– Ты скучаешь по Рут.
– Я ехидничала.
– Только потому, что тебе не все равно.
– Мне нравится Луиза, похоже, она добрая.
– Она – хороший друг, а мне нужны друзья. Я не пытаюсь заменить кем-то твою бабушку. А теперь скажи, как прошла встреча с внучатой племянницей Роуз?
– Похоже, тупик.
– Ребенок был не нянин?
– Нет.
Сэди вкратце рассказала о встрече с Марго Синклэр, о том, что теория не подтвердилась, и закончила неожиданной новостью о боевой психической травме Энтони Эдевейна.
– Сейчас читаю кое-какие материалы на эту тему. Честно говоря, не представляю, как то, что пережили эти люди, могло не отразиться на их послевоенной жизни.
Разговаривая, Сэди подошла к окну и посмотрела на улицу, где женщина уговаривала ребенка сесть в прогулочную коляску.
– Дедушка, а из наших родственников кто-нибудь участвовал в Первой мировой войне?
– Мамин двоюродный брат воевал при Сомме, но он жил на севере, я никогда его не видел. А мой любимый дядя сражался во Второй мировой.
– Он сильно изменился, когда вернулся?
– Он не вернулся, погиб во Франции. Ужасная потеря, моя мать так и не оправилась от удара. Да, наш сосед, мистер Роджерс, пришел с Первой мировой войны в ужасном состоянии.
– Что с ним случилось?
– После взрыва его засыпало землей, и он пролежал так восемнадцать часов. Представь только, восемнадцать! Он лежал на нейтральной полосе, и товарищи не могли его вытащить из-за обстрела. Когда его все-таки откопали, он был в кататоническом ступоре. Роджерса отправили домой в Англию, он долго лечился в одном из госпиталей, которые тогда устраивали в загородных поместьях, но, как говорили мои родители, так и не стал прежним.
– Каким он был?
– На его лице застыло выражение ужаса, по ночам его мучили кошмары. Снилось, что ему нечем дышать, и он просыпался, хватая ртом воздух. Иногда ночью нас будил дикий вой за стеной. Бедняга! Соседские дети его боялись, а бывало, спорили, кто осмелится постучать в его дверь и убежать.
– Но только не ты.
– Мать бы с меня шкуру спустила, если бы заподозрила, что я способен на такую жестокость. Кроме того, мистер Роджерс был нам как родной. Мама взяла его под свою опеку, каждый день готовила на ужин лишнюю порцию, стирала его белье, следила, чтобы у него дома было всегда чисто. Добрейшая душа, всегда радовалась, когда могла помочь какому-то несчастному.
– Жаль, что я ее не застала.
– Мне тоже.
– Думаю, она была похожа на Рут.
Сэди помнила, с какой радостью бабушка приютила ее, когда ей было некуда идти.
– Очень похожа. Когда мама умерла и магазин перешел к нам, Рут стала заботиться о мистере Роджерсе. Считала, что мы не можем бросить его в беде.
– Я буквально слышу, как она это говорит.
Берти рассмеялся, потом вздохнул. Когда они закончат, дед наверняка поднимется на чердак и будет перебирать коробки. Он больше не упоминал о бабушке, а перевел разговор на более насущный вопрос.
– Ты поужинала?
Сэди охватила волна эмоций. Ведь это и есть любовь, правда? Когда кого-то в твоей жизни беспокоит, поел ты или нет. Она открыла холодильник и сморщила нос.
– Скоро поем. Иду на встречу с приятелем.
* * *По вторникам вечером дела в «Лисе и гончих» шли бойко, не в последнюю очередь из-за того, что паб удобно расположился через дорогу от туристического хостела и предлагал четырехчасовой «счастливый час». Были и другие заведения, куда ближе к полицейскому управлению, и в них всегда толпились полицейские, но Дональд считал, что ему хватает общения с коллегами в рабочее время и можно немного прогуляться ради удовольствия не говорить о служебных делах. Сэди долго верила его словам, пока не поняла, что Дональд совсем не против, если она увязывается за ним и они все время говорят о работе, как правило, с его подачи. Правда состояла в том, что в «Лисе и гончих» подавали самое дешевое пиво на этой стороне Темзы, а Дональд был скрягой. Симпатичным, но все же скрягой. Кроме того, по вторникам все его четыре дочери приходили домой на семейный ужин, и Дональд однажды признался Сэди, что ему нужно подкрепиться, иначе у него заболит голова, как только он ступит на порог. «Вечные ссоры, Спэрроу, подковырки и союзы друг против друга! Никогда этого не понимал. Женщины! – Он покачал головой. – Загадочные создания, правда?»
В общем, Дональд был человеком привычки, и когда Сэди с урчащим от голода и волнения животом отправилась в «Лису и гончих», она знала, что найдет напарника на скамье под картинкой с забавной лягушкой. И точно, когда Сэди вошла в паб, над кабинкой поднималась завеса табачного дыма. Сэди купила пару пинт пива и аккуратно понесла через зал, радуясь, что сейчас скользнет на пустую скамью напротив Дональда. Только вот скамья не пустовала. В углу кабинки развалился Гарри Салливан, который раскатисто хохотал над словами Дональда. Сэди со стуком поставила стаканы на стол.
– Извини, Гарри, не знала, что ты здесь.
Как все старые полицейские, Дональд немало повидал и уже ничему не удивлялся. Он лишь слегка шевельнул бровью.
– Спэрроу, – сказал он и кивнул, как будто Сэди не провела две недели в глуши по его настоянию.
– А я думал, ты в отпуске, – весело заметил Гарри. – Уже устала от солнца и моря?
– Вроде того, Салли.
Дональд осушил остатки пива, вытер усы тыльной стороной ладони и отодвинул пустой стакан на край стола.
– Говорят, ты ездила в Корнуолл? – продолжил Салливан. – Моя тетка когда-то жила в Труро, и каждое лето мы с братом и сестрой…
– Может, повторим, Салли? – спросил Дональд.
Молодой сыщик взглянул на пиво, которое принесла Сэди, открыл было рот и хотел сказать, что Дональда уже обслужили, но судя по тому, как он наморщил широкий лоб, до него дошло. Махнув рукой с пустым стаканом в сторону бара, он сказал:
– Пойду принесу себе еще пива.
– Давай, – вежливо произнес Дональд.
Сэди шагнула в сторону, пропуская Гарри, а потом села на его место. Нагретое кожаное сиденье будто подтверждало, что ей нашли замену.
– Значит, вы теперь с Салли напарники?
– Да.
– Над чем работаете?
– Взлом и проникновение, ничего особенного.
Сэди безумно хотелось узнать подробности, но у нее хватило ума не задавать вопросов. Она взяла меню, посмотрела.
– Умираю с голоду. Ты не против, если я поем?
– Конечно, ешь.
Новомодные веяния миновали «Лису и гончих», и с тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года меню неизменно предлагало четыре горячих блюда (все подаются с жареным картофелем). Владельцы паба так гордились своим нежеланием меняться, что увековечили этот факт в надписи большими буквами на карте меню сверху. Дональд всецело их одобрял. «Чертовы тапас, – говорил он, когда работа забрасывала их с Сэди куда-нибудь подальше. – Что не так со старым добрым пирогом? С каких это пор люди стали привередничать?»
Подошла официантка, и Сэди заказала жареную рыбу с картофелем.
– А ты что-нибудь будешь?
Дональд покачал головой.
– Семейный ужин, – мрачно сказал он.
Официантка отошла. Сэди отхлебнула пиво.
– Как семья?
– Отлично.
– Много работы?
– Хватает. Послушай, Спэрроу…
– Я тоже не сижу сложа руки, работаю над одним нераскрытым делом…
Еще не договорив, Сэди выругала себя за опрометчивость. Она не собиралась упоминать Эдевейнов. Разыскивать ребенка, который пропал семьдесят лет назад, копаться в старых картах и полицейских протоколах, беседовать с потомками тех, кто имел отношение к этому делу, – вряд ли это все похоже на отдых и восстановление сил, но, когда Сэди увидела на своем месте Салли, у нее сорвало тормоза. Вот идиотка!
Однако слово не воробей, и Сэди решила сменить тему, авось Дональд не заметит. Не успела она это подумать, как поняла, что уже поздно. Дональд насторожил уши, как овчарка, почуявшая запах кролика.
– Что за висяк? Для кого работаешь?
– Да так, ничего серьезного. Помогаю одному старому полицейскому из Корнуолла, который соскучился по слушателям. – Она глотнула пива, оттягивая время, чтобы придумать убедительную ложь. – Приятель моего деда, вот я и не смогла отказать.
Она начала вкратце пересказывать историю исчезновения Тео Эдевейна, прежде чем Дональд успел спросить, как это дело попало к ней в руки. Пусть думает, что Сэди помогает по доброте душевной. Он слушал, время от времени кивая, и гонял по поверхности стола табачные крошки.
– Чувствую, что психическая травма Энтони Эдевейна имеет какое-то отношение к пропаже ребенка, – сказала Сэди, когда официантка поставила перед ней тарелку пережаренной рыбы с картошкой.
– Ох уж это твое чутье!
Сэди выругала себя за то, что неправильно выразилась, но не стала спорить.
– Знаешь что-нибудь о боевых психических травмах?
– О посттравматическом стрессовом расстройстве? Кое-что знаю.
Сэди вспомнила, что племянник Дональда участвовал в военных действиях в Персидском заливе. Напарник не отличался разговорчивостью, но по завуалированным намекам Сэди поняла, что Джереми на войне, мягко говоря, пришлось несладко.
