Так что умрет сегодня только Саргон, Глашатай Теней у поселения останется, и Мешхе это полностью устраивало.
– Ты не посмеешь меня бить, – добавила служанка. – Потому что я…
Причину Лорена так и не узнала, Мешхе резко дернулась, и спор прервался сам собой. Не потому, что у служанки не осталось слов, а потому, что из центра ее лба, над изумленно распахнутыми глазами, теперь торчало лезвие. Впрочем, небольшая его часть. Все остальное прошло сквозь голову Мешхе и выпирало окровавленным металлом из затылка.
Служанка оставалась на ногах всего секунду, и этого оказалось достаточно, чтобы Лорена успела разглядеть ее лицо. Мешхе так и не поняла, что с ней случилось… А потом она рухнула на пол грузным кулем, и ее история была закончена.
Глашатай Теней умудрился подняться на ноги, даже не держась за стену, хотя как ему это удалось – Лорена не представляла. Его темные глаза горели на посеревшем от потери крови лице с привычной яростью.
– Я еще не умер, – неожиданно спокойно произнес он, будто не заметив хлынувший изо рта поток крови. Лорене показалось, что в комнате вдруг стало очень холодно. – И мои слуги не будут меня хоронить заживо!
Он двинулся прочь, к лестнице, ведущей наверх, и Лорене отчаянно захотелось ему помочь. Она уже не думала о том, что он враг, и о страшном прошлом не думала. Просто отстранилась и все. Возможно, позже это ее настигнет, заставит выть от вины и украдет сон на долгие ночи. Но сейчас значение имел лишь человек, которому только она могла помочь… Или попытаться помочь. Лорена не была уверена, что еще не слишком поздно.
Она подавила желание поддержать его, инстинктивно угадала: нельзя, не сразу. После внезапной гибели Мешхе служанки заткнулись, но опасность еще не миновала. Поэтому Лорена позволила Саргону двигаться к третьему уровню самостоятельно, а она тем временем обратилась к прислуге:
– Вы двое, поставьте на место противотуманный щит! Вы займитесь уборкой. Ты и ты, подготовьте несколько сосудов с горячей водой и чистую ткань, я потом скажу, куда отнести. Что стали? Быстро!
Они не должны были подчиняться ей – она все-таки была пленницей. Но и мыслить самостоятельно они не умели, а больше тут не осталось никого, кто отдавал бы приказы достаточно решительно.
Лорене же нужно было, чтобы они занялись делом, а не ходили за умирающим Глашатаем молчаливой осуждающей толпой. Пусть выполняют задания, это спасает от лишних мыслей! Когда служанки разбежались, она поспешила за Саргоном.
Она догнала его на лестнице – он снова упал, сил у него толком не осталось. На этот раз Лорена ни в чем не сомневалась. Она нырнула под его руку, подставила ему плечо, принимая на себя часть его веса.
Он мог затеять очередную песнь про проклятья, однако Саргон как раз промолчал. Сжав зубы, он принял ее помощь, оперся на Лорену, и дальше они двигались уже вместе. Это не было просто: Глашатай оставался крупным тяжелым мужчиной, и обычная девушка на месте Лорены не справилась бы, а она кое-как вытягивала. Они перемещались по дому странным многоногим зверем, то рычащим, то просто тяжело дышащим, истекающим кровью на каждом шагу. Лорена старалась не смотреть на его тело и не думать о том, что все давно уже кончено. Она только усложнила себе жизнь, следующий Глашатай Теней наверняка разозлится на нее за эту выходку… Нет, нельзя даже мысли такие допускать. Саргон все еще жив. И он должен выжить. Судьба и так слишком много задолжала Лорене, пора расплатиться!
Они кое-как добрались до его спальни. Лорена уложила его на кровать, плоско на спину. Он не потерял сознание, просто прикрыл глаза, отдыхая. Она забрала у него оружие, оставшееся длинное лезвие отложила подальше, сама же достала нож и начала надрезать окровавленную форму. Глашатай, почувствовав это, распахнул глаза, уставился на нее гневно, совсем как раньше, напряженно дернулся. Но у Лорены больше не было настроения на споры: на руках ссыхалась, сдавливая кожу, корка чужой крови.
– Даже не начинай, лежи смирно, ты и так двигался слишком много! Мне нужно знать, насколько все плохо.
Он, может, и хотел бы сопротивляться, да сил не осталось. Он замер под лезвием ножа, и убить его в этот момент было так легко… Но какой смысл в убийстве умирающего? Это даже милосердно, сейчас-то он явно страдает…
Не может не страдать. Когда Лорена убрала мокрую от крови ткань и получила возможность осмотреть травмы, все оказалось даже хуже, чем она ожидала. Уже раны, полученные из-за стрел, были паршивыми, а Глашатай еще и расширил их, пока добирался до дома. Как он не лишился сознания от боли? Хотя это и не важно, скоро потеря крови возьмет свою дань.
Она разглядывала его молча, и Саргон, должно быть, решил, что она парализована ужасом… или злорадствует. Он потянулся к стреле, намереваясь достать ее самостоятельно, и Лорене лишь в последний момент удалось перехватить его за запястье.
– Какую часть фразы «лежи смирно» ты не понял?! Я все сделаю!
– Зачем?
– Заткнись!
Этот вопрос страшил ее больше всего. У Лорены не было ни одного достойного «зачем». Призрак Невио смотрел на нее из пустоты с осуждением.
Она огляделась по сторонам, пытаясь понять, что использовать, что поможет отвратить неизбежное…
– У тебя есть какие-то лекарства? Должны быть, где они? – спросила она.
– В мастерской. Ты видела, как я брал для Нинки.
– Это же были лекарства для сейкау!
– Без разницы.
Тогда Лорена не успела осмотреть все сосуды, но ей и беглого взгляда хватило. Лекарства в поселении тоже служили воле Брерис: они подходили лишь для ран средней степени тяжести, да и то в лучшем случае. Еще одна подстраховка для смерти неугодных, отслуживших свое.
И вот теперь Лорене предлагалось справляться с тремя чудовищными ранениями и критической потерей крови мазью из слюней унгаха и какими-то сушеными листьями? Нет, добить и правда милосердней! Но это же глупо, так глупо… В горах Саргон легко выжил бы с такими травмами… А вот под покровительством своей обожаемой Брерис он долго не протянет.
Лорена прижала руку к его лбу, почувствовала, что кожа сухая и опасно горячая. Он уже полыхал в лихорадке, и удар ножом, быстрый и честный, вполне мог стать подарком…
Саргон и сам это понял. Он посмотрел в глаза Лорене, и от этого взгляда будто электричество по телу прошло – горячей болезненной волной.
– Ты можешь уйти, – тихо сказал он. – Не обязательно смотреть. Тебя не убьют, не бойся. И… спасибо.
Сказал – и прикрыл глаза, как будто последнее слово причинило ему большую боль, чем любые раны.
Лорене выть хотелось от бессилия. Какая глупость, повсюду, торжество глупости – приводящее к трагедиям. Она отчаянно искала выход, но выхода
