Внезапно раздался резкий протяжный вой. Волчий вой. Причем совсем рядом от того места, где затаились охотники. И в этом была большая странность, так как зверь не мог не почуять присутствие людей, но все равно выказал себя. Дикой, тревожной песней ворвался этот вой в напряженную тишину, заставив вздрогнуть людей и всполошив в округе пернатое племя, которое тут же, хлопая крыльями, поднялось в воздух. Чеславу и гадать не нужно было, что это завыла его волчица, и завыла неспроста, а предупреждая об опасности, как случалось уже не раз. И почти сразу он почувствовал, что с противоположной стороны поляны из гущи зарослей за ним кто-то наблюдает. Он не заметил ни малейшего явного признака, что там кто-то может быть. Ни шорохом, ни движением тот, кто мог там находиться, не выдал себя. Но Чеслав все равно почуял, что там кто-то есть. Чутье зверя, заговорившее в нем, подсказывало это.
В лесной чаще раздался крик ночной птицы. Чеслав знал, что это подал знак к началу охоты находящийся среди загонщиков голосистый Кудряш. И сразу лес в той части, откуда донесся крик, наполнился шумом и движением — загонщики спугнули окруженное стадо.
Грубые вскрики мужей... Треск кустов... Глухой топот множества ног и копыт... Вот-вот на поляне должны были появиться олени, уже слышно было их быстроногое приближение. Чеслав по привычке изготовил лук, но все его внимание было приковано к зарослям, откуда, он чувствовал, на него взирали чьи-то пронизывающие глаза. Вот только в какой именно части зарослей, за каким кустом, деревом затаился неизвестный и насколько он, Чеслав, укрыт от него, парень все никак не мог определить.
Дальше все произошло почти одновременно. Неожиданный шорох — и серая стремительная тень, на мгновение мелькнув между двумя кустами в прыжке, очевидно, помешала чьей-то точности. Очевидно, потому как вылетевшая из кустов почти сразу с ее прыжком стрела, предназначавшаяся, без сомнения, Чеславу, не угодила в цель, а пронеслась чуть выше его головы и с силой врезалась в соседнее дерево. Молодой охотник с благодарностью успел подумать о волчице, прыжком спасшей дух своего волка, живущий в его теле, а значит, и его самого. И почти одновременно со свистом стрелы на поляну, с треском продираясь сквозь густой кустарник, выскочила пара оленей. Но Чеславу было уже не до них...
Петляя не хуже резвого зайца, чтобы не настигла следующая шальная стрела, понесся он прочь от злополучной поляны. Молодой охотник слышал еще, как за его спиной зашипели стрелы, разящие оленей, как тяжело рухнуло тело первого из них и как второй попытался последним усилием перескочить через куст... Слышал? Или это были уже игры его охотничьего воображения, которое по памяти представляло, что происходило на покинутой поляне?
Сам же он, перепрыгивая через кусты, камни, овражки, огибая деревья и колючие кустарники, бежал, подгоняемый двумя мыслями, и одна была заветнее другой: остаться живым и выполнить свой задум! А для этого молодому следопыту во что бы то ни стало нужно было, чтобы вражина, стрелявший в него... Но тут его заветные думы черным вороньем нагнали другие, беспокойные: «А вдруг не выйдет? А может, он не стал преследовать меня? Может, ему что-то помешало или он передумал?»
Чеслав резко остановился. Прислушался... И ничего не смог разобрать из-за стучащей в висках, мешающей слышать, пульсирующей крови. Но вот ему удалось уловить звук глухого топота, хлестнувшей кого-то ветки, а далее и шум бегущих в эту сторону ног... Преследователь, как парень и полагал, не оставлял надежды догнать его. Не хотел отпускать живым.
Мгновенно сорвавшись с места, Чеслав выскочил на звериную тропу и помчался по ней. Бежать по утоптанной звериными копытами и лапами земляной ленте было гораздо легче, но и опаснее, так как его спина была менее защищенной от стрел. Но выбора у Чеслава не было — он не мог сейчас свернуть. Надежда только на прыть и быстроту ног. Вот небольшой изгиб тропы у гладкого валуна... Здесь она пролегла вдоль трухлявого ствола рухнувшей ели... Здесь погребла под собой небольшую кочку... А дальше... Оттолкнувшись посильнее от земли, молодой муж одним прыжком проскочил между двух старых берез и, удачно приземлившись, побежал далее. Однако теперь уже не так стремительно. Пробежав еще немного и оглянувшись на ходу, но так никого и не заметив, он вынужден был свернуть вслед за тропой, огибающей высокие кусты, за поворот. ..Ив этот момент услышал позади себя глухой удар...
Сердце Чеслава на миг замерло, словно попросив у тела небольшой передышки после трудной, изнурительной работы, а отмерев, забилось еще сильнее, чем при беге. Он ждал! Ждал этого удара! Хотел его услышать! Еще как хотел!
Повернувшись в сторону, откуда только что бежал, будто соревновался с ветром, молодой охотник поспешил обратно. Вынырнув из-за поворота и еще не добравшись до того места, откуда донесся удар, он уже успел заметить, что его рискованный и хитроумный задум осуществился вполне. На бревне, привязанном к двум старым березам, висел пронзенный заостренными сучками муж. Ловушка сработала!
Теперь уже неспешно — а куда и зачем спешить? — Чеслав подошел к висевшему на бревне человеку.
Он был еще жив. Его окровавленное тело била мелкая дрожь, а из пробитой груди время от времени вырывались глухие хрипы. Совсем как когда-то у молодого зубра, который угодил в точно такую же зубастую западню, устроенную на Чеслава. Тот случай и натолкнул парня на мысль, как изловить коварного нелюдя и заставить его ответить за сотворенное зло.
Хотя голова у поверженного мужа была поникшая, Чеслав почти сразу догадался, кто это был. Стоян! Да-да, Стоян, который уже не раз пытался лишить его жизни, выдавая это за случайные совпадения. Муж, который видел в нем соперника из-за благосклонности Зоряны. Кровавый соплеменник, который боялся, что Чеслав разоблачит его злодеяния перед племенем.
Очевидно, почувствовав чье-то присутствие, раненый чуть вздрогнул, пошевелился, а после, сделав над собой усилие, напряг мышцы, и его поникшая голова стала медленно подниматься. Затуманенным от боли взором он не сразу смог распознать стоящего перед ним Чеслава, но в какой-то миг все же сосредоточил на нем осмысленный взгляд своих серых глубоко посаженных глаз. В этом взоре были и боль, и удивление, и немая мольба о помощи. Смотрел он долго...
— Ну что, упырь, напился крови соплеменников? — зло прошептал, глядя ему прямо в глаза, Чеслав.
И вдруг — совсем уж неожиданно! — пригвожденный муж усмехнулся, а может, всего лишь скривился от боли, и покачал головой из стороны в сторону. Раз, еще раз и еще... Хотел что-то сказать... Беззвучно пошевелил губами... И, очевидно, не имея больше сил, опять уронил голову.
Чеслав неподвижно стоял перед поникшим телом и без тени жалости смотрел на то, как оно тщетно цепляется за жизнь. Молодой охотник мог бы прекратить мучения раненого соплеменника, как когда-то поступил с зубром, но не собирался этого делать. Он хотел, чтобы Стоян испил чашу боли до дна, почувствовал то, что испытали его жертвы перед кончиной. В душе Чеслава клокотала злоба даже на поверженного врага, которую он едва сдерживал. Злоба на того, кто осмелился по своему желанию распорядиться жизнью ни в чем не повинных соплеменников.
Почему Стоян качал головой, что хотел сказать, молодому охотнику было непонятно, но, наверное, теперь и не важно. Главное, что задум Чеслава сработал. Нелюдь, что погубил немало люда невинного, найден и понес заслуженную кару. Вот он висит безвольно на бревне, пронзенный сучками почти насквозь. И жизнь вместе с ручейками темной — а Чеславу она казалась и вовсе черной — крови медленно покидает его проклятое тело.
Послышался легкий шорох, и, обернувшись, он заметил появившегося на тропе Кудряша. Накануне Чеслав посвятил его в свой задум, поэтому и не был удивлен его появлению. Но сам друг, казалось, его присутствия и не заметил, поскольку все его внимание было приковано к висящему на бревне Стояну.
С искаженным от лютой ненависти и вновь нахлынувшей боли от утраты родичей лицом, выхватив на ходу нож, Кудряш направился к поверженному мужу. Он уже занес клинок, чтобы вонзить его в сердце врагу, когда Чеслав тихо сказал:
— Твое право, Кудряш, но так ты лишь облегчишь его страдания. Не думаю, что он достоин такой чести, и вряд ли ты сам хочешь этого.
Немного поколебавшись, Кудряш медленно опустил нож. А после, резко взмахнув рукой, вогнал его в бревно рядом с умирающим.
Когда их обнаружили остальные мужи, участвовавшие в охоте, Стоян был уже мертв. Его младшие братья Мал и Бел, бывшие на охоте вместе с другими, сняли его с острых сучьев и, положив на землю, стояли рядом с опущенными головами. Внезапная для охотников очередная смерть их сородича была воспринята со сдержанной скорбью, как и полагалось мужам. С немым вопросом они поглядывали на главу городища Сбыслава, но тот старательно делал вид, что не замечает их взглядов, поскольку был занят тем, как доставить тело погибшего в селение. Но между делом сам Сбыслав время от времени украдкой поглядывал на младшего родича, очевидно, ожидая пояснений происшедшего.
