– И?..
– Судя по всему, ты тот самый особый случай. Я попрошу Саарона собрать совет на следующей неделе, тогда и посмотрим. Так или иначе, ты будешь знать свою степень.
В лазарете Гэр открыл дверь и придержал ее для Танит, а затем последовал за девушкой через приемную в палаты. Танит остановилась у стола, обменялась парой слов с дежурным целителем, а потом указала на одну из дверей.
– Твой друг там, в самом конце.
Дарин выглядел намного лучше. Исчезла мертвенная бледность, хотя под глазами все еще темнели круги. Он потягивал из стакана подслащенный напиток и, услышав шаги, быстро поднял глаза.
– Гэр! – воскликнул Дарин, быстро ставя стакан на тумбочку. На его лице расцвела широкая улыбка. – Как дела?
– Устал. – Гэр пододвинул стул и присел. – А ты как? О тебе многие спрашивают.
– Да я в порядке. Саарон говорит, что еще пара дней и я смогу отсюда выйти.
– Рад слышать. Ты меня до полусмерти напугал, свалившись без сознания.
– Я почти ничего не помню. – Дарин поморщился. – Я пытался дописать то проклятое эссе для Донаты, а потом вдруг увидел, что лежу на спине и чудесная рыжеволосая девушка кормит меня медом с ложки.
– Неплохо. – Гэр улыбнулся.
– Мне почти стыдно об этом говорить, но эта Танит необыкновенная красавица.
Гэр оглянулся на стол дежурного, но астоланки в палате уже не было.
– Мастер Доната сказала мне, что надеется на твое скорое выздоровление и что у тебя есть время до конца недели, чтобы закончить эссе.
Улыбка Дарина стала еще шире.
– Тогда у тебя достаточно времени, чтобы написать его за меня. Ну пообещай, что поможешь! Мне всегда ставят хорошие оценки, когда ты пишешь работу за меня.
– Может, тебе стоит проводить больше времени за учебой и меньше ворковать с Ренной?
– Я не воркую!
Гэр рассмеялся и откинулся на спинку стула, ставя его на две ножки, чтобы удобнее было опираться на стену.
– Если у меня будет время, я посижу с тобой и помогу тебе написать работу, разъясню сложные места. Но в последнее время мастера не дают мне вздохнуть. «Сделай это, покажи то, повтори еще раз, практикуйся, практикуйся, практикуйся», – мне едва удается отвоевать у них время на то, чтобы поспать. А они до сих пор так и не решили, какую степень мне присвоить.
– Не решили?
Гэр покачал головой.
– Даже Танит удивлена. А что, такое редко бывает? Я имею в виду, чтобы мастера так долго размышляли?
– Понятия не имею, – сказал Дарин. – Я тут только два года, и все, кого я знаю, получали степень почти сразу. Может, совет придумывает для тебя особую категорию? Ведь очевидно, что ты сильнее всех нас, особенно… – Он понизил голос и многозначительно кивнул. – Ты знаешь.
– Это просто талант, Дарин.
– Да, да, ты говорил. Айша так и не упомянула о мантии?
– Нет. Словно ничего не случилось.
– А мантия все еще у тебя?
– В шкафу.
– Может, тебе стоит надеть ее, когда ты пойдешь в общую столовую? – легкомысленно предложил Дарин. – Это добавит перца в повседневную рутину. Ты хоть знаешь, что половина Капитула считает тебя ее любовником?
Стул с грохотом опустился на четыре ножки.
– Что?
– Стоит Айше свистнуть, и ты убегаешь на ее уроки, которые длятся много часов. О своем умении ты не говоришь. Что еще могут подумать люди?
У Гэра запылали щеки.
– Дарин, но Айша одна из моих учителей!
– Ну и что? Тут не в первый раз нарушаются правила.
– Поверить не могу, что ты вообще до такого додумался. Это же бред!
– Там, откуда я родом, говорят, что сплетни летят на крыльях, а правда шагает по земле. Дай людям время, и раньше, чем ты испачкаешь простыни Айши, они придумают имена вашим детям.
– Дарин, клянусь, мы с Айшей не любовники.
Вот только при этих словах совесть напомнила Гэру о тех двух случаях, когда в мыслях он был именно любовником своей наставницы, нежным и неутомимым. От этих воспоминаний юноша покраснел и добавил слабым голосом:
– Ты одержим сексом.
– Ничего не могу с собой поделать. Ренна не допускает меня ниже пояса, и это меня убивает.
– Насколько я помню, выше пояса у Ренны тоже есть чем заняться.
– Да, яблочки у нее хороши, но мне нужен весь сад. Знаю, знаю, священное таинство единения должно происходить после произнесения клятв о том, что все это серьезно, благочестиво и надолго, и все такое, но мне надоело ходить с синими яйцами.
– Вот этого я предпочел бы не знать!
– Тогда расскажи мне, что происходит у вас с Айшей. Мне-то ты можешь довериться. Вы действительно только меняете форму? И все?
– Исключительно свежий воздух и полезные упражнения, клянусь. А еще много чая и споров, когда портится погода. Айша ненавидит холод.
– Ага.
– И не смотри на меня так, я говорю правду. Мы много летаем или в волчьем обличье уходим на холмы. Айша учит меня принимать новые формы, рассказывает, как справиться с тем, что мне пока не дается, и это все.
– Знаешь, а ты ведь так ничего мне и не показал.
– Моих слов тебе недостаточно?
– Гэр, я тебе верю, просто хотел бы сам, своими глазами на это взглянуть.
– Здесь?
– А почему бы нет?
Гэр закрыл глаза и потянулся к Песни. Она в тот же миг заполнила его, и он позволил музыке охватить себя, нырнул в нее и нашел форму огненного орла. Плоская поверхность стула под когтями оказалась неудобной, и, пропоров дерево в нескольких местах, Гэр быстро принял прежнее обличье.
Дарин так выпучил глаза, что они, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Он выругался, длинно и витиевато.
– Я никогда, никогда, никогда в жизни не видел ничего подобного! Это невероятно. И давно ты это умеешь?
– Лет с одиннадцати.
Рухнув обратно на подушки, Дарин взъерошил пальцами волосы.
– Даже не знаю, что сказать!
– Это с тобой впервые.
– Спасибо. – Белистанец кисло улыбнулся.
– Да не за что.
Танит вернулась совершенно бесшумно. Она принесла и поставила на тумбочку у кровати новую чашку с питьем.
– Прости, но Дарину на сегодня достаточно, ему пора принимать лекарства. Тебя проводить до двери?
Белистанец фыркнул, но просветлел, когда друг пообещал навестить его после ужина.
Гэр оставил его пить лекарства и кривиться от горечи, а сам вместе с Танит пошел к выходу из лазарета.
Стоило им переступить порог, как в его сознание врезалась Айша, требуя внимания и объяснений, где его носит. Гэр моргнул: она кричала.
– Что-то случилось? – спросила Танит.
– Мастер Айша. – Гэр указал на свой висок. – Она хочет знать, где я был.
– Лазарет закрыт щитовыми чарами, – объяснила Танит. – Иначе нельзя, шум сотен сознаний, одновременно работающих с Песнью, не позволил бы нам сосредоточиться. Он очень отвлекает, мы словно пытаемся разобрать тихий голос в кричащей толпе. Только дежурный медик не закрыт щитом, он передает сообщения к нам и от нас. Просто сегодняшняя дежурная не знала, что ты здесь. – Танит склонила голову набок. – Ты можешь отсечь Айшу, все зависит лишь от того, хочешь ли ты этого.
– Я не знаю, как это сделать, – признался Гэр. – Я не умею мысленно общаться.
– Правда? – Танит наградила его очередным оценивающим взглядом. – Ты странный. Со всеми своими талантами спотыкаешься об обычный мысленный разговор.
– Я мало обо что не спотыкаюсь. Мастера замечают, что сложные умения даются мне с легкостью, зато с простейшими заданиями я не справляюсь.
– Иногда такое случается даже с представителями моего народа. И мы пока не знаем почему. Возможно, ты как ребенок, который научился говорить и ходить позже, чем другие.
– Моя приемная мать утверждала, что я был тяжелым на подъем.
Танит улыбнулась.
– Значит, так оно и есть. Со временем все получится. А сейчас тебе лучше поторопиться. Я даже отсюда слышу нетерпение мастера Айши.
– Вообще-то сегодня утром у меня урок с мастером Кораном.
– О! – Танит явно смутилась, а потом залилась румянцем. – Ну, уже полдень, так что тебе не следует медлить. Если Коран на кого-то и злится, так это на опоздавших. Хорошего тебе дня.
И со щеками, пылающими, как алые розы в саду его приемной матери, Танит умчалась обратно в лазарет.
Шагая к лекционным аудиториям, Гэр ежился от неприятной уверенности в том, что Танит тоже знала о слухах. Он снял ремешок с волос, пальцами привел их в относительный порядок и снова завязал хвост на затылке. Смилуйся, Великая Мать, а он-то думал, что для сплетников будет достаточно его способности менять форму. Теперь же у него появилась еще одна причина тщательно следить за расписанием, иначе Капитул будет сплетничать до самой его смерти.
23
Вера
Даниляр, завернувшись в теплую мантию, стоял у окна своей комнаты и пил чай. Утро было его любимым временем суток. Особенно зимнее утро, когда небо становилось прозрачным и синим, как лучший хрусталь с Западных островов, а мир, затаив дыхание, ждал, когда проснутся первые птицы. Именно такая тишина царила вокруг, когда Богиня произнесла Слово, вдохнувшее жизнь в Ее творение. Новый день всегда начинался с дыхания новой жизни.
