же капризе визиря лишить его головы. Так князь Кантемир стал искать другого государя, от которого чаял получить Молдавию в вечное княжение своей семьи. В то время в том краю оказался Георгий Поликала[962], дворянин из Кефалонии[963], служивший врачом Толстому в Константинополе — он вез в Польшу рекомендательные письма царю Петру, желая поступить к нему на службу[964]. Князь Кантемир, тщательно удостоверившись в надежности Поликала, поручил ему передать царю собственное зашифрованное письмо, где обещал ему передать всю Молдавию, а также снабдить царскую армию всем необходимым провиантом, не испрашивая никакой награды, кроме как утверждения в собственном княжестве. Царь Петр, получив эти послания от греческого врача, тут же утвердил его при своем дворе, в особенности — при своей супруге-царице, о которой нам еще представится рассказать. Князю Кантемиру же он ответил, что за его доброе отношение к делу христиан князь не только получит всё искомое, но также царскую милость и покровительство. Одновременно он написал князю Валахии предложение перейти на сторону христиан, обещая его роду вечное княжение в той стране, с новыми привилегиями. Князь Валахии, воодушевленный этими обещаниями, ответил Петру обещаниями всяческой поддержки и признанием его своим легитимным правителем, как для него лично, так и для его народа. В самом деле население этих двух княжеств, как и другие народы греческой веры, начали смотреть на царя Петра как на ангела, посланного с Небес, чтобы положить конец тирании турок. И сам Петр, видя, сколь могучая и прекрасно вымуштрованная армия находится под его командованием и сколь медленно турки заканчивают свои приготовления, стал полагать, что Небо избрало его для низвержения тирании магометанских варваров и возрождения славы Империи Греков. Особенно эти чаяния подогревало пророчество, обнаруженное на могиле императора Константина[965]: согласно ему турок из Константинополя изгонит «белокурый народ» [Nazione bionda][966], под которым многие разумели русских и московитов. Царю это также давало надежду, что греки под турецким подданством при первой возможности восстанут и окажут ему поддержку. В то время распространились слухи, что великий султан[967] собрал на Черном море большое число кораблей, чтобы внезапно напасть на Азов[968], и царь предпринял значительные усилия, чтобы этого не допустить: на воду были спущены двадцать больших линейных кораблей, не считая флагманского корабля с 86 пушками и большого числа галер и галиотов[969]. Однако ход кампании не потребовал участия морских сил как той, так и другой державы.
Пока шли эти приготовления, послы Англии и Голландии в Константинополе[970] попытались предотвратить столь разрушительную войну, посоветовав королю Швеции заключить мир с царем. Г-н Джеффрис [Jefries][971], британский посланник, даже приехал в Бендеры, чтобы предложить королю Карлу решить дело миром. Однако этот государь, воодушевленный военными приготовлениями, которые ради своего шведского союзника предпринимала Порта, ответил лишь, что «не может заключать никакого договора с царем без согласия и участия Порты».
Царь двенадцатого июня прибыл в Сороки[972] [Saroca], город в Молдавии, со всем двором. Но, проведя там несколько дней, он попал в то же положение, в каком оказался король Швеции на Украине. Его войско стояло лагерем в разоренной стране, без провианта и обоза, в отдалении от земель, откуда можно было бы получить подкрепления. Действительно, врага так и не было видно, а под началом царя стояла огромная армия, однако это лишь увеличивало его затруднения, так как солдат нечем было кормить. Князь Кантемир, как только русская армия перешла Днестр [Niester], немедля присоединился к ней, как обещал, с двадцатью тысячами своих молдаван[973] и со спешно собранным провиантом, опубликовав манифест во оправдание своего поступка, а также ради побуждения остальных своих подданных встать под его знамена. Совсем иначе поступил князь Валахии: забыв об обещаниях Петру, он остался недвижим в столице княжества, опасаясь рассердить Порту и ожидая распоряжений от великого визиря. Петр отправился в Яссы[974] [Jasi], столицу Молдавии, и собрал военный совет, где было решено стоять там лагерем, пока не будет собрано достаточно провианта для снабжения армии. Это было мудрое решение, однако царь предпочел другое, казавшееся ему более удачным, а именно: выдвинуться к Дунаю, чтобы занять мосты и не дать туркам переправиться через реку. Очевидно, что в подобном случае можно было не только пополнить продовольственные запасы, но и поставить в затруднительное положение турок. Однако судьба устала благоволить Петру, и этот великий государь решил прислушаться к совету господаря Молдавии, который должен был подойти со стороны реки Прут, чтобы захватить склады турок, полные разного рода провизии. Этот совет Кантемира имел для царя такие же фатальные следствия, какие для короля Швеции имел совет Мазепы осадить Полтаву.
Русским войскам до сих пор удавалось одерживать верх как над татарами, так и над турками, и над войсками Потоцкого. Они продвинулись до окрестностей Бендер и, если бы не бдительность одного сипаха[975], захватили бы короля Швеции. Но все эти успехи закончились сразу же после перехода через Прут. Московиты оказались в обширных и бесплодных степях, испытывая нужду в самом необходимом. Как только царь узнал, что турки приближаются к Дунаю, он отправил генерала Януса [Janus][976] с крупными силами, чтобы преградить им путь, но было уже слишком поздно. Турки уже переправились по шести мостам, а корпус генерала оказался развернутым вдоль Прута. Наконец восьмого июля[977] великий визирь появился прямо перед русской армией: их разделяла только река. Татарский хан также занял весьма выгодную позицию, и российская армия, лишенная провизии, оказалась зажата между татарскими и турецкими войсками. В ночь между девятым или десятым числом три турецких паши переправились через Прут, а хан выдвинулся им на помощь. Во время этого выдвижения татары обнаружили корпус генерала Януса, на ночь укрывшийся за лесом, и атаковали его авангард, однако Янус спас-таки свой корпус, отступив на позиции маршала Шереметева. На заре татары перешли в наступление. Московиты держались хорошо и стойко отражали атаки противника. Между тем до царя дошли известия о том, что конвой из четырех тысяч обозных телег, направлявшийся к нему из России, попал в руки к татарам. Этот удар был особенно тяжел для московитов, ведь у них уже несколько дней не было провианта и у многих не осталось даже хлеба. Несмотря на это, солдаты, воодушевленные присутствием государя в своих рядах, разделявшего с ними все тяготы, укрепили позиции рвами, по периметру которых выставили
