разместили в крепостях довольно сильные гарнизоны и могли обороняться в них долго, то он оставил свою армию под командованием короля Августа и инкогнито отправился в Берлин, где провел переговоры с королем Пруссии, а затем отбыл в Дрезден. Оттуда он опять переехал в Мекленбург, чтобы встретиться с королем Дании. Эти государи провели переговоры 20 декабря 1712 года[1018] и договорились начать следующую кампанию с атаки на Рюген и осады Штральзунда.
Между тем султан уступил уговорам татарского хана, а также французского посла г-на де Ферриоля [Defalleur][1019] и послов короля Швеции, нарушив недавно заключенный договор под тем предлогом, что в Польше по-прежнему оставались русские войска. Действительно: некоторое их число оставалось в Торуне и Эльбинге, однако, так как эти города Петр отвоевал у шведов, это не могло служить законным основанием для разрыва договора. Поэтому султан, отстранив от должности визиря Юсуфа и заменив его Сулейман-пашой[1020], бросил в Семибашенный замок людей царя, его посла Толстого и еще одного дворянина из московитов, привезшего ратифицированный экземпляр последнего договора[1021], и объявил России войну. В самом начале весны 1713 года султан прибыл в Адрианополь, намереваясь стать во главе своих войск в начинающейся кампании. Однако прежде он хотел, чтобы король Швеции вернулся в свою страну, и лично приказал ему это. Король Карл не побоялся воспротивиться этому повелению, заявив, что «не согласен уехать прежде, чем сможет побеседовать с султаном, чтобы устранить любые недоразумения относительно его самого и его намерений». Этот ответ был передан султану в искаженном виде и был истолкован в худшую сторону, и тот заключил, что «король Швеции решил его поучать». Он немедленно отправил другого посланника в Бендеры со строгим наказом немедленно выпроводить оттуда шведского короля, даже силой, если потребуется, и доставить его в Адрианополь живым или мертвым. Карл, узнав об этом приказе из своих источников, приказал обратить свой дворец в Бендерах в крепость, хотя и не верил, что турки в самом деле прибегнут к такой крайности. Однако комедия или, точнее, трагедия, которая последовала за этими событиями[1022] и о которой любопытствующие могут прочитать в изящном жизнеописании Карла XII, вышедшем из-под пера г-на Вольтера[1023], наглядно показала, что Карл ошибался.
Шаги шведского короля привели к тому, что турки стали считать его сумасшедшим и называть Делибей[1024], что на турецком языке означает «безумный государь» [Pazzo Principe][1025], и министры Порты стали убеждать султана не начинать новую войну с московитами. Царские послы услышали об этих намерениях Дивана, сидя в заключении в Семибашенном замке, ибо с помощью всемогущей силы золота и туда было можно проникнуть. К счастью, случилось так, что именно в этот момент в Константинополь прибыли известия о том, что царь вернул Польше Эльбинг, что лишало султана любых оснований жаловаться, и он начал склоняться в пользу переговоров. Граф ди Кольер [di Colliers], посол Голландии, быстро добился освобождения русских послов, которые взялись за дело с таким рвением, что уже 3 июля 1713 года был заключен третий мирный договор[1026], подтверждавший положения прежнего договора, к которым были добавлены столь изощренные метафизические статьи, которые показывают, что турки вовсе не столь глупы и грубы, как мы, христиане, себе их представляем. Татарский хан не преминул потребовать возобновления ежегодной выплаты дани, которую порой цари платили татарам, но ничего не добился. Царские послы решительно отказались обсуждать этот пункт, а Порта не захотела из‐за него вступать в войну. После разрешения этого вопроса и после долгих усилий и препирательств о границах двое русских заложников наконец выехали из Константинополя в сентябре 1714 года[1027], а в начале следующего месяца шведский король покинул Димотику [Dimotica][1028] и отбыл в свое государство[1029].
Переговоры с Турцией не помешали Петру Великому вести боевые действия на подвластных Швеции территориях. Он преследовал отступающие шведские войска с неизменным успехом. Из Гамбурга царь переехал в Альтону [Altena][1030], которую шведы безжалостно спалили дотла: он с болью взирал на эти руины и, сострадая постигшим жителей несчастьям, приказал раздать им деньги и даровал им привилегии в торговле, которую они по обычаю вели с Архангельском. 12 февраля 1714 года[1031] царь во главе пяти батальонов своей гвардии атаковал шанцы, в которых оборонялся знаменитый шведский генерал Стенбок [Steinboc][1032]. Они были расположены на выгодных позициях между Фридрихштадтом [Federicstad][1033] и Тённингом [Tonninghen][1034]. Несмотря на упорное сопротивление Стенбока, царь взял шанцы приступом и выгнал оттуда неприятелей, вынужденных спасаться бегством. Узнав об этом, шведский гарнизон, стоявший в Фридрихштадте, стремительно обратился в бегство. Царь стал преследовать шведов, захватил часть обоза и около трехсот пленных, потеряв со своей стороны одного лейтенанта и нескольких драгунов[1035]. В тот же день он вошел со своими войсками в Фридрихштадт и провел там всю ночь. Генерал Стенбок, боясь попасть в руки врага, удалился в крепость Тённинг. Царь, передав командование войсками королю Дании, отбыл из Фридрихштадта в Вольфенбюттель, узнав о том, что между герцогиней, его невесткой, и царевичем Алексеем, ее супругом, приключилась размолвка. Царь их помирил и убедил в добром согласии отправиться в Петербург. Из Вольфенбюттеля царь переехал в Шёнхаузен [Schonausen][1036], чтобы обсудить с королем Пруссии[1037] дела, касающиеся Померании. Оттуда через Данциг и Кёнигсберг он прибыл в Ригу, где находилась в то время царица, только что родившая ему дочь, которой в крещении было дано имя Марии Петровны [Maria Petrofna][1038]. Затем царь отправился в Петербург[1039] и, не желая ни минуты оставаться без дела, собрал из портов Ревеля и Нарвы около трехсот кораблей различного водоизмещения и, посадив на них корпус числом в двенадцать тысяч солдат, под попутными ветрами отплыл в Гельсингфорс [Elsingfos]. После успешной высадки войск на берег[1040] царь, не теряя времени, отправился в Петербург[1041]: он хотел посадить на корабли еще один десант, чтобы продолжить свои завоевания в Финляндии. Конвой был немедленно собран: царь приказал ему немедля отправиться в путь и усилил первую свою эскадру еще двадцатью фрегатами. Восьмого сентября[1042] московиты подошли к Або, столице Финляндии, и без труда захватили ее, так как шведы оставили город. Из всей взятой в городе добычи больше всего царя обрадовало множество хороших книг, найденных в городской библиотеке[1043]. Царь устроил в Петербурге прекрасное книжное
