И опять в груди Пиппы что-то сжалось.
– Может быть, и так, – сказала она, – но совершенно не важно, что случилось в прошлом. Ясно, что вы – очень важная часть его…
Она поколебалась. Как в вежливом обществе называют любовниц?
Пиппа была уверена, что матери не понравилось бы слово «любовница».
Но она и леди Данблейд находились здесь одни, никто их не слышал, так что Пиппа не стала ходить вокруг да около.
– Он ваш любовник?
Карие глаза леди Данблейд широко раскрылись.
– Он не мой любовник.
– В любом случае значения это не имеет. У меня нет никакой власти над этим джентльменом. Он должен был помочь мне в одном исследовании. Которое теперь закончено.
– Джаспер не мой любовник, – перебила баронесса.
Пиппа отмахнулась:
– Возможно, не сейчас, но одно время… и опять это не ва…
– Леди Филиппа, – перебила баронесса настойчиво. – Господи боже! Он не мой любовник…
Баронесса осеклась. На лице были написаны паника, отчаяние и немалая доля страха.
– Он мой брат.
Глава 13
Кросс стоял в кабинете владельца «Падшего ангела», наблюдая за происходящей внизу игрой. Там делала ставки половина Лондона. Очень богатая половина Лондона.
В зале было полно людей. Женщины в дорогих шелках и атласах, с лицами, скрытыми изящными масками, сделанными специально для этого случая. Мужчины с тысячами фунтов, прожигавших карманы. Всем не терпелось играть и выигрывать, и наслаждаться теми моментами, когда удавалось перехитрить казино.
Пять лет, с первого Столпотворения, мужчины становились жертвами искушения «Ангела» и ставили на карту все, призывая удачу. И каждый год большинство этих мужчин проигрывало. Выигрывали владельцы «Ангела».
Чейз любил повторять, что они выигрывают, поскольку им особенно нечего терять. Но Кросс считал: они выигрывают потому, что больше ничего не оставалось. Они продали свои души и теперь обыгрывают лондонских джентльменов.
Однако сегодня Кросс засомневался. Засомневался в их постоянной неукротимой способности выигрывать.
Засомневался в себе.
Слишком многое происходило сегодня на Столпотворении. Слишком много того, чего он не мог контролировать. Слишком много того, что заставляло его отчаянно желать выигрыша.
А отчаяние всегда вредно влияет на возможность выигрыша, даже когда его план срабатывал.
Кросс положил руку на витраж. Широкая ладонь покоилась на бедре сатаны. Он продолжал наблюдать за игрой. Двадцать одно и рулетка. Хезед и пикет. Калейдоскоп брошенных карт и катящихся костей, крутящихся колес и темно-зеленого сукна.
В обычном случае Кросс бы уже подсчитывал выигрыш: тысяча на хезеде, двадцать две на рулетке. Одиннадцать – на двадцать одном. Но сегодня он сосредоточился на тех пятидесяти, от которых зависела его судьба.
Пятьдесят самых богатых игроков Найта разошлись по всему залу. Пятьдесят человек, которым никогда бы не позволили делать ставки в этом клубе. Если бы не специальные приглашения. Пятьдесят человек, недостойных играть здесь, но тем не менее игравших.
По воле Кросса.
Салли сдержала слово и доставила джентльменов в зал казино. Здешние служащие свое дело знали: если игрок держал в одной руке деньги, другая была занята полным бокалом. Если игрок казался одиноким или скучающим, вскоре к нему присоединялась дама в маске, из тех, которым хорошо платили за то, чтобы они заботились об игроках. Такие игроки должны были покидать казино с легкой душой и облегченными карманами.
«Ангел» славился тем, что исполнял самые заветные мечты и фантазии мужчин… а сегодня особенно.
И Найт поймет, что не сможет победить «Ангела».
Не сможет победить Кросса.
Дверь позади него открылась и закрылась, но Кросс не обернулся, чтобы проверить, кто там. Очень немногим был позволен доступ в кабинет владельца. Только тем, кому Кросс без колебания доверил бы жизнь.
Он продолжал наблюдать за колесом рулетки, за шариком слоновой кости, прыгавшим по краю колеса. Раз за разом Ставка за ставкой. На одном конце стола молодой человек лет двадцати пяти поднял маску, наблюдая за вращением шарика дикими глазами. Это выражение Кросс видел много раз. За много лет. Обычно он не увидел бы в таком поведении ничего, кроме выгоды. Но сегодня – на секунду – увидел больше.
– Лоу, – тихо пояснил Темпл, подходя ближе.
Кросс взглянул на друга:
– Ты знал, что он один из них?
Темпл решительно затряс головой:
– Не знал, иначе не допустил бы его в клуб.
– Ты ему не нужен. Всякий может это видеть.
Шарик упал на колесо рулетки, и молодой человек поморщился, отвернувшись от стола, как в приступе боли. Но тут же собрался с силами и снова уставился на колесо, уже сунув руку в карман за деньгами, чтобы опять сделать ставку.
Темпл покачал головой:
– Он не остановится.
– Мы можем его остановить.
– Тогда он просто вернется к Найту. Пусть с таким же успехом проигрывается сегодня у нас. Пока не наделал неприятностей.
Кросс бросил взгляд на Темпла:
– Какие неприятности? Мы будем защищать тебя до самой смерти.
Темпл пожал плечом:
– Защищайте или нет, но парень, с которым так несправедливо поступили, представляет собой опасность.
Кросс снова уставился на Кристофера Лоу, не сводившего глаз с колеса.
– Поэтому ты здесь? Скрываешься?
– Нет, я пришел за тобой.
– А что такое?
– Похоже, твой план срабатывает.
Кросс прижал руку к прохладному стеклу:
– Мы не узнаем, пока не получим доказательства, что клуб Найта сегодня пуст.
– Обязательно узнаем, – пообещал Темпл, прежде чем надолго замолчать, после чего добавил: – Я слышал, его дочь прибыла сегодня утром.
Кросс слышал то же самое. Что Меган Маргарет Найт поселилась в роскошном доме на границе Мейфэра.
– Она не останется надолго. Если мы сумеем одурачить Найта.
Темпл не ответил. Ни к чему было. Слишком пристально он наблюдал за игрой.
– Борн и Пенелопа тоже здесь.
Кросс обратил взгляд на дальний конец зала, где сидел партнер без маски и весело переговаривался с женой, игравшей в двадцать одно. Та решительно постукивала по столу, требуя очередную карту. В какой-то момент она повернулась к мужу и подняла лицо для поцелуя.
– Вижу, она выигрывает. Как обычно.
– Уверен, что карты крапленые. Борн об этом позаботился, – с улыбкой в голосе сказал Темпл.
– Если я когда-нибудь получу доказательство этого, обязательно с ним поговорю, – пообещал Кросс.
– Поосторожнее с осуждением, друг мой. – рассмеялся Темпл. – Когда-нибудь появится леди, на которую и ты захочешь произвести впечатление.
Кросс не нашел это замечание забавным:
