Сигарета
Огня без дыма нет,Как дыма без огня,И пламенный аккордТак тает, словно дым.
Он вьётся надо мной,И он – внутри меня.Что делать мне, Господь,С безумием моим?
Пепельница
Пепельница, бедный мой, заплёванный мой друг,Не покинь меня, странное созданье.Наш с тобой удел – словно подаянье,Пепел принимать из знакомых рук.
Как твоя доверчиво протянута ладонь.Не покинь меня, добрая подруга.Нам не излечить тяжкого недугаЧёрной благодарности за святой огонь.
Вечно пепел наших душ и наших дел храня,Как ты терпишь боль – и хранишь молчанье.Не покинь меня, хрупкое созданье,Молчаливый друг, не суди меня.
1.02.1979«Город, давно изнемогший от выспренних слов…»
Город, давно изнемогший от выспренних слов,Недостижимый и скорбный полуночный город,Ты полагаешь основою прочих основКамень, который слепыми руками расколот.
Ты, словно звёздам, часам начинаешь отсчётПротив вращенья железной стрелы циферблата.Город, источник забвения вечно течёт,И к твоим бредням вчерашним не будет возврата.
Город, не верь сновиденьям мостов и камней,Вечность рассудит все наши ночные раздоры.Ночь угасает – и над колыбелью твоейСолнце тебе возвращает бессмертие, город.
Март 1979Благословение
Моих друзей случайные словаНапоминают мне о чувстве долгаПеред воображением. НедолгоИдти до Рубикона, – и едваЛишь перейдя, сжигаю все мосты,Ведущие от берега поэмыНазад, а также белые листыБумаги, все галеры и триремы,Сонанты, силлогизмы и морфемы,И те сосуды, что всегда пусты.
Осуществить задумав сей поход,И избираю тактикой – движенье.Победа или даже пораженье —Лишь средства продвижения (вперёдИли назад – неважно, ибо цельЛюбого шага – только бесконечность),Как говорит сеньор Джауфре Рюдель,Любовь издалека и бессердечностьСуть – разные понятья: только вечностьРавняет летний ливень и метель.
Поэмой называю я родствоМеж тем, что было прежде, есть и будет,И пусть меня ревнитель Формы судитЗа то, что изменил я естествоКлассической поэмы. Только мнеНе разделить на части сочетанья.И музыка, горящая в огне,И гордость, что живёт на подаянье,Неразделимы. Лишь одно молчаньеИх разделить сумело бы вполне.
Но Время нас не ждёт – и говоритьПриходится, пожалуй, поневоле.Грамматика Времён, увы, не болеЧем правило: её легко забыть,Но нелегко постичь. Из века в векСобытия и даты жизни – тленны,Меняются созвездья, русла рек,Но правила всё так же неизменны.Узнать разгадку? Будь благословеннаТвоя попытка, смертный человек.
Прошу благословения у вас,Оракулы, провидцы, звездочёты,Пророки Воскресенья и Субботы,Я верил вам всегда – и вот сейчасВы будете со мною в той стране,Где разве только вымысле реален,На празднестве, в огне и на войне,Где дух ваш будет весел и печален,В стране, где лёд блестит среди проталинИ тень Зимы ответствует Весне.
О, времена вращения Земли,У вас теперь прошу благословенья,Благословите дерзкое стремленьеВернуть те дни, что некогда ушли,Остановить Сегодня силой словИ предсказать по знакам ЗодиакаГрядущее (от равенства ВесовДо знака Скорпиона вплоть). ОднакоПоэма ждёт. Так некогда ИтакаЖдала царя – и он услышал зов.
Итак, я отдаю на строгий судЧитателя поэму без сюжета,Поэму, где ни одного предметаНе назову, где лишь одни приметыВремён их поимённо назовут.Отныне вспять минуты потекут,Жизнь явится в зеркальной оболочкеПеред тобой, читатель. Только ЛетаНам сохраняет память. Только строчкиСтихов насущный хлеб в себе несут.
Декабрь 1978 – октябрь 1979«Надежда на античность умерла…»
Надежда на античность умерлаНа переломе тёмного столетья,И мнится нам расставленною сетьюГрядущее. О смерти нам рекла
Кассандра. Но грядущий век манитИной надеждой – верой в Возрожденье,И вновь невнятны нам предупрежденьяНемногих, кто о смерти говорит.
2.12.1979Tertium non datur[11]
Я – Локи, вездесущая молва,Я – Гелиос, всевидящий цветок,Языческий неприручённый бог.А вы – всего лишь мёртвая трава.
Я – тот, кто объявил земле войну,Я вызывал сожженья без числа,Языческий союз добра и зла.А вы – всего лишь пепел на ветру.
Я дал вам выбор: Солнце или мгла,Я дал вам выбор: сгнить или сгореть,Я дал бессмертным – счастье умереть.А вы – всего лишь бренные тела.
16.12.1979«Пока не стало пылью звездных тел…»
Пока не стало пылью звездных телТо, что моей душой звалось когда-то,Люби меня, пока я не успелУйти туда, откуда нет возврата.
Пока еще живет вечерний светИ нас не развела судьба ночная,Люби меня, пока на свете нетВерней слуги у Королевы Мая.
Запомни, от единственной весныНедалеко до осени последней…
«Братья, над нами чужой небосвод…»
Братья, над нами чужой небосводИ недоступные облака.Может быть, здесь свой исток берётЦарства теней река.Братья, река забвенья несётНынешний день и ушедший годВ будущие века.
Братья, под нами чужая земля,Ветром и волками стёртый след.Распре нищего и короляМеста в изгнанье нет.Братья, не нам горевать, деляРеки, дороги, леса, поля —Родины больше нет.
Братья, за нами чужая молваИ неотступный следует страх.Скоро с дерев упадёт листваИ обратится в прах.Братья, не нами ли смерть жива.Дрогнет Танат, услышав словаРадости на устах.
2.01.1980«Услышь меня, пойми меня, пойми…»
Услышь меня, пойми меня, пойми,Войди со мною в тот незримый храм…Мы были в Древней Греции детьмиИ сказочным молились божествам.И Афродита нам венки плела,И Громовержец с нами говорилНа том, подобном клёкоту орлаБессмертном языке небесных сил…
«Вновь и вновь было утро – и воздух дрожал…»
Вновь и вновь было утро – и воздух дрожалОт предчувствия снов и свободы.Луч, как шустрая мышь, между штор пробежалИ сорвался со стенки комода.
Вновь и вновь было утро – и книг корешкиЗападали, как в старом рояле,Но на клавишах этих бессмертье душиЯ теперь разыграю едва ли.
«Смерть не лукавый приторный обман…»
Смерть не лукавый приторный обман,Не чёрный пёс, хромой и косоглазый.Смерть не скелет, не бред чумной заразы,Не призрак, что безумьем обуян.
Смерть не тюрьма, не каменные стены,Смерть не припадок в брызгах белой пены,Не кладбище, не траурный гранит.
Смерть – церковь с золотыми куполами,Смерть – это Рай с блаженными садами,Смерть – это мир, в котором Бог убит.
«Никто не знал, когда настанет полдень…»
Никто не знал, когда настанет полденьИ наконец придёт конец войне.Никто не слушал сводки о погоде,И каждый жил, как будто в полусне.
Был холод. На дорожных поворотах —Сугробы. Тьма в колодезных дворах.Был страх. И смерть. Но город полумёртвыхЖдал полдня – и бежали смерть и страх.
«На каждом окне – крест…»
На каждом окне – крест,Чтоб ночью не жгли светВ больницах, где нет мест,В колодцах, где вод нет.
Но всё же горит местьВ сердцах. Пока жив век —Нет хлеба? – но снег есть,И мы будем есть снег.
И мы будем жить так,Как будто врага нет,Пока не умрёт мрак,Пока не придёт свет.
«Вот дом, который построил Катулл…»
Вот дом, который построил Катулл,чтоб оградить себяи Лесбию. Вот стул.Вот стол – и за столом – семья.
К чему смотреть на сучок в глазу,если бревно – в стене.Брёвна – в стене, и вода – в тазу,то есть вода – в вине.
Что до вина, то зачем же питьгоречи полный плод.Лучше приправить и подсластитьили наоборотразбавитьи без конца толочь и мутитьв амфоре бездну вод.
Впрочем, вино, как всегда, ни при чём.Речь не о нём. Вот стул.(Начнём сначала). Вот стол. Вот дом,который построил Катулл,
Чтоб оградить от случайных встречмузу и чтобы впредьбыло сподручнее встать и лечьи спокойней сидеть,
Чтобы спокойней любить, и темболее за стенойкаменной.Крыша над домом надёжней, чемнебо над головой.
«То пламя, что, подобно мотыльку…»
