— Я тебе верю.
Я правда ему верила.
Джоуи говорил об этом с тех самых пор, как пять лет назад Даррен ушел из дома, оставив нас самостоятельно справляться с пьяной злобой отца.
Я верила, что брат слов на ветер не бросает. Верила каждому его обещанию.
Проблема была в том, что одновременно я понимала, какие немыслимые жертвы придется принести брату, чтобы все это осуществить, и в глубине души знала, что вероятность реализации этого плана была очень хлипкой.
И все равно ребенок внутри меня цеплялся за обещание изо всех сил.
Такие обещания для девчонок вроде меня означали все.
— Ладно, забей на родительские дела, — сказал Джоуи, подняв глаза на меня. — Лучше расскажи, откуда ты знаешь Джонни Кавану.
— Что?
Я вперилась в брата, удивленная внезапным поворотом нашего разговора.
После вечеров, как сегодня, мы часто болтали о пустяках, ничего необычного. Кому-то это могло показаться странным, но мы умели переключаться с разговора о серьезных, значимых вещах на обыкновенный треп и считали это вполне нормальным.
Мы имели дело с отцовскими выходками всю жизнь.
Менять тему разговора было для нас естественно. Это был защитный механизм, который мы доводили до совершенства годами: уклонение и отвлечение.
Но брат спрашивал меня о Джонни.
Вопрос вышиб меня.
— Я тебя спросил про Кавану, — повторил брат, показывая, что я не ослышалась. Его взгляд стал резким и цепляющим. — Откуда ты его знаешь?
— Так он учится в Томмене, — ответила я. Спасибо сумраку — брат не видел моего густо покрасневшего лица. — Он, это… кажется, на пятом году. — Совсем не кажется, это я знала. — Несколько раз видела его в школе. Кстати, это он залепил мне мячом в первый день.
Голова Джоуи стремительно повернулась ко мне.
— Так это Кавана вырубил тебя?
— Случайно, — торопливо произнесла я знакомые слова, которые без конца повторяла месяц, если не больше. — То ли неудачная передача, то ли не рассчитал удар или что-то еще. Он потом миллион раз извинялся, поэтому все в порядке… — протараторила я и вздохнула, не желая раскрывать подробности. — Словом, тема исчерпана.
— Ну, чудеса, — задумчиво произнес Джоуи, почесывая грудь. — Странно, чтобы парень в его положении допускал ошибки тупого новичка.
— Что значит «в его положении»? Я уверена, он не единственный в мире регбист, криво пнувший мяч.
— Конечно… — Джоуи пожал плечами. — И все равно странно. Я думал, парни из Академии не допускают таких детских ляпов.
— Какой Академии? — не поняла я. — Джо, наша школа называется Томмен-колледж, но никак не Академия.
— Шан, я не про вашу школу. Я про Академию. Ты наверняка знаешь об Институте дальнейшего развития. Академия — не более чем прозвище.
— Что еще за Институт? И откуда ты сам знаешь Кавану?
— По-моему, яснее ясного: Институт, где дальше развиваешься, — язвительно ответил брат. — А кто такой Джонни Кавана — знают все.
Я не знала.
Я снова была сбита с толку.
— Тогда зачем какой-то Институт называть Академией?
— Да потому что «Академия» звучит солиднее, чем «Институт», — негромко рассмеялся Джоуи. — Ты что, действительно не знаешь, кто этот Джонни?
Когда я не ответила, Джоуи снова засмеялся.
— Какая прелесть! — сказал он. Чувствовалось, мои ответы его действительно развеселили. — Ты ехала с этим парнем в его машине и даже не в курсе дела.
— Какого дела? — огрызнулась я.
Меня захлестывали эмоции и злость на собственную тупость.
В мозгу всплыли слова Джонни: «Я играю… Я имел в виду, что играю…»
Черт! Я сознавала, что выставляю себя тормознутой дурой.
— Ты не ответил. Он что, какой-нибудь супер-пупер регбист или что-то в этом роде?
Джоуи громко фыркнул:
— Просто не верится, что ты не знаешь.
— Так расскажи!
— Тебе нужно было бы щелкнуть его на телефон, — задумчиво добавил брат. — Хотя постой… это уже сделали за тебя. Кстати, каким образом фотка с вами двоими попала в газеты? Старик буквально тыкал ею мне в лицо.
— Джо, понятия не имею. — Я покачала головой и шумно выдохнула. — В прошлую пятницу они выиграли какой-то кубок. Директор попросил нас выйти на поле и поздравить команду. Я оказалась рядом с ним, а там было полно фотографов. — Я бессильно пожала плечами. — Не представляю, как снимок попал в газеты.
— Только потому и попал, что он — Джонни Кавана, — заявил брат, произнеся имя Джонни так, словно он что-то значило для меня. — Давай, Шан, колись.
Я молчала. Джоуи нетерпеливо вздохнул.
— В мире регби он большая шишка. Достаточно просто включить компьютер или развернуть газету — обязательно наткнешься на материал о нем, — продолжал брат. — Его пригласили в Академию регби, когда ему было лет четырнадцать. Словом, еще совсем мальчишкой.
— То есть в тот самый Институт? — уточнила я и перегнулась через край кровати, чтобы лучше видеть лицо брата. — И это считается чем-то очень важным?
— Шан, это охеренно важно, — подтвердил Джоуи. — Тебя должен лично выбрать кто-то из лучших скаутов в мире ирландского регби. Потом тебя со всех сторон проверяют. Деньги и знакомства не играют никакой роли. Отбирают исключительно по таланту и потенциалу. Избранных учат всему, что необходимо знать о профессиональной карьере в регби. За этими парнями наблюдают лучшие в стране врачи, специалисты по питанию и тренеры. Там совершенно безумные программы физической подготовки и сборы для игроков. Это лучшее место, где можно встретить потенциальных скаутов серьезных команд. Чем-то это похоже на школу для будущих профессиональных регбистов, только то никакая не школа. Это самый суперсовременный спортивный комплекс в городе. На самом деле он больше похож на собачий питомник, только вместо щенков там выращивают чистопородных регбистов высочайшего уровня.
— Брр, — наморщила я нос. — Что за жуткое сравнение?
— Зато точное, — усмехнулся Джоуи. — Шанс попасть в Академию регби получают только самые перспективные подростки страны, и давление там жесткое. Нужно быть сделанным из особого теста, чтобы пройти все стадии отбора и выдержать один сезон, уже не говоря про повторный отбор. Лично я бесконечно уважаю каждого, кто способен на такую самодисциплину. Чтобы достичь такого уровня в регби, этот Джонни должен обладать просто нечеловеческим трудолюбием, чтобы показывать такие результаты в регби.
— Значит, он хороший игрок?
— Шан, он значительно лучше, — поправил меня брат. — Я смотрел несколько игр Каваны в составе юниоров. Их летом крутили по телику. Должен тебе сказать: он на поле — как заряженное ружье. При малейшей возможности прорвет оборону противника, а когда бьет — всегда в цель. Черт, парню всего семнадцать, и это второй его сезон в Ирландской лиге юниоров. Когда ему стукнет восемнадцать, он сразу перейдет в Молодежную лигу, до двадцати лет. А оттуда ему прямая дорога во взрослый состав.
Значит, Джонни не шутил, сказав, что играет.
— Я ничего этого не знала, — пробормотала я, чувствуя себя идиоткой.
Почему я об этом ни от кого не слышала?
Девчонки в школе лишь говорили, что он потрясающе играет в регби и что он капитан школьной команды.
— А ты покраснела, — заявил Джоуи.
Судя по голосу, его это позабавило.
Его утверждение было абсолютно верным, но я его с опаской опровергла:
— И вовсе не покраснела.
— Покраснела, и еще как, — усмехнулся Джоуи.
— Здесь слишком темно. Откуда ты вообще знаешь, что я покраснела?
— Значит, признаёшь? — негромко засмеялся брат.
— Ничего я не признаю. — Я едва не выругалась от досады. — И я не покраснела.
— Ты только сказки не рассказывай, — нахмурился Джоуи.
— Какие сказки?
— Ты согласилась, чтоб он тебя подвез.
— Да. И что? — удивилась я.
— Ты отказывалась садиться в машину к Поджу, а мы с ним дружим с пеленок, — с вызовом напомнил мне Джоуи. — Я не видел и не слышал, чтобы ты заводила дружбу с парнями.
