колдунам.
– Я бывала в вампирских резервациях, – возразила Киса, теперь уже заливаясь краской от негодования, сменившего стыд. – Вампиры научились сдерживать свои хищные инстинкты.
– Не потому ли, что они находятся в изоляции и им попросту не к кому эти инстинкты проявлять?
– То есть, ты сейчас оправдываешь Небесный Совет? – теперь уже встал на сторону Кисы Шпиц.
– Возможно, отчасти, – кивнул Джибли. – Если бы я строил свое правление на одной лишь эмпатии, мы не достигли бы таких высот. Но речь сейчас даже не о вампирах с их хищническими инстинктами. Большая часть вампиров мертва. Разрозненные остатки не представляют опасности. А если и представляют, то столь незначительную, что мы можем закрыть на нее глаза. Я предлагаю вам копнуть в исторические хроники куда глубже. Кто-нибудь из вас помнит о Войнах Безответственности?
– С каких это пор темноборцы стали интересоваться историей? Вы же считаете, что история не достоверна! – брюзгливо заметил Хомяк. – Да и вообще, от твоих слов попахивает межвидовым фашизмом.
– Так вот, значит, как. Я, по-вашему, фашист? Все так думают? Или остались еще те, кто помнит что-нибудь о Войнах Безответственности?
– Я помню, – ободрившимся тоном, с неожиданной готовностью поддержать Джибли, заговорила Киса. – Мой прадед тогда заразился. Стой, то есть ты хочешь сказать, что червивые до сих пор существуют?
Глаза Кисы округлились и полезли на лоб. Озвученная информация была для нее столь существенна, что ранимое сердце девушки готово было поддержать сколь угодно безрассудную и жестокую идею.
– Существуют, – подтвердил Джибли. – Они изолированы от ЕТЭГ ограничителями миров. Нет, это не дело рук Демиурга. Разумные существа сумели скопировать его технологию. Но в ограничителях есть дыры, в которые мы могли бы направить свои ядерные ракеты, чтобы раз и навсегда покончить с распространяющейся заразой. Более того, существует возможность навести ракеты таким образом, чтобы они попали в точности в эти дыры.
– Но есть один нюанс, – решился подать голос Турий, выступивший гласом рассудка.
– Спасибо, что напомнил, – кивком поблагодарил его Джибли и продолжил. – Координаты заданы не в нашей системе отсчета. Пусковое оборудование настроено учеными прошлого таким образом, что выстрелы могут быть произведены, но при этом мы не узнаем, в каком направлении полетят ракеты, до тех пор, пока они не приземлятся. Мы уничтожим источник заразы, но какую часть Мидлплэта при этом повредим – Хэйл его знает.
– Так может, не стоит? – осторожно высказался Хомяк. – Если ограничители миров исправно функционируют уже много лет, то чего нам бояться? Пусть себе спокойно догнивают в своем закутке эти твари. Никакая зараза никуда не распространится. Так зачем нам ее истреблять?
– Если в ограничителях есть дыры для ракет, то где гарантии, что в них не появятся дыры, через которые в наш мир смогут проникнуть червивые? – испуганно заговорила Киса. – Червивые – не вампиры. Я за их истребление!
– Я тоже за. Если утилизировать ракеты, как вы выразились изначально, то лучше уж с пользой, – поддержал Шпиц.
– Хэйл с вами! Согласен, – сдался перед мнением большинства Хомяк.
Остальные представители Временного темноборческого правительства, за исключением Турия, тоже одобрительно закивали.
– То-то же, – самодовольно улыбнулся Джибли и обвел взглядом присутствующих, призывая их к голосованию.
Турий хотел было возразить, но почувствовал в своей голове что-то неладное. Серая жидкость неожиданным образом забурлила, и нейронные импульсы нарисовали определенную картину, возникшую перед глазами. Сначала обличник ойкнул, потом обернулся и увидел у себя за спиной давнего знакомого, с коим пришлось разделить тюремную долю в камере самоубийств. Ну, здравствуй, Андрей.
Глава 28. Некрофильный Ромео
Вопреки пессимистичным прогнозам, в «Шереметьево» Андрея не задержали. Вместо привычного темноборческого патруля на трапе портала раскуривали тонкие ментоловые сигареты два небритых существа, обвешанных автоматами, словно оберегами от злых духов. Оба втиснули свои тела в штатское, причем на размер меньше, чем нужно. Никаких знаков различия, свидетельствующих об их принадлежности к Небесному Совету или ЕТЭГ, не имелось. Когда Андрей, вместе со следующим по пятам призраком, оказался у них за спинами, патрульные вскочили со своих мест.
– Стой! Кто идет? Цель визита? – на Стопарина посыпался ряд стандартных вопросов.
– Темноборец? – недоверчиво переспросил один из патрульных, выслушав придуманные на ходу ответы. – Так что ты делал в Британии? Выполнял поручения Небесного Совета?
– Именно так, – закивал Андрей, понимающий, что не стоит озвучивать даже толику правды.
– А сейчас прибыл, чтобы участвовать в штурме?
– В каком штурме? – с искренним недоумением переспросил Андрей.
– Дурака включает, – переглядываясь, заговорили патрульные.
– Арестуем до выяснения?
– Да ну его! Дольше будем оформлять. Вот тебе хочется объяснять руководству, по какой причине мы не остановили незапланированную телепортацию до ее завершения? От одного темноборца не убудет и не прибудет, на чью бы сторону он не встал.
Договорившись между собой, патрульные расступились, освобождая Андрею проход:
– Слышал? Вали отсюда подобру-поздорову. И если узнаю, что пошел против нас, лично найду и грохну. Понял?
– Власть народа, она такая! Народ не обманешь!
Андрей обронил слова благодарности, приправленные заверениями в выборе правильной стороны, и проплелся мимо патрульных. Малочисленный патруль без табельного темноборческого оружия казался Стопарину в диковинку. Отсутствие привычной служебной формы с нашитыми на рукавах шевронами, неприсущая темноборцам безалаберность и халатность, вооруженность с ног и до пят – все это делало новоиспеченных патрульных больше похожими на разбойников, чем на представителей органов власти.
Возникшие нотки тревоги, дополняемые напряженностью, витавшей в московском воздухе, были задавлены чувством голода. Буквально через минут тридцать-сорок Андрей с аппетитом поглощал жареный куриный окорочок. Брызги слюней разлетались от стола в разные стороны. Изголодавшийся по горячей пище желудок хотелось хорошенечко смазать куриным жиром. Вслед за курицей, Андрей осушил заполненную до краев тарелку бульона с зеленью и ржаными сухариками. Три с половиной половника отменного бульона. Спасибо и низкий поклон хозяевам заведения.
На десерт вместо тортика было две стопки водки. Встретившая темноборца последними весенними холодами Москва неумолимо навязывала желание запрокинуть за воротник. В дождь пить лучше всего. Горемычное русское застолье, с поводом или без, всегда заканчивается приступом экзистенциальной тоски. Тосковать хорошо в ливень. Так, чтобы прям у-ух! Чтобы все окна были залиты, чтоб лило как из ведра, чтобы ветер пробирал до костей, а ноги по щиколотку утопали в грязи. Вот тогда по-настоящему, по-московски тоскливо.
Андрей наблюдал в окно за тяжелыми дождевыми каплями и смотрел на мерцающую огоньками прогулочных катеров Москву-реку. Выбрали кафе с великолепным видом на город, чтобы вдоволь напиться и погрустить.
Олег выпивал за компанию с темноборцем. Жалко, что призраки не пьянеют. Было бы с кем разделить свои размышления о смысле существования. Аня. В Ане ли смысл? А в ком тогда, если не в ней?
Андрей Енисеевич Стопарин. Пьющий в силу своей говорящей фамилии темноборец? Или фамилия говорящая в силу того, что принадлежит пьющему темноборцу? А может, как говорят, «все совпадения случайны»?
Две Скрижали в заплечном рюкзаке. О третьей ничего неизвестно.
