Геншер продолжает время от времени рассуждать о форсировании движения в направлении европейской коллективной безопасности с «растворением в ней НАТО и ОВД». Ему же принадлежат высказывания о том, что разоружение должно стать «ядром» общеевропейского процесса. Но Геншера, кроме западногерманских социал-демократов и левых партий в ряде стран «общего рынка», мало кто слышит.
Вопрос ставится о «полномасштабном» участии Германии в НАТО. Отклоняется сама мысль о выключении немецкой территории из инфраструктуры блока. Если раньше в пропаганде упор делался на «контроль» над будущей единой Германией, то теперь ссылаются на важность сохранения эффективности союза как «фактора стабильности» в Европе. Совсем недавно участие Германии в НАТО называлось «промежуточным вариантом». С некоторых пор, однако, его преподносят как решение на перспективу. Если до марта с. г. приподнимали цену «уступки» — нераспространения сферы деятельности НАТО на ГДР, то примерно с месяц назад в своем кругу стали приговаривать, что данное обязательство неприменимо в «кризисных ситуациях».
На встрече Дж. Буша и М. Тэтчер на Бермудах участие Германии в НАТО охарактеризовано как условие сохранения Атлантического союза.
Идея военной нейтрализации Германии отклоняется по сугубо утилитарным соображениям: Североатлантический блок изначально строился на использовании немецкой территории сообразно американской военной доктрине «выдвинутых вперед рубежей» и на участии ФРГ в реализации этой доктрины. Как отмечается в некогда секретном британском правительственном документе 1953 года, принять предложение о нейтрализации Германии — значило бы вернуться к политике Потсдама, с которой три державы официально порвали в 1947 году (следовательно, до чехословацких событий февраля 1948 года и до берлинской блокады), а именно к совместному с СССР контролю над демилитаризованной Германией.
Решающим в уравнении является не нейтрализация, а демилитаризация. Больше того, негативная реакция США и ФРГ на гипотезу одновременного вхождения объединенной Германии в НАТО и ОВД может свидетельствовать о склонности повысить ставки в ведущейся Западом игре. На бермудской встрече Буша с Тэтчер заявлено, что объединенная Германия должна иметь «полный контроль над всей своей территорией без каких-либо дискриминирующих ограничений немецкого суверенитета». По словам Фицуотера, вхождение единой Германии одновременно в две группировки было бы равнозначно той же «нейтрализации». Сегодня, однако, дело так и обстоит. Стало быть, соблазн нарушить баланс к собственной выгоде застилает горизонт и побуждает более платонически взирать на общеевропейские проекты.
Что касается размещения советских войск на территории ГДР, то время их пребывания хотели бы свести к технически потребному для передислокации.
Вовсю ведется работа, призванная не просто готовить почву для планов НАТО в отношении Германии и ОВД, но явочным порядком изменяющая положение уже теперь и урезающая возможности СССР оказывать противодействие. Сигналы тому — заявление вновь избранной Народной палаты ГДР в пользу участия Германии в НАТО и ранее сделанные аналогичные заявления поляков, венгров и чехословаков. С 1 января 1990 года без обговора с нами начало функционировать государственное ведомство ГДР по использованию воздушного пространства республики. Западная группа войск приглашена иметь в этом ведомстве «наблюдателя». На днях Национальная народная армия ГДР фактически прекратила боевое дежурство ПВО в интересах ОВД.
Идет подкоп под советско-американскую договоренность о предельной численности вооруженных сил СССР и США, размещаемых в Центральной Европе (плюс американских в других европейских районах). «Недостаток» договоренности видится кругам, склоняющимся к наращиванию нажима на СССР, в том, что две державы выступают на равных условиях дислокации их войск в Германии. Существует мнение, что США неосторожно сотворили «невыгодную» для себя взаимосвязь и лучше было бы от нее поскорее избавиться.
Наибольшие расчеты ФРГ и ее партнеры связывают с распространением на ГДР статьи 23 боннской конституции, которое означало бы появление на европейской политической карте нового, расширенного издания ФРГ со всем наследием «холодной войны».
Есть ли в нашем распоряжении резервы для активизации борьбы за общеевропейский вариант долговременного решения? С момента краха режима СЕПГ в ГДР европейская политика СССР по крупному счету впала в полосу раздумий и самоанализа, чтобы не сказать — депрессии. Запад нас переигрывает, выдавая обещания уважать интересы СССР, а на практике шаг за шагом отгораживает нашу страну от «традиционной Европы». Подводя промежуточный итог истекшему полугодию, надо констатировать, что «общеевропейский дом» из конкретной задачи, реализацией которой было занялись страны континента, превращается в мираж.
Вывод, казалось бы, напрашивается сам собой: нужно задействовать все калибры, чтобы показать европейцам, в особенности немцам, что их надежды могут быть преданы в очередной раз. Вместо стабильной Европы с гарантированным мирным будущим и взаимовыгодным сотрудничеством в самых различных сферах апологеты «холодной войны» навязывают перегруппировку сил, чтобы продлить век политики конфронтации.
Чтобы нам поверили и нас поняли, придется раскрыть некоторые скобки и критически оценить линию США на переговорах в Женеве и Вене, их упорное нежелание признать равные стандарты, попытки искусственно расчленять материю, чтобы не принимать на себя обязательств, которые не нарушали бы баланса интересов двух держав. Советская сторона избаловала Вашингтон своей гибкостью, доброй волей и покладистостью. Американцы чаще всего делают из нашей конструктивной позиции выводы, противоположные тем, на которые СССР, руководствуясь здравым смыслом и элементарной порядочностью, вправе рассчитывать.
Следующее непременное условие успеха — твердость. При всей нашей переговорной гибкости западная сторона должна постоянно ощущать, где и каковы пределы, которых СССР будет держаться непременно, в том числе в случае попыток оказать на него массированное давление.
Наиболее эффективной формой такого давления считается инспирирование демонстраций «народной воли» и создание нетерпимого психологического климата вокруг советских войск в ГДР. Имея это в виду, необходимо безотлагательно разъяснять населению двух Германий и всей Европы существо нашей концепции европейского мирного порядка, освобождения контингента от всех видов оперативно-тактического ядерного оружия, демилитаризации региона. Естественно, параллельно показывать преимущества, вытекающие из преодоления раскола Европы на враждебные военные и отчужденные друг от друга экономические лагери. Иными словами, следовало бы по всем линиям резко активизировать работу в пользу «европейского дома», выделяя мысль об увязке преодоления раскола Германии и раскола Европы.
В зависимости от реакции общественности взвесить целесообразность проведения референдума в
Германии по вопросу — «принадлежность к общеевропейской системе безопасности или членство в НАТО?». Если предварительная проработка обнаружит, что нужный нам исход референдума маловероятен, замкнуть все на мирный договор, памятуя, что до его заключения немцы имеют лишь ограниченное право на самоопределение и определение будущего военного статуса Германии остается прерогативой держав, принявших безоговорочную капитуляцию.
В самом крайнем случае, да и то, скорее, чтобы высветить фарисейство Запада, поскольку он не примет этой модели, допустить, что объединенная Германия может являться участником военных союзов на переходном этапе к созданию европейской системы безопасности. При этом, однако, должны неукоснительно соблюдаться:
а) условия мирного договора;
б) Германия не будет входить в интегрированные структуры этих союзов и не будет предоставлять союзам возможность использования своей территории для действий, не связанных непосредственно с обороной собственно Германии;
в) на территории Германии не будет размещаться оружие массового уничтожения, а также обслуживаться техника и боевые подразделения любой национальности, выполняющие задачи общеблокового, регионального или глобального характера;
г) участие в одном из союзов не исключает параллельного участия в другом союзе, членом которого являлось до объединения одно из германских государств. Если Германия предпочтет членство в одном из союзов, то территория (в том числе воздушное пространство), на которую прежде распространялась компетенция другого союза, не может ни при каких, в том числе кризисных, обстоятельствах быть использована для размещения вооруженных сил союза, членом которого станет Германия, или в иных интересах этого союза;
