Станемте продолжать. После великой мысли о возобновлении миров… Как вы думаете, что вы найдете после этой мысли?.. Что вместе с мирами будут переменяться и боги… О Шагя-Муни! Шагя-Муни!
Твоя система управленьяВ наклад товарищам твоим,И после светопреставленьяГде дашь ты место отставным?
Но это уж его дело, а мне остается только сказать вам, что вследствие такого порядка вещей и самые верховные существа, судя по времени, имеют особенные названия. Таким образом все боги, которые управляли мирами, существовавшими прежде, называются: Ометофо; то, которое управляет нынешними — есть: Шикеафо; а все те божества, которые будут владычествовать над новыми вселенными, называются теперь Мелифо.
В настоящее время Шагя-Муни, как Шикеафо нашей вселенной, сосредоточив в себе всю возможность власти общего управления над существующими теперь мирами, приятельски поделился с другими бурханами относительно частей. Так, например, бурхану Мандари и будущему преемнику его Мандзошири он препоручил наблюдать, чтобы в мире шло своим порядком; бурхан Хурмуста должен хлопотать о благе всех тварей; грешники сдаются на руки Эрлык-Номун-хану; Очирбани заведывает бурями, метелями, ураганами и т. д.
У бурханов, которые начальствуют над водою во всех возможных ее изменениях, состоят в распоряжении ужасные драконы. От нечего делать водяные цари позволяют им гулять по поднебесью: тут-то пир горой!.. Эти чудовища летают так быстро, что следом за ними вспыхивает огонь, а нам кажется, что это зарница или молния;
Когда же, разыгравшись часом,Впотьмах, разгулье дождевом,Они ау затянут басом —Мы думаем, что это гром.
Дно океана есть зимняя квартира этих чудовищ. Благополучно царствующие ныне богдо-ханы Манжуйской, Данчинской (то есть воинственной) династии признали изображение их своим гербом. Ад…
Ах, Боже мой! да что за чудо!Со мной всегда одно и то ж:Опять проклятая простуда, —Вот так и пронимает дрожь! —«Да вы не ада ли боитесь?» —Нет! что вы?.. Боже сохрани!Но, видите ль, какие дни.Так я, уж вы не осердитесь,Здоровье чересчур любя,Я плащ накину на себя.
Итак, ад, или царство Таму, разделяется, по мнению последователей шагямунизма, на 16 отделений.
Так, например, у них в одномСогреют грешников огнем;В другом морозом их прошколят;А там, от скуки, попилят;А там хоть рад, или не рад —Держать диэту приневолят.
И так далее…
Но кто ж придумал, наконец,Шестнадцать этих отделений? —Он, верно, был в добре — глупец,А в злости — превосходный гений.
Там-то Эрлык-Номун-хан покажет себя! Главное, он озаботится тем, чтобы грешные монголы раскаялись в прежних своих проказах; но я бы сказал этому Эрлыку-Номун-хану:
«Послушай, мой почтенный князь,Твоих трудов мне, право, жалко:Я что-то не слыхал родясь,Чтоб кто разнежился под палкой».
У Эрлыка-Номун-хана, так же как и у Плутона, прехорошенькая жена… «Сделайте милость, растолкуйте мне этот миф»…
Тут я бы мог кончить мой третий рассказ, но совесть моя заставляет меня сделать наперед поправку в первом. И знаете ли, до кого касается моя ошибка?.. До вас… Вы удивлены? Однако ж, к несчастию, я говорю правду… Не знаю, чего я должен ожидать: гнева или милости?.. Я думаю, гнева… Нет! вы ангел — и виноватый ожидает пощады.
Простите несчастливца вы,Он вас слезами умоляет,А ведь повинной головыИ даже меч не отсекает…
— «В чем же дело?» — Вот в чем, прелестная Катинька; когда говорил я на 11 странице о ваших глазах, мне пришло на мысль выразиться: «я верю этим небесам!»… Признаюсь, тогда я точно твердо был уверен, что у вас голубые глаза. Я рассказывал всем знатокам, любителям и ценителям изящного, что небесный цвет ваших очей несравненно лучше настоящего небесного цвета.
И что ж?.. не дальше, как вчера,Собравшись видеть вас с утра,Я ждал вас у священной двери,Как будто греховодник Див,Влюбленный в миленькую Пери;Я был тогда ни мертв, ни жив;Вдруг вы в толпе других явились,Ваш взор был грешнику гроза:Я вспыхнул весь, мои глазаК земле невольно опустились;Но укрепил меня мой Бог:Я робость в сердце перемог,Таинственно о светлой целиКакой-то голос мне шепнул,Я прямо в очи вам взглянул —Они сияли и чернели…Взглянул — и не видал потомТого, что делалось кругом.Все эти лица и одежды,Вся этой смеси пестротаБыла, как темная мечтаПред светлым призраком надежды;Весь этот гул пустых речей,Бесцветных, приторных желанийИ шум приветов и лобзанийЯ пренебрег душой моей.Толпа безумно лепеталаУрок приличий заказнойИ неприметно за собойВас, милый ангел, увлекала.Я был недвижен, я грустил…И безотчетливо за вамиСвоими скорбными очамиВ немом раздумий следил.Вдруг с кем-то вы от всех отстали,И очи, полные огня,Вы устремили на меняИ будто тайну узнавали:Скрепясь, я чудно устоялПротив сего огня святого,Но вы еще взглянули снова
[4]
Видите ли, прелестная Катинька, как затруднительно бывает мое положение, когда я осмеливаюсь к вам приближаться… Видите ли, что только один особенный случай открыл мне, что у вас не голубые, но очаровательные черные глаза… Между тем это было четвертое наше свидание, что же мог я увидеть в первые три?.. Я так неожиданно вас нашел! я был так обрадован! так ослеплен! одним словом…
На вас не мог взглянуть я смело,Я счел, что вижу все во сне,Да и до глаз ли было мне,Когда в моих глазах темнело.
Неужели и после этого вы не простите мне моей ошибки?.. Вы прощаете?.. Я в восхищении!.. Однако ж,
Хоть я смеюся и шучу,Но сквозь мишурность прибаутокСерьезно я сказать хочу,Что я влюбился в вас без шуток.
Рассказ четвертый
«Да долго ли у вас, скажите,Порожняком мирам стоять?»— А вот я стану, погодите,Их помаленьку заселять.
За несколько сот тысяч веков… Помилуйте,
«Ведь это ужас как давно!»— По-моему, так это мало;К тому ж для нас не все ль равно:Все что прошло — пиши пропало!
Итак, за несколько сот тысяч веков прежде, нежели на Самбу-Тибе стал существовать грешный человеческий род, далеко, далеко от нас, на седьмом небе, жили себе припеваючи бессмертные духи генгери. Никому не известно, когда, как и кем они созданы, но зато я смело могу вас уверить, что блаженство их было неописанное, потому что его никто не описывал. Вот они жили, жили, наконец одним из них пришла престранная мысль: «Сем подеремся!»… Сказано — сделано!.. Началась потасовка то ли за дело, то ли ни за что ни про что, и кончилась тем, что ассури, как побежденные, сперва подавай Бог ноги, а потом дали тягу на Сюммер, и тут только спаслись от преследования… Правда, велика гора Сюммер, да и народу-то привалила бездна, к тому же ассури, хоть и сами собою, а все-таки размножались; с другой стороны, опять на светлой вершине Сюммера, как на подножии престола великого Шагя-Муни, изволили поселиться блаженные тенгери, чтобы для веса и для большей важности окружать своего повелителя; вот бедным ассури сделалось тесновато, и некоторые из них стали помаленьку переселяться на Самбу-Тиб. Здесь, по словам иных, они назвались духами аминами, и с этих-то пор начинается рассказ, который решительно не подвержен никакому сомнению. Все последующие события доказаны у шагяму-нианцев вернейшими историческими актами; тут незачем ходить ощупью: истина ясна, как день.
Но наперед вы знать должны,Что по особенной причинеВ то время не было в поминеНи звезд, ни солнца, ни луны.— «Выходит, свечи подавали;Не темьнеть же была у них?» —Конечно! — Но они не зналиЗаводов сальных и свечных.— «Так, верно, лесу не жалелиИ жгли огромные костры?Да что ж вы, будто онемели?Скажите!.. будьте же добры!».— У женщин вечно та же сказка,У них уж так заведено:Чуть тайна есть, — так есть и ласка,Ох, вы!.. вот то-то и оно!..
А чтобы приласкать меня прежде?.. тогда бы я просто сказал вам, что для этих аминов не нужно было постороннего света: они сияли сами и освещали собою все пространство… Но этого еще мало… вообразите, они летали!.. Какое завидное положение!.. Таким образом, вы можете себе представить, прелестная Катинька, что они были
