– Достань мне, пожалуйста, одежду из сундука.
Она встала и открыла его сундук. Аромат сладковатого дыма, смолы и перца окутал её.
– У тебя тут нет тёплой одежды, – с удивлением сказал она. – Тут только на прохладную погоду.
– Ну, у вас тут не так холодно. Я ни разу пока не замёрз.
– Была осень, а сейчас дело движется к зиме. – Аяна вынула стопку его рубашек и водрузила на кровать. – Это самое тёплое, что у тебя есть?
Она достала шерстяные штаны со дна сундука, плотную шерстяную сорочку и ткнула пальцем в кожаный жилет, пылившийся на спинке стула.
– Ещё есть одна рубаха, она плотная...
– Я стирала её три дня назад. Она не плотная. Конда, ты замёрзнешь, когда начнётся зима. Твоя кожа горячая, но этого недостаточно. Тебе нужна зимняя одежда.
– И что мне делать? – спросил он.
– Попросить у меня помочь тебе.
– Тут какой-то подвох, да?
Она кивнула. Эта игра ей не надоедала.
– Погоди, дай я подумаю. Чтобы просить помощи, нужно быть либо беспомощным, либо... мена?
Она снова кивнула и покраснела.
Он схватился за голову, прямо как Миир в тот вечер, перед тем как Аяна застала его с Нэни в подворотне, закрыл глаза и сделал пару шумных вдохов и выдохов.
– Давай поговорим позже. Пойдём наружу.
Пятнадцать ступенек с непривычки были как пятьдесят. Наконец они поднялись на первый этаж.
– Хочешь, посиди на кровати у меня в комнате, – сказала Аяна.
– Нет. Я сильный. Пойдём наружу.
Дверь совсем тихо скрипнула, и от холодного свежего воздуха перехватило дыхание. Аяна обогнала Конду и открыла перед ним дверь. Он вышел за ней и пошатнулся, и она испуганно обернулась к нему. Он стоял, прислонившись спиной к двери, щурясь от дневного света.
43. Дыхание дракона
В полуподземной зимней спальне было сумрачно, Аяна привыкла видеть Конду при том освещении. Теперь, в предзимнем дневном свете, под набрякшими снеговыми тучами, она увидела, какой сероватый оттенок приобрела его светло-коричневая кожа. Она будто впитала сумрак тёмной зимней комнаты. Аяна подняла руки и погладила его лицо ладонями.
– Конда, твоя кожа... Это загар?
– Нет, – рассмеялся он, вытирая глаза, слезившиеся от света. – Моя кожа такая сама по себе. Правда, сейчас я, наверное, скорее серый от сидения в подвале. А загар уже сошёл. Когда я загораю, то становлюсь цветом как те нитки, которыми ты вышиваешь бок своего странного оленя.
– Это не олень. Я придумала его, – сказала она, почёсывая ладони об его щетину. – Мы ездили в долину Рогатого духа, перед тем, как я увидела огонь и встретила тебя, и я решила представить, как он мог бы выглядеть.
– Аяна, ты что, чешешь руки об меня? – возмутился Конда. – А ну прекрати.
– Но это приятно. Гораздо приятнее, чем тут, – она показала пальцем на кожу вокруг своих губ, которая слегка шелушилась.
Он присмотрелся, прищурившись.
– Это я сделал? – спросил он. – Прости. Болит?
– Только когда умываюсь из колодца в купальне.
– Я не буду больше тебя целовать. Прости.
– Лучше перестань бриться. И тогда не будет колоться.
– Можно, я сяду тут? – Он показал на ступени.
– Конечно. Видишь, эта доска у стены? Все любят посидеть на крылечке. На каждом крыльце есть такая доска, чтобы класть на ступень и садиться.
– А, так вот зачем она. Я-то гадал. Но у вас никто не сидит на крыльце, – сказал он и схватился за перила, осторожно опускаясь на ступеньки.
– Просто этот год необычный. Очень много всего произошло. Как-то не до посиделок было.
Она села рядом. Облачка пара от их дыхания смешивались. Редкие одинокие снежинки медленно кружились в воздухе.
Конда поднял ладонь, и одна из снежинок, опустившись на неё, мгновенно превратилась в крошечную капельку воды.
– Я люблю снег. У нас он бывает редко.
– Ты налюбуешься на него этой зимой.
– Смотри, я дракон, – он с силой выдохнул воздух, и облачко пара растопило ещё несколько снежинок на своём пути. – Я превращаю снег в воду.
Аяна рассмеялась и прижалась к его боку.
– Интересно, как выглядит дракон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– У нас его рисуют похожим на огромного змея, но с лапами ящерицы. Драконы покрыты чешуёй и изрыгают пламя.
– А у нас в книгах драконы похожи на собак, но тоже с длинным телом. И обязательно с крыльями.
– Да, они все летают.
Они сидели и рассматривали снежинки, падавшие на красный стёганый кафтан Аяны.
– Может, я спущусь во двор? – спросил он.
Аяна повернулась к нему и увидела, что его губы приобрели синеватый оттенок.
– Конда! – ахнула она. – Да ты продрог! Дай руку!
Его длинные пальцы были ледяными. Она тыльной стороной руки дотронулась до его носа и щеки. Замёрз! Этого только не хватало!
– Тебе нужно в тепло. Иначе ты можешь заболеть.
– Я с девяти лет ничем не болел. Это, – показал он на ногу, – впервые за много лет. Я выносливый. И сильный.
– И замёрзший. Пойдём в тепло.
Он встал, хватаясь за перила. Аяна протянула ему костыли.
– Мне нужно было сразу начать тренироваться ходить с костылями по лестнице. Я ослаб, пока сидел внизу.
– Арем Дэн сказал, что если ты упадёшь с лестницы, то, скорее всего, повредишь срастающуюся кость. Думаю, он не одобрил бы, если бы узнал, что ты поднимался наверх сегодня.
Они спустились, и Аяна через кладовую побежала к очагу за тёплым питьём. Разожгла очаг, поставила котелок на огонь и сняла с полки несколько мешочков с травами.
Вода закипала просто бесконечно, она в ожидании уселась за стол и задумалась.
– Сола! Сола! – раздался крик у ворот.
Аяна выскочила наружу. Во двор вбежал мальчишка, очень знакомый. Точно! Мальчик из двора арем Тосса!
– Солы тут нет. Она в деревне. Что случилось?
– Витару плохо!
– Как?
Невозможно... Как же так? Витар пошёл на поправку после двух недель болезни, и она дважды ходила к Мине, которая начала улыбаться и выглядела не такой уставшей. Должно быть, он просто упал или поранился.
– Он поранился? – Аяна подбежала к мальчишке и наклонилась к нему. – Что с ним?
– Он играл в детской, но вдруг посинел и стал задыхаться. Куда Сола могла пойти?
Аяна лихорадочно перебирала в памяти дворы, куда Сола собиралась ходить в ближайшее время.
– Я не знаю, где именно она сейчас. Тебя одного послали?
– Нет. Нас пятеро, один побежал к Нети.
– Тогда беги к рыбакам, быстро! Она должна была сегодня идти к Верну, его жена болеет. Они могут сказать, где Сола. Возьмёшь лошадь?
Он посмотрел на неё испуганно, помотал головой и убежал.
Она побрела к очагу и наполнила большой заварник кипятком, насыпала горстку трав и набрала большую миску тёплой каши из-под печи. Всё не помещалось в руках, но она была занята мыслями о Витаре и не подумала взять большой деревянный поднос или корзинку. Она спустилась вниз, стараясь удержать всё в руках.
– Помоги мне, Конда, – сказала она, спиной открывая дверь. – Подержи кружки.
Она подошла к кровати, и он подхватил кружки, которые она несла на одном пальце. Аяна поставила все остальное на стол и помахала рукой, разминая её.
– Надо было взять поднос.
Она дала ему ложку, разлила питьё по кружкам и села к нему с миской каши. Они сидели рядом и ели из одной миски.
– Кто-то приходил? – спросил Конда.
– Да. Мальчик из двора арем Тосса искал Солу. Там у них болеет ребёнок. Уже больше трёх недель. Он пошёл на поправку, но сегодня вдруг начал задыхаться.
– Сколько ему лет?
– Четыре. Его сестра старше на год. Она болела один день.
– Это плохо. Сколько он болел?
– Жар начал проходить на четырнадцатый день.
Конда молчал. Аяна вдруг вспомнила кое-что.
– Конда, ты говорил, что от этой болезни умирают дети, рождённые до срока или ослабленные голодом. Что это значит?
– Что именно?
– Что значит «Ребёнок, ослабленный голодом»?
Он повернул к ней голову.
