Транспортер трясло на рытвинах, его кузов, помнивший, наверное, еще времена создания КОСМ, скрипел и кряхтел. Выдохшихся во время марш-броска солдат слегка подбрасывало.
– Они что, с ума сошли? – гневно поинтересовался Кампински, на повороте едва не слетевший на пол.
– Похоже на то, – Роберт пытался написать очередное письмо Ангелине, но пальцы все время соскакивали с сенсоров, а инфофон норовил вылететь из рук. – Тьфу ты, пропасть! Чтоб им…
Пришлось смириться и сунуть приборчик в карман.
– Если у вас нет собаки, ее не удавит сосед, и с другом не будет драки, – неожиданно запел Трэджан, – если у вас, если у вас, если у вас друга нет…
– Это откуда? – спросил Роберт.
– Из старого фильма, – у уроженца Аляски дома, на Земле хранилась огромная коллекция древних картин. – «Ирония судьбы» называется. Ну что, а теперь вместе – оркестр гремит басами, трубач выдувает медь, думайте сами, решайте сами…
– Тоже нашел момент, – проворчал сержант третьего отделения, презрительно сморщив длинный нос.
– А чем он плох? Спать все равно нельзя, есть тоже. Так чего – скучать, что ли? Или песня тебе не нравится? Можно эту – раздаются тары-бары, тары-бары, к нам приехали гусары…
– О, про гусар давай, – сказал Кампински. – Один из предков, по семейному преданию, как раз гусаром был. Отличился в войне то ли с турками, то ли с австрияками, за что его пожаловали какой-то хренью. То ли поместьем, то ли золотой табакеркой. Только сначала учим слова…
– Деваться некуда, – Роберт улыбнулся сержанту третьего отделения, и тот махнул рукой.
Из‑за горизонта всходило солнце. Старый, раздолбанный транспортер несся по кривой лесной дороге, грозя развалиться на куски. А сидевшие в его кузове солдаты на разные голоса вопили песню, сочиненную в те времена, когда никто не думал ни о каких форсерах…
И надрываясь вместе с остальными, Роберт получал невероятное удовольствие.
* * *
Вода в реке была темно-зеленого цвета, малахитовые волны лениво облизывали берега. Чуть ниже по течению из них торчали сваи взорванного моста, на другой стороне виднелась уходившая в лес дорога.
– Вовремя вы прибыли, – сказал лейтенант из первого полка, встречавший бойцов второго в окопах.
Вид у него был усталый, под глазами набрякли мешки, а бронекостюм выглядел таким закопченным, словно его держали над костром.
– Что, сильно лезут? – спросил Бьерн.
– Просто жуть, – ответил лейтенант. – Атаку отбили четыре часа назад, на рассвете, значит, следующая будет не позднее, чем в полдень. У этих гадов все как по расписанию.
– Ясно, – заметил Бьерн. – Давай тогда определимся с расстановкой. У меня семнадцать человек…
Окопы, наспех вырытые в некогда густых, а теперь изрядно прореженных зарослях, тянулись вдоль берега реки. В тыл от них вели ходы сообщения, повсюду валялись щепки, ветки, горелые стволы.
Чтобы добраться сюда, второй полк корпуса «Один» провел в пути больше суток. Остановились только один раз, у крохотного поселка, и тогда солдатам удалось поесть.
– Так, дело обстоит следующим образом, – сказал Бьерн, переговорив с коллегой. – Первое отделение – туда, второе…
Роберту и его парням достался участок окопа прямо перед двумя огромными пнями.
– Красивые, наверное, были деревья, – заметил Шриван, разглядывая ожоги от плазмоидов на молочно-белой древесине.
– Хватит трепаться, – одернул его Трэджан. – Ты слышал, что у нас меньше часа до боя? Надо поесть.
Из рюкзаков вытащили консервы, запакованные в пластик пироги. Окоп огласился дружным чавканьем.
– Знаю же, что дрянь несусветная, – сказал Кампински, разглядывая банку, наклейка на которой гласила «Бобы с мясом», – а жру так, что за ушами трещит. Вот что настоящий голод с человеком делает!
– И жажда, – Трэджан отхлебнул из фляги. – Эх, сейчас бы пива. Баварского, копченого, с сосисками…
– Или рагу с индюшатиной, – Шриван вздохнул. – Его моя жена знаете, как делает? Ох, пальчики оближете.
– Отставить мечтания, – сурово проговорил Роберт. – А то после ваших разговоров у меня консервы в рот не лезут.
Из‑за поворота окопа появился Бьерн, понимающе ухмыльнулся.
– Едите, – сказал он. – Как закончите, оборудуйте пулеметную точку. И побыстрее. Ладно?
– Есть, – кивнул Роберт и в очередной раз сунул ложку в банку.
Лейтенант ушел, а они неспешно закончили с завтраком.
На то, чтобы оборудовать ячейку для Кампински, потратили чуть ли не час.
– Ну что, как обзор? – поинтересовался Роберт, когда пулеметчик занял место и устроил «Крестоносец».
– На первый взгляд – отлично. Но точно узнаем в ближайшем бою.
Шанс проверить представился очень быстро. Не успело солнце забраться в зенит, как с противоположного берега полетели плазмоиды, выпущенные из мортир и танковых разрушителей.
– По местам! – рявкнул Роберт. Солдаты принялись нахлобучивать шлемы и хватать автоматы.
Обстрел продлился минут пятнадцать, а затем лес на другой стороне реки зашевелился, точно ожил. К воде двинулись «Звери», побежали пехотинцы в серой, поблескивавшей на солнце броне.
Следующий час Роберт только и делал, что стрелял. Менял магазины в автомате, пригибался, когда над головой проносился шар раскаленной плазмы. Орал на солдат и старался не пропустить ни одного приказа Бьерна.
Рычал пулемет Кампински, земля плавилась, горели немногие уцелевшие деревья. Из‑за спин пехотинцев палили автоматические гранатометы, осколки со злым бульканьем полосовали гладь реки. Течение уносило тела особо смелых форсеров, в зелени возникали багровые струи.
Когда враг отступил, Роберт опустил оружие и сглотнул. Пересохшее горло дернуло болью.
– Неужели все? – сказал Трэджан, и голос его прозвучал слабо, будто из соседнего помещения.
– Чего? – поинтересовался Роберт. – Ты почему шепчешь?
Лангтон с удивлением глянул на командира и проговорил громче:
– Да ты оглох, похоже! Эй, слышишь меня? Шлем тебе надо заменить!
– Не надо орать, – Роберт потряс головой и сел на дно окопа. – Все-таки мы отбились. А я почти не верил. Особенно в тот момент, когда танк влез на наш берег и зацепился… Ну и жуткий он вблизи…
– Но ничего, наши дали ему прикурить, – Шриван снял шлем, обнажив мокрое от пота и бледное лицо, копну черных кудрей. – И все же сегодня нам бы здорово помогли эти, как их… тяжелые боевые костюмы…
– Катафракты, – Роберт вспомнил тот день, когда благодаря броне, способной выдержать попадание ионного орудия, вырвался из лап хищников. – Да, давненько я их не видел…
– Я еще на Циклоне слышал, что их производство приостановили, – сообщил Мурад. – То ли они слишком дорогими выходят, то ли в эксплуатации сложны. «Варвары» куда проще и надежнее.
– Но тут и их нет, – Роберт стащил шлем, потянулся к вырытой в стене окопа полочке, где стояла фляга. С наслаждением плеснул в лицо, сделал несколько глотков. Снял перчатки и вымыл руки. – Фух, вот так куда лучше…
– Дай сюда флягу, – попросил Трэджан. – Раз нет, значит, скоро будут. Думаешь, нас тут просто так оставят?
– Это мы посмотрим, – проговорил, выбираясь из ячейки, Кампински. – Эй, вода-то осталась?
Следующая атака началась через пару часов, и оказалась не слабее первой. Закончились ленты к пулемету, залп из мортир накрыл позиции третьего батальона. Западнее расположения полка форсеры сумели перейти реку и на какое-то время ворваться в окопы.
Но люди держались, не отступали, не впадали в панику. Солдаты, прошедшие Эброн, Сибирь и Диадему, спокойно делали свое дело.
– А вот и «Варвары» пожаловали… – просипел Трэджан, когда сразу две управляемые ракеты поразили ползущий прямо на них биотанк. – Я же говорил?
В звуковое полотно боя вплелась новая нить – равномерный рокот скорострельных пушек.
– К счастью, ты не ошибся, – ответил Роберт.
Земля затряслась, со стенок окопа посыпались куски почвы. Два шагающих танка преодолели линию обороны и остановились над ведущим к реке откосом. Один почти сразу взорвался, когда в него угодил толстый луч ионного разрушителя, другой поспешно сдал назад.
В наушниках пехотинцев на мгновение прорезались голоса танкистов:
– Борт семнадцать, немедленно назад! – рявкнул кто-то довольно сердито.
– Да куда… – остаток фразы потонул в шорохе и треске.
Но задачу «Варвары» выполнили. Остатки ударных сил форсеров откатились на тот берег. Когда до вечера не последовало ни одной атаки, стало понятно, что наступательный порыв детей Сложных Миров исчерпал себя.
Дочь эволюции
14
Десантно-штурмовой корабль прошел над самой головой. Морщась от дикого рева двигателей и от боли в пробитом плече, Марта все-таки ухитрилась нажать гашетку. Луч ионного орудия вонзился летающей машине в брюхо, та задымила, резко пошла в сторону и пропала за домами.
