всего, что ее окружает. Она уже не может петь по-прежнему, и клиенты недовольны. Один из них входит в ее комнату и пугается, увидев там кобру, свисающую над птичьей клеткой. Начинается суматоха, воспользовавшись которой Сахиб-Джан ускользает из дома и бежит на вокзал. К несчастью, подол ее платья застревает в стыке рельсов, она не может освободиться и от ужаса перед идущим прямо на нее поездом теряет сознание. Машинист вовремя успел остановить состав, и опять судьба сводит Сахиб-Джан и Салима в поезде. От пережитого волнения девушка потеряла память; Салим не может узнать, кто она такая, и приводит ее в свой дом. Зритель узнает, что Салим — племянник Шахабуддина, следовательно, они с ней родственники. Все тот же патриарх семьи не делает исключение для Салима, не позволяя ему жениться на безвестной девушке.
Однако Салим сделан из другого теста, чем Шахабуддин; он не покоряется чужой воле и покидает дом вместе с Сахиб-Джан, преисполнившись стремлением жениться на ней. Они уезжают в другой город, но там ее узнает один из посетителей публичного дома, который начинает преследовать девушку. Не поддавшись на уговоры Салима, он вступает с ним в схватку, и оба попадают в полицейский участок. Сахиб-Джан осознает, что прошлое всегда будет вторгаться в ее судьбу; она отвергает предложение Салима и возвращается в котхи.
Вскоре она получает письмо от Салима, который узнал, где она находится. Салим по-прежнему готов жениться и, прослышав о ее танцевальном даре, предлагает ей станцевать на свадьбе у них в доме. Как и обещала, Сахиб-Джан приходит на свадьбу, будучи слишко возбуждена, случайно роняет украшенный хрусталем подсвечник, который разбивается вдребезги, и девушка, не думая о том, что поранится, неистово танцует по полу, усыпанному осколками стекла. Израненные ступни кровоточат. Присутствующая на церемонии ее тетка Наваб-Джан узнает племянницу и, обращаясь к Шахабуддину, восклицает, что кровь на белом ковре — его собственная, потому что перед ним его дочь. Шахабуддин бросается к девушке, но его отец стреляет в него, не дав приблизиться к ней. Шахабуддин умирает, успев получить обещание Салима жениться на Сахиб-Джан и вызволить ее из котхи. Полиция уводит отца, и свадьба идет своим чередом.
Немецкий оператор Йозеф Виршинг, который работал над «Светом Азии» Франца Остена, снял «Куртизанку» в ярких, насыщенных тонах; его вклад в картину трудно переоценить. Но эстетизм фильма выходит за рамки визуальной привлекательности. Несмотря на поэтическую красноречивость фильма, зритель, ищущий в «Куртизанке» философские глубины, может быть разочарован, потому что в нем нет ничего затрагивающего актуальные проблемы как своего времени, так и любого другого. Некоторые эпизоды фильма хотя и не содержат истин, касающихся природы человека, тем не менее привносят особое изящество в изображение типичных, обыденных событий. Любовь Сахиб-Джан и Салима рождается, хотя они не знают друг друга, а Сахиб-Джан даже еще не видела Салима. Для девушки достаточно пары поэтичных строк, чтобы почувствовать любовь, и ни в одном моменте фильма не возникает сомнений в истинности этой любви. У Сахиб-Джан над кроватью висит клетка с птицей, символизирующей ее положение в котхи, и, увидев, что птица затрепетала в беспокойстве или страхе, она выпускает ее. Причина страха, конечно, кобра, но Сахиб-Джан на змею не обращает внимания, потому что главный мотив — положение девушки в публичном доме — уже введен, значит, змея значения не имеет. Мы вновь увидим эту кобру, когда в комнату входит навязчивый клиент, и тогда кобра обретает другой смысл и новое значение.
В другом эпизоде Сахиб-Джан, желая рассказать подруге о полученной записке, боится разгласить свою тайну и ищет укромный уголок. Трудно найти такое место в доме с бесчисленными дверями и коридорами. Как же быть? И вот Сахиб-Джан сооружает такое укромное местечко с помощью драпировки в виде цветных деревянных шариков на нитях, отграничивающей ее личное пространство. Здесь акцентируется жест, означающий потребность в приватности, когда дело касается личной жизни, причем Сахиб-Джан даже не важно, достигла ли она своей цели.
Сахиб-Джан — куртизанка, при этом существенно, что она невинна; все неприятные моменты связаны именно с тем, что кто-то покушается на ее невинность, поэтому ее статус невесты безупречен. Интересно, как «ведет себя» в фильме солнце: освещение меняется внезапно, соответствуя то полудню, то закату в зависимости от настроения персонажей. Поезд, проходящий мимо котхи, напоминает Сахиб-Джан о Салиме, и это всегда происходит в сумерки, когда небо окрашено в багровый цвет.
Жизнь, показанная в котхи, мало похожа на реальность. По-видимому, здесь изображен ныне забытый исламский образ жизни (все персонажи в картине мусульмане), но сильно индуизированный, поскольку четких религиозных признаков тут нет. Это результат того, что традиции урду испытали влияние не только ислама, но и индуизма. Согласно традиционным индийским эстетике и поэтике, искусство и литература должны не стремиться к миметичности, а представлять жизнь в ее идеале. В индийской поэтике нет места обыденности, и мир «Куртизанки» — область, откуда все неприятное и будничное изгоняется. Это не означает, что «Куртизанка» — эскапистское кино, поскольку эскапизм подразумевает, что существующая действительность слишком болезненна и сложна, чтобы справиться с ней, а потому необходимо бежать от нее, предлагая зрителю нечто более благополучное. «Куртизанка» не избегает показа болевых точек, она их выявляет, но эстетизирует, чтобы «возвысить жизнь».
Отмеченные характеристики «Куртизанки» превращают ее во вневременное повествование, но здесь есть и моменты, обращенные к историческому периоду развития индийской нации. Мина Кумари и ее супруг Камал задумали этот фильм в 1958 году, но съемки начались только в 1962‐м. Однако к тому времени актриса пристрастилась к алкоголю, и последовавший за этим развод привел к приостановке работы над фильмом. Съемки возобновились, когда актриса и режиссер договорились о сотрудничестве. Мина Кумари появляется в картине в разные моменты своей реальной жизни, ее опустошенное лицо в некоторых эпизодах свидетельствует о том, как разительно она меняется. Через год после выхода фильма на экран она скончалась от цирроза печени. Важно отметить, что фильм задумывался в конце 1950‐х годов, в период подъема в стране национального оптимизма. Хотя в фильме ощущаются ностальгические нотки по ушедшей культуре Лакхнау, немаловажно, что Салим — государственный служащий, готовый порвать с семьей и традициями, чтобы жениться на любимой девушке, а значит, он на стороне прогресса. Зритель наверняка получал удовольствие, видя, как полицейские в хаки уводят главу семьи, хотя присутствие этих слуг независимого индийского государства не совсем соответствует котхи мифического Лакхнау.
ПОЛЕМИЗМ И РЕАЛИЗМ
«Калькутта-71» («Calcutta ’71», хинди), 1972. Сценарист и режиссер: Мринал Сен. 132 минуты. Черно-белый. Производство: «DS Pictures».
