не большую, чем его раны. Да и смотрел Глашатай на нее странно, но она не могла пока заниматься расшифровкой чужих взглядов.
Первый успех вдохновил Лорену, отогнал чувство безысходности, однако расслабляться было рано. Наладив переливание крови, она переключилась на аптечки. Большинство этих долбанных препаратов оказалось с истекшим сроком годности, и она понятия не имела, можно ли их использовать – на курсах про такое ничего не говорили. К счастью, после поисков, во время которых она пометила все вокруг кровавыми пятнами, Лорена наконец насобирала нужный набор.
Она вернулась к Саргону и обнаружила, что ему едва удается удерживать глаза открытыми – веки тяжелели, силы заканчивались. Значит, она успела вовремя… Она продемонстрировала Глашатаю большой шприц, наполненный темно-зеленой жидкостью.
– Смотри, это лекарство, я тебе сейчас введу. Оно уберет боль, и ты, скорее всего, заснешь. Это не плохо, так лучше, это безопасный сон. Ты понимаешь меня? Ты не будешь сопротивляться?
Он медленно закрыл глаза, потом открыл. Даже кивнуть у него уже не получалось… Лорена поспешно убрала со шприца защиту и ввела лекарство. Она ненадолго задержалась с Глашатаем, хотя он ни о чем ее не просил. Она мягко гладила его плечо, пока он не отключился окончательно. Они оба понятия не имели, проснется ли он.
Но Лорена собиралась сделать все, чтобы он проснулся. Она снова действовала быстро, ее вела вперед все та же цепь решений. Не нужно думать и гадать, каковы шансы на успех. Нужно действовать как робот, иногда это спасает. Укол иммуностимулятора. Потом – открыть упаковку с ранозаживляющим гелем, густым, прозрачным… Вырвать стрелу и заполнить рану гелем, пока пролилось не слишком много крови. Дальше – зашить, чтобы побольше геля осталось внутри, уже он остановит кровотечение и скрепит поврежденные ткани. Нитка растворится через месяц… Если Глашатай этот месяц проживет.
Вынужденная безостановочная четкость движений помогала, так Лорена обработала все три раны. Она не представляла, сколько времени прошло и настолько она устала. Это было странное состояние, прежде не знакомое ей. Лишь когда на месте стрел появились три аккуратные белые повязки, Лорена будто очнулась, поняла, где она находится и почему.
Ее саму трясло от усталости и пережитого стресса. Она упала, отползла от кровати по окровавленному полу, прижалась к стене и разрыдалась.
Она только что спасла человека, который убил ее мужа – спасла от мучительной смерти, которой так ему желала!
И она, кажется, упустила идеальный шанс для побега из этого проклятого места… возможно, свой единственный шанс.
Глава 11
Даг-Мескалам чувствовал: приближается что-то опасное. Угроза, но не извне, а как будто изнутри… Так не могло быть, и все же дурное предчувствие отказывалось покидать его.
Ему не нравилось, как вели себя жрецы с его матерью в последнее время. Даг-Мескалам давно уже признал, что Амарсин удручающе глупа. Как бы он ни любил мать, это ничего не могло изменить. Верховная жрица обожала праздники, терпеть не могла вникать в проблемы и легко поддавалась на лесть. Жрецы всегда пользовались этим, чтобы получить то, что им нужно. Просто раньше Даг-Мескалам был слишком мал, чтобы замечать такое, а теперь вот научился… Видел он и то, что матери все чаще подносили кубки, полные сока хемпоры, прямо после пробуждения. Амарсин и рада была принять подношение, зелье ее веселило, делало все понятным и простым. Началось с этого, продолжилось рассуждениями о том, что нынешняя верховная жрица – особенная. Возможно, новое воплощение самой Брерис. Матери вроде как не полагалось верить в такое, однако Даг-Мескалам не мог с уверенностью заявить, что она правильно воспринимает реальность.
Он понятия не имел, что делать дальше. Его власть была условной и ограниченной. Мать еще молода и здорова, она будет править много лет… Но кому принесет пользу такое правление, если она поверит в свое единство с Брерис? После того, как были уничтожены чужаки, якобы пришедшие с небес, Амарсин вполне допускала такой вариант.
Советовать ей что-то было бесполезно, он прекрасно знал, что она не послушает. Даг-Мескалам уже знал невеселую историю своего рождения, впервые услышал рано, а потом ему еще и повторили много раз, чтобы он точно усвоил: он – нежеланный ребенок, вызывающий у своей матери лишь отвращение.
Ей было меньше лет, чем ему сейчас, когда ее заставили родить наследника. Тогда поселением правил его дед, который тоже был невысокого мнения об уме собственной дочери. Для Амарсин все прошло больно и тяжело, поэтому она сразу велела унести от себя ребенка. Но изменить она ничего не могла, даже у верховной жрицы не было власти просто убить наследника, и она вынуждена была мириться с его существованием.
Мириться, но не любить и не уважать. Сначала Даг-Мескалам еще пытался изменить это, заслужить любовь матери, а потом сообразил, что не все зависит от него, да и никогда не зависело. Он смирился, старался заниматься своими делами и не лезть лишний раз к Амарсин.
Вот только его дела тоже развивались не слишком приятно. Жрецы ему не доверяли. Глашатаи смотрели свысока и по-прежнему считали ребенком, а у него не хватало смелости их приструнить. Он никак не проявил себя во время битвы с небесными чужаками. Даг-Мескалам надеялся, что его отвлечет от этого прекрасная пленница. Он хотел видеть ее в своей постели – и хотел говорить с ней. Ему казалось: если он получит ее обожание, это позволит ему поверить в себя. Нелепо, но как есть…
У него даже здесь ничего не получилось. Он был с ней мягким, был решительным, ничего не работало. Он хотел освободить ее из клетки, а она предпочла остаться рядом с тупым животным. Кто следующим его унизит, ювар какой-нибудь?
Теперь Даг-Мескалам метался по пустому дому, ожидая, когда закончится ядовитый день и начнется новая блаженная ночь. У него не было никаких особых планов, просто ночь всегда дарила свободу. А днем все равно ничего интересного не случается…
Или раньше не случалось. Сегодня его определенно ожидали перемены, Даг-Мескалам понял это, когда в его дверь постучали – да так отчаянно, что визитом вежливости это быть никак не могло. Даг-Мескалам призвал своих слуг и отправил их встречать гостей. Сам он спускаться в нижний зал не любил: с каждым открытием двери в дом врывалось немного ядовитого тумана. Не смертельно, но неприятно, пусть такое слуги терпят, но не господин!
Он никак не мог догадаться, кто заявился к нему в подобное время, а когда увидел гостей, понял, что и не угадал бы. Перед ним стояли слуги Глашатая Теней. Только женщины, перепуганные, одна прижимала к себе руку, хотя никаких ран на ней не было, у других двух были кровавые пятна на одежде.
– Что происходит? –
