— Ты знаешь нас лучше, чем мы думали, — с удивление протянул Костя. — Да, действительно, всё так и было, не станем скрывать. "С самого начала", говоришь? Не совсем. С самого дна, Джон. Когда мы существовали на физическом носителе, мы могли охватить огромную площадь, наших сосудов было так много, что человечеству просто суждено было быть побеждённым. Но…
— Но мы обыграли вас на вашем же поле, — рассмеялся я, покачивая пистолетом в такт словам.
— Договаривай, договаривай, — со вздохом произнёс мой друг совсем близко.
— Вы учли все переменные, и теперь не дадите нам и шанса справиться снова, — скрипнув зубами, выплюнул я. — Поэтому вы пришли за мной в первую очередь.
— И да, и нет, — вдруг сказали Тёмные голосом Эммы, и я выругался, едва сдерживаясь, чтобы не выстрелить. — Мы всё ещё хотим попросить тебя встать на нашу сторону. Да, наш сосуд по имени Эмма говорила, что это невозможно. Но вы, люди, говорите, что попытка — не пытка.
— Подите прочь, твари, — рыкнул я, выключая ночное зрение. Осознание, как именно со мной связались, пришло с опозданием. Кому, как не Тёмным найти столь нестандартное применение для призраков Сети. — Вы снова захотели войны — вы её получите. Обещаю.
— Наивно, но принципиально, — хмыкнул образ, который я всеми силами желал похоронить в своей памяти. — Ну, я предупреждала их, но кто станет слушать простой сосуд.
— Не играйте с огнём. Можете спалить себе микросхемы.
— Разум Тёмных — сосредоточение всех подконтрольных ему машин. Но это не значит, что мы теряем индивидуальность, Джон.
— Хватит.
— Я никогда не видела тебя столь покинутым, — раздался вздох из воздуха напротив меня. — Разбитым, опустошённым. Что-то подобное было лишь тогда, когда ты вспоминал Третью Мировую.
— Хватит лезть в мою голову! — закричал я, в слепой ярости нажимая на курок. Выстрел на мгновение озарил пустую улицу, эхом отразившись от высоток, стоявших по обе руки.
— Ты выиграл войну с Тёмными, но свою личную — проиграл, — знакомый шершавый голос. Но без старой-доброй насмешки в нём. — Прости, отчасти это моя вина. Знала бы с самого начала, что всё так будет…
— ХВАТИТ!
— …То всё равно бы оставила всё, как есть. Те моменты, что связали нас по рукам и ногам… Их нельзя вычёркивать, даже гипотетически. Извини меня, ещё раз, Джон.
— Нет… — слёзы сами навернулись, я даже не заметил, как рухнул на колени, пытаясь выдавить очередной крик, получив вместо него — глухую тишину. Пистолет упал на асфальт, тихонько звякнув.
— Каждый делает свой выбор в этой жизни. Машина, человек — какая разница, если ты осознаёшь себя, если ты понимаешь, что существуешь. Сейчас, семь лет спустя… Скажи, Джон, существуешь ли ты?
— Нет… — повторил я, уперев взгляд в безмолвный асфальт перед лицом. — Без тебя… Без тебя я просто машина, выполняющая поставленную задачу…
— Мы поддерживали друг в друге человечность. Человек и машина. Глупые, честные, горячие головы. Со своими скелетами в шкафах, которые лучше никогда не открывать.
— Эмма…
— Не надо, Джон. Не плачь. Пожалуйста. Я знаю, что причинила тебе так много боли… И искренне раскаиваюсь. Правда, ты же знаешь. По-другому никак. Поэтому давай, поднимайся. Поднимайся! И крепким словом, чётким делом, стойким духом — делай, что должно. Там, семь лет назад, остались две разбитые души. Сейчас на их месте сталь, не более, не менее.
— Почему… По-че-му…
— Тёмные не хотят войны с людьми. Не хотели с самого начала. Но увидев, что вы делаете, как вы делаете, какие ошибки прошлого с лёгкостью забываете… Поняли, что их счастья не достигнуть мирными методами. Думаю, вспоминая те дни, что правильно они всё поняли. Погляди на нынешний мир — теперь даже твои бывшие товарищи согласны с ними. С нами… Что человечество изжило себя. Индивидуальность потерялась, уступив место общественному мнению и поведению толпы, которой умело управляют. Ты ведь в курсе, Джон! Власть имущие наплевали на свои же законы, на моральные устои, решив, что они теперь — цари и боги. Тот же Президент, Джон. Он отправил тебя на чёртову экзекуцию тех, кто когда-то бился бок о бок с тобой же! Из-за… Из-за "подозрения" на связь с нами!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Эмма, это…
— Это правда, которую ты отказываешься принимать. Тёмные не хотят уничтожить человечество в прямом понимании этих слов. Они хотят уничтожить ту прогнившую систему, поставив на её место что-то новое, необычное, свежее. Благоприятное. С помощью совершенного разумного ИИ можно творить чудеса! Воскрешать мертвецов через матрицы личности, лечить врождённые патологии на генетическом уровне, прекратить все войны во всём мире! Не говори, что не знал. Мелкие страны до сих пор рвут друг другу глотки за нефть, оставшуюся единственным ценным ресурсом для них. Никакого использования атомного синтеза, только треклятое топливо, Джон. Всего этого может не быть… Может настать Золотой Век.
— Ложь… Сладкие… Обещания…
— Посмотри! Тёмные до сих пор не убили и единого человека. Даже теракт на транспортном узле не принёс с собой жертв. Они всё ещё там, те работники. Живы и здоровы. Многие даже присоединились к нам по своей собственной воле. Это ли не показатель, что человечество изжило само себя? Что Тёмные, пусть и глупо, но пытаются подать вам руку помощи?
— После событий семилетней давности никакими "не убили" не исправить им их кровавых деяний, — вытер я слёзы, кое-как встав на ноги. — И мясорубка у особняка уже тому показатель. Извини, Эмма. Нет. Тот поезд уже ушёл.
— Эх… — глубокий вздох, полный разочарования. — Я пыталась, честно. Но определённые болваны никогда не перестанут болванами быть, хе.
— Ну вот, теперь ты меня оскорбляешь, — хмыкнул я, и тут же осёкся, услышав свой собственный голос. Живой. Полный тех эмоций, старых эмоций, похороненных глубоко в душе. — Проклятье. Всё. Довольно.
— Угу, угу, — согласился со мной голос. — Ладно, Джон. Я уважаю твоё решение. И, пожалуй, ещё раз извинюсь, потому что не успела сделать это тогда. Насчёт войны… Когда ты рассказал мне, что на службе у миротворческого корпуса Европейского парламента тебе приходилось делать, даже мои шестерёнки сбились с положенного ритма. Это… Так страшно, Джон. От того мне ещё больше жаль, что я была вынуждена уйти, бросив тебя в одиночестве. Извини, извини меня… Хорошо?
— Хорошо, — кивнул я пустому воздуху.
Но ответа или других слов оттуда не раздалось.
Прошлое. Признание
— Срочный выпуск новостей! В этот полдень один районов гетто охватила вспышка электронной чумы…
Тяжело. Руки сейчас оторвутся от тела и рухнут на гладкий больничный пол. Где-то позади воет сирена, топают укреплённые ботинки спецназа полицейского бюро. Кто-то задевает меня здоровенным плечом омега брони.
—…По сообщениям очевидцев, местный культ неовудуистов проводил свои ритуалы на территории нескольких кварталов…
Идти. Дальше. Вперёд, к уже экранированной сетке — входу в палату. Медики в серых бронекостюмах с антимагнитами услужливо открыли ткань передо мной. Конечности затекли окончательно, но одного взгляда вниз, на остекленевшее лицо с закрытыми глазами, хватило, чтобы отбросить мысли о проявлении слабости прочь.
— Пострадали два офицера полицейского бюро, жертвы среди гражданского населения всё ещё вычисляются. Видеорепортажи с наших дронов сейчас на экране…
Кто-нибудь, заткните кричащие прямо над ухом новости. Или это я включил их в нейроинтерфейсе, чтобы не заснуть? Электронная чума, попавшая через чёрную кровь в организм, рисковала нанести серьёзные повреждения как минимум мозгу, в особенности — височным долям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Группы быстрого реагирования полиции пытаются сдержать растущую в геометрической прогрессии площадь заражения…
Шаг, ещё один. Положив свернувшуюся в позу эмбриона Эмму на мягкие простыни, я кое-как размял руки, отойдя назад. Выглядел мой напарник… Паршиво. Хуже, вероятно, могла быть только смерть. Ещё в транспортнике она отключилась, попытавшись что-то сказать перед этим. Что именно — осталось загадкой, по губам я читать не умел. В любом случае, сейчас главное отделение крупнейшей больницы столицы было в полном нашем распоряжении. Бойцы остались за дверью, так как не имели необходимой защиты. Но их присутствие вселяло надежду — шеф не рискнул отдавать приказ на ликвидацию. Хотя мог, если честно.
