4. Из слов канцлера Коля и министра иностранных дел Геншера, а также другой информации советская сторона заключает, что самым острым участком на сегодня является стабилизация экономического положения в ГДР. Наверное, на нем следовало бы сосредоточиться прежде всего. Экономический крах ГДР никому не был бы на пользу и мог бы опасно осложнить обстановку в Восточной Европе.
Если бы в экономической, экологической, технологической и других подобных сферах начали завязываться в приемлемой для обоих германских государствах форме конфедеративные или даже федеративные структуры, то Советский Союз не стал бы этому перечить и оказал бы свое возможное содействие. Судя по всему, через солидное, взвешенное приведение экономических структур ГДР и ФРГ к единому знаменателю можно было бы погасить страсти.
5. Думается, не в интересах самой ФРГ создавать о немцах впечатление как о ненадежном партнере. Если под этим углом зрения оценить нынешнее вмешательство ФРГ в дела ГДР, осуществляемое в нарушение Берлинского договора с ГДР и Московского договора с нами, то тут есть над чем поразмыслить. И не нужно пытаться приукрашивать ситуацию ссылками на «чрезвычайные обстоятельства», «особые отношения», «приглашения» западногерманским политикам рассматривать ГДР уже сейчас как свою вотчину и проч. «Чрезвычайные обстоятельства» возникают в жизни сплошь и рядом, причем не у одного Запада, и их не избежать в будущем.
6. Столь же неуместно, особенно в нынешней разгоряченной обстановке, чрезмерно идеологизировать ситуацию. Нетрудно разобраться, что подобные попытки создают немалые трудности для нас, ибо приглашают к контрдействиям. Кроме того, они таят в себе опасность для демократических институтов как двух германских государств, так и будущей единой Германии. Судя по актуальному опыту, легче вызвать духи, чем их затем утихомиривать.
7. При всем вышесказанном, ядром германской проблемы был и остается его военный компонент. Договоримся о нем — значит быть Германии единой.
Но такая договоренность возможна лишь при том условии, что европейский и мировой баланс сил не будет ставиться под угрозу. Можно ли найти такое решение? На наш взгляд, вполне. Если ни одна страна или группа стран не будет претендовать на большее, чем они готовы дать другой стране или другой группе стран.
Нашу мысль можно свести к довольно краткой формуле: чтобы с немецкой земли никогда впредь не исходила угроза войны, эта территория не должна использоваться внешними силами для военных целей и особенно в целях, которые другие страны воспринимают как опасность себе, на территории Германии, далее, должен содержаться минимум национальных вооружений и вооруженных сил, не превышающий потребности оборонительной достаточности.
Когда предлагается иметь в рамках единой Германии два фактически разных статуса для нынешних территорий ФРГ и ГДР, это нежизнеспособные соображения. Похоже, что дальнейшее использование территории ФРГ в целях НАТО весьма интересует Атлантический союз и США. Ценность такого плацдарма неизмеримо возросла бы, если бы одновременно территория ГДР стала нейтральной.
Но на это СССР, никакое советское руководство не пойдет. А попытки заставить нас принять подобную модель отозвались бы жесточайшим кризисом. Нам это не нужно и, думается, не нужно никому.
В ответ на рассуждения о желательности для успокоения ее соседей включения части или всей Германии в НАТО, позвольте задать вопрос: каким образом может успокоить соседей размещение на территории единой Германии ядерного, химического и прочего оружия, которое, надеемся, не должно было бы применяться против немцев и в том случае, если бы кто-то из соседей счел, что Германия где-то не дотягивает в лояльности и где-то даже нарушает данное слово. Если быть честным, — а другой основы для взаимопонимания нет, — то нужно оставить подобные игры и построения. Они в прошлом причинили много вреда, а в будущем способны обернуться непоправимой бедой.
8. Для СССР приемлем и быстрый, и постепенный переход к статусу Германии как неприсоединившейся страны, если Вам не подходит термин «нейтралитет», то есть создание такого положения, когда Германия перестала бы быть центром военной активности, особенно и прежде всего, «третьих» государств. Здесь, размышляя в практическом плане, возможны варианты:
а) на какое-то время, поскольку объединение Германии обгоняет процесс общеевропейского объединения, нынешние ГДР и ФРГ в рамках конфедеративных структур остаются, соответственно, членами ОВД и НАТО. При этом имеется в виду, что сами ОВД и НАТО будут быстро эволюционизировать и превращаться, прежде всего, в политические организации. На этом этапе могло бы быть произведено резкое сокращение численности иностранных и национальных вооруженных сил, размещаемых в данном регионе, и, на наш взгляд, произведен полный вывод ядерных и химических вооружений с немецкой территории или радикальное сокращение таких систем оружия;
б) или можно было бы уже в самом начале договориться о модели символического военного присутствия четырех держав в Западной и Восточной Германии, примерно так, как это предусматривалось в свое время для Берлина. Иными словами, речь шла бы не столько о воинских частях с самодовлеющим боевым потенциалом, сколько о миссиях четырех держав по наблюдению за выполнением согласованных решений, касающихся как немцев, так и самих четырех держав. Опять-таки с территории Германии выводились бы все ядерные, бактериологические и химические арсеналы, а собственно немецкие вооруженные силы сокращались бы до уровня оборонительной достаточности;
в) можно было бы не исключать и варианта того, чтобы названные военные миссии четырех держав изначально имели бы смешанный состав. В этом случае еще явственнее подчеркивалась бы их специфическая задача и создавался максимум уверенности в том, что германская территория не будет использоваться в военных целях против кого бы то ни было.
9. По мере строительства общеевропейской безопасности аналогичный порядок наблюдения за военной деятельностью устанавливался бы в отношении всех участников процесса и на соответствующем этапе развития. Страновой состав миссий, размещаемых в Германии, мог бы стать тогда иным и не отличаться от порядка, принятого для остальных государств.
10. Конкретная договоренность на этот счет, а также разработка необходимого политического календаря могли бы быть достигнуты в ходе переговоров полномочных представителей четырех союзных держав с участием делегаций от обоих германских государств (4 + 2). Результаты переговоров можно было бы представить на одобрение общеевропейской встречи на высшем уровне. Утверждение формулы германского единства в ходе совещания типа «Хельсинки-2» придало бы ей характер реально выполнимого общеевропейского плана.
Учитывая, что надо искать неординарный способ подведения черты под второй мировой войной и освобождения Восточной и Западной Германии от действующих урегулирований военного и послевоенного периода, можно было бы договориться о том, чтобы заключительным документам или документу «Хельсинки-2» был бы придан статус мирного договора со всеми вытекающими из этого правовыми последствиями.
11. Если Коль поставит вопрос о прямых выборах депутатов в бундестаг от Западного Берлина, предложить обсудить это на встрече 4 + 2.
В. Фалин
Примечания
1
См. приложение 1. В приложении 2 приводится сопроводительная к этой докладной записке.
2
Полный текст см. в приложении 3.
3
См. приложение 4.
4
См. приложение 7—8.
5
Павлов В. Упущен ли шанс? М., 1995, с. 38.
6
Павлов В. Упущен ли шанс? М., 1995, с. 70—72.
7
Там же, с. 43, 48, 50.
8
Там же, с. 41.
9
Павлов В. Упущен ли шанс? С. 135.
10
Там же, с. 136.
11
Копии двух из них вернулись в мое распоряжение и воспроизводятся в приложении (см. приложения 9 и 10).
12
Нина Андреева, педагог из Ленинграда, опубликовала в газете «Советская Россия» комментарий «Не могу поступиться принципами!».
