касс. Она сломала меня. Я побывал в нескольких кампаниях, научился убивать, затвердел сердцем, но отдал бы всё это в обмен на мирную жизнь. В жопу тагга эту войну. Там мы могли только мечтать о справедливости. Так что условия клана — это ещё хорошо. Тебе дают шанс, а уж просрёшь ты его или нет — зависит от тебя.
Он замолчал, погрузившись в свой собственный мир, пропахший дерьмом и кровью. Я сам уже почти слышал крики раненых и умирающих, взрывы магических снарядов и видел рыхлую землю, скользкую от крови павших…
— Я просто не хотел становиться убийцей, — прошептал я. Гарм медленно кивнул.
— Знаю. Никто из нас не хотел. Но этот сраный мир устроен так, что нельзя получить что-либо, не замаравшись. Хоть ты, сука, тресни. Дан Неймар выделил тебя, попросил помочь. Не пролюби этот шанс, Касс. Во благо бригады. И ради себя.
Я отвернулся к окну, обдумывая слова командира. Он был прав. Логично, что от таких предложений нельзя отказываться, что они делаются лишь раз. Но червячок сомнений упорно кусал мои внутренности, шептал, что я мразь, лишившаяся человечности. Тот, кто ставит выгоду выше чести.
С другой стороны, что такое честь? Не убивать слабых? Не бить в спину? Я таким не занимаюсь. Но мне поручили убить отнюдь не жалобную овцу, а матёрого волка. Врага. Душегуба. Конченного отморозка, чья банда уже не первый раз встаёт на нашем пути.
Так стоит ли страдать из-за этого угрызениями совести?
Нет.
Вдох, выдох.
Я почувствовал, как стало легче. Завтра Гриф получит по заслугам. И Падальщики перестанут быть угрозой.
Завтра…
Карета остановилась возле нашего проулка. Как только мы выбрались наружу, кучер дёрнул поводья, и лошади сорвались с места.
— Отчаянный парень, — пробормотал Гарм им вслед. Затем глянул на меня, на мою забинтованную руку. И вдруг предложил:
— Может, выпьем?
Я глянул на тёмное ночное небо, прислушался к пустоте внутри себя. Её следовало бы чем-нибудь заполнить. Это был долгий день…
«Печень скрула» оказалась полна народу. Несмотря на поздний час, в зале трактира было светло, тепло и шумно: весёлые работяги обсуждали последние новости, пересказывали сплетни, перемывали косточки общим знакомым. Дородная Цура стояла за прилавком, зорко следя за порядком, а меж столов шустро сновала Ания.
Стоило нам шагнуть за порог, как на краткий миг все голоса стихли — на лицах работяг появилось затравленное выражение, но пару секунд спустя кто-то громко крикнул:
— За клан Хейн!
Разом послышались здравицы, льстивые тосты, полетела пивная пена. Мы уселись за дальний столик, в самом углу. Не прошло и минуты, как рядом возникла Ания,
