включая довольно древние.
Оказалось, что несколько таких пород – динго, басенджи, сибирские хаски – подобно волкам, до сих пор не обзавелись генами, ответственными за расщепление крахмала. Позже группа Линдблад-То подтвердила это открытие и дополнила список еще несколькими древними породами вроде гренландской ездовой собаки.
Результаты показывают, что некоторые собаки жили с нами, людьми, еще когда мы были охотниками, и тогда были генетически не приспособлены ни к какой другой еде, кроме мяса. Способность собак есть пищу земледельцев развилась у них позже, когда их спутники-люди стали возделывать землю. Здесь прослеживается параллель между собаками и людьми. Земледельцы потеснили исконное охотничье население с европейских земель. Одновременно крестьянские собаки, способные есть богатую крахмалом пищу, вытеснили охотничьих.
Сходные процессы приспособления к сельскохозяйственному рациону происходили и у людей. Существует, например, ген AMY1, который кодирует белок в слюне, отвечающий за расщепление крахмала. У наших дальних родственников – шимпанзе – обычно имеется всего одна копия этого гена. У карликовых шимпанзе – которые нам тоже близкая родня – нет ни одной. Но у человека может быть несколько копий гена AMY1. У кого-то всего две-три, у кого-то до пятнадцати-двадцати копий. Чем больше копий, тем эффективнее их обладатель расщепляет крахмал.
А способность эффективно расщеплять крахмал во многих культурах жизненно важна для человека.
Например, охотники и собиратели племени хадза из Южной Африки имеют относительно много копий AMY1. Они живут в сухом тропическом климате и часто питаются крахмалистыми клубнями, которые выкапывают из земли. Племена ака и мбути тоже живут в тропиках, но во влажном районе ливневых лесов. Их традиционный рацион содержит больше белка из животной пищи и сахара из фруктов и меда, и они склонны иметь меньше копий генов AMY1. Представители земледельческих культур, где выращивают много зерновых, – например, японцы – имеют значительно больше копий этого гена.
Так что способность расщеплять крахмал различается в зависимости от того, в какой среде жили наши далекие предки. Жизнь охотников и жизнь земледельцев по-разному сказалась на наших генах.
Большинство современных европейцев имеет гены и охотников, и земледельцев, соответствующие разным волнам миграции, в свое время наложившим отпечаток на нашу древнюю историю.
Посмотрите хотя бы на меня. Следуя за своими собственными митохондриями – и, следственно, спускаясь по прямой материнской линии – я оказалась на десятки тысяч лет в прошлом, среди своей родни времен ледникового периода, которая охотилась на северных и лесных оленей. Исследовав происхождение митохондриальной ДНК моей бабушки с отцовской стороны, я выяснила, что ее предки по материнской линии были родом из Сирии – колыбели земледелия.
Каждый человек – смесь самых разных вариантов генов. И я в том числе.
Но первой волны «охотников» и второй волны «земледельцев» недостаточно, чтобы объяснить раннюю историю Европы. ДНК-исследователи все больше склоняются к тому, что была и третья волна.
И эта волна пришла с востока.
Часть 3
Индоевропейцы
Монс был отцом Пера, который стал отцом Юхана.
Сыном Юхана был Пер, и Пер стал отцом Юхана.
У Юхана родился сын Нильс, у которого родился сын Петер.
Сыном Петера был Аугуст.
Аугуст стал отцом Эрика, который стал отцом Гёрана, Андерса и Гуннель.
У Гёрана родилась дочь Карин.
Первый жеребец
Во дворах у крестьян Гёкхема в Вестергётланде ревели быки и коровы. Блеяли овцы, лаяли собаки, а в лиственных лесах вокруг деревни хрюкали свиньи.
А в это время в далеких восточных степях люди начали использовать совершенно новое животное.
В одном мы можем быть уверены: приручение лошади происходило на территории современного Казахстана около 5500 лет назад. Самые старые убедительные свидетельства принадлежат культуре, которая называется ботайской.
Люди ботайской культуры жили в степях к северо-востоку от Каспийского моря. Они в первую очередь были охотниками, но жили более или менее оседлой жизнью и питались в основном кониной. Больше 99 % всех обнаруженных в их селениях костей – лошадиные. Люди ботайской культуры разъезжали на прирученных лошадях и охотились на диких. Кости, обнаруженные на месте древних поселков, часто бывают тонкими – ученые считают, что это кости домашних животных.
Существуют и более веские доказательства того, что часть ботайских лошадей были приручены. Одно из них – молоко. Остатки жира на черепках показывают, что в глиняных горшках хранилось молоко. И в наши дни конина и продукты из кобыльего молока традиционны в Казахстане и прилегающих степных районах.
На лошадиных скелетах обнаруживаются поврежденные позвонки: знак того, что лошади использовались для верховой езды. Еще более убедительное доказательство – состояние зубной эмали на лошадиных зубах. На ней отчетливо видны следы узды. Вероятнее всего, это были уздечки из кожи и дерева, а большинство каменных орудий труда, найденных в поселениях ботайцев, явно предназначались для обработки кожи.
Ученые едины во мнении, что приручение лошади произошло не позднее 5500 лет назад и что одомашненные лошади в это время водились в степях на севере современного Казахстана.
Но самые древние и надежные свидетельства, относящиеся к ботайской культуре, могут все равно быть не самыми ранними. Одомашненные лошади могли существовать и раньше, в других местах, даже если доказательства этого не столь убедительны.
Исследователи ДНК уже делали попытки определить происхождение лошади. Прежде всего они изучили современных лошадей всех возможных пород. Первый масштабный анализ был произведен в Упсале и выявил особую схему. Анализ митохондриальной ДНК выявил наличие нескольких разных линий современных лошадей, то есть у них не было общей «праматери». Это может объясняться тем, что во многих местах люди ловили диких кобыл и использовали их для разведения. А вот анализ Y-хромосомы жеребцов показал, что они произошли от единого предка. То есть диких жеребцов приручали всего в одном регионе и очень редко. Может быть, вообще всего однажды.
Это предположение выглядит логично, если посмотреть, как дикие лошади
