сорок шестая
Паулина
Я сказала Берди и Гвинет, что схожу на кладбище. Вдруг там снова будет Андрес? Наши с ним беседы выходили не слишком плодотворными, но кое-что я всё же узнала. Смерть гонца, сообщившего об измене Лии, поразила его так же, как и Брина с Реганом. Андрес тепло дружил с тем солдатом и теперь оплакивал, как павших соратников. Быть может, сдавленные слова умирающего не так поняли? На это Андрес лишь пожал плечами и ответил, что его отец, вице-регент, сам не верил своим ушам. Мне захотелось поговорить с вице-регентом самой, но в ушах стояли слова Брина: «Обещайте, что затаитесь. К цитадели ни шагу».
Я бы потерпела ещё, но неопределённость заглушала голос разума, требуя правды любой ценой.
— Здравствуй, Микаэль.
Увидев меня в переулке за кабаком, он остолбенел. На руке у него висела девица с роскошными каштановыми кудрями. Он отцепил её и махнул идти вперёд, буркнув, что догонит.
Моё лицо скрывал капюшон, но голос Микаэль не мог не узнать.
— Паулина!
Тот же тембр, медово-ласкающий и бархатистый, что я запомнила. По спине пробежала дрожь.
— Ты не приехал, — только и смогла выговорить я.
Он шагнул ко мне, и я крепче прижала к животу корзину. Лицо Микаэля выражало тревогу и раскаяние.
— Мне пришлось вернуться в армию, Паулина. Семье нужны деньги…
— А мне сказал, что у тебя нет семьи.
— Просто не люблю говорить о родных. — Микаэль на миг отвёл глаза, словно стыдясь.
Сердце больно кольнуло.
— Со мной мог бы и поделиться.
— Я так по тебе скучал… — сменил он тему и подступил ещё на шаг. Его рука потянулась ко мне, словно он знать не знал никакую девицу с кудрями. Я поставила корзину на землю и откинула плащ.
— Я тоже скучала.
Он потрясённо уставился на мой округлившийся живот. Мгновение казалось вечным, словно последний вздох умирающего. Наконец, Микаэль неуклюже кашлянул и сложил руки на груди.
— Поздравляю, — и затем настороженно: — Кто отец?
На мгновение перед глазами встала Лия. Растрёпанные волосы разметались по плечам, глаза влажно блестят, грудь вздымается, а голос хрупко подрагивает, как весенний лёд.
«Он мёртв, Паулина. Мне очень жаль».
Микаэль пристально глядел на меня, ожидая ответа. Он был первым и единственным моим мужчиной, и сам отлично это знал. Его губы сжались в струнку, зрачки стали с булавочную головку. Я будто видела, как мелькают его мысли в поисках изворотливых слов.
— Ты его не знаешь, — ответила я, и плечи Микаэля расслабленно опустились.
Глава сорок седьмая
К вечеру Натия вернулась ни с чем. В городе около десятка трактиров, и в каждом на вопрос о беременной гостье только пожимали плечами. Паулина сейчас должна быть на восьмом месяце, и любой трактирщик заметит её живот.
Я что-то упустила? Неужели она потеряла ребёнка? Энцо не говорил, какой она была перед отъездом. А вдруг?..
А если…
Вдруг она уже в темнице?
— У тебя усталый вид, — заметил отец Магуайр, наблюдая за мной. — Ты сегодня ела?
Я покачала головой. Всё, что съела, осталось там, на улице. Он тут же усадил меня за стол, помимо которого в крошечной келье были только стул, узкая койка и один-единственный крючок на стене. Каморка предназначалась для священников, прибывших изучать архивы, и нам с Натией нельзя было тут задерживаться, привлекая внимание.
После цитадели я сходила к мельничному пруду, но Каден там не появлялся. Сердце сжали холодные пальцы. Только бы ничего не случилось!
Неудачу Натии уже обсудили, и священник поинтересовался, как прошёл день у меня. Я лишь молча подпёрла лицо руками, обдумывая новости.
Измена принцессы Арабеллы подорвала здоровье короля. С тех же пор королева не появлялась на людях, да и свита её приближённых скорбела в затворничестве по павшим солдатам. Даже к тёте Бернетте я пробраться не могу: дворец охраняют лучше последней на свете сокровищницы. Братья, которые так отчаянно мне нужны, уехали вместе с солдатами, на чью поддержку я рассчитывала; Паулина куда-то пропала… Всё сыплется из рук. И вдобавок народ убеждён, что принца Вальтера вероломно зарезала сестра.
Я закрыла глаза.
И это лишь первый день.
Неожиданно я осознала — то, что вело меня вперёд через любые преграды и невзгоды, стало моей слабостью. Я привязана к Сивике узами, о которых раньше не задумывалась. Изменники мне всё так же ненавистны, но ведь здесь живут и дорогие люди. Отвернётся ли от меня деревенский пекарь, что давал на пробу тёплого хлеба? Или конюший, научивший меня ухаживать за лошадьми? Солдаты, которых я обчищала в карты, а они только расплывались в улыбках? Важно, что они думают.
Не забуду, как расчётливо изучал меня Комизар в первую встречу. Он знает меня лучше, чем все морриганские министры и даже сейчас невидимой рукой правит бал.
Я прижала ладони к глазам. Ну уж нет, я не поддамся отчаянию.
«Это ещё не конец».
Отец Магуайр поставил на стол горячую похлёбку, с которой я через силу затолкала в себя кусок хлеба.
Вальтер мёртв, и этого не изменить. Как и отношения людей ко мне.
— Как там с записками? — начала я.
— Готовы к отправке, — кивнул священник. — Но королевская печать придала бы им внушительности.
— Ладно, посмотрю, что тут можно сделать.
— Если честно, затея кажется слишком опасной. Дело того стоит? Может, лучше?..
Это страховка, на всякий случай. Поможет купить время.
— Но…
— Весть проглотят, как кружку бесплатного эля.
Вздохнув, он кивнул. Я попросила ещё об одной услуге: осторожно выспросить, не пропали ли другие книжники.
Я сняла плащ с крючка и прошлась глазами по искусному шву Натии на подкладке. Возможно, в сумерках меня и не заметят. Скорее всего, братья вернутся из Града Священных Таинств лишь через несколько дней, но просто ждать их без дела я не могу.
Могучая, величественная цитадель. Если архитектура Венды сродни наряду из лоскутов тряпья, то Морриган облачена в практичное, добротно скроенное платье с запасом в швах, которое при желании можно и расширить.
Замок разрастался веками, наравне с королевством, и, в отличие от Санктума, упорядоченно. От древнего главного корпуса в середине отходили ещё четыре крыла, обросшие башнями и пристройками. Сколько раз юная принцесса пряталась там в бесчисленных укромных закутках, ускользнув из лап наставников через проходы и коридоры. Так досконально изучить все тёмные шкафы и чуланы, все неприметные ниши и уголки может лишь ребёнок, отчаянно жаждущий свободы. А ещё из замка ведут тайные ходы на случай бегства, о которых уже никто не помнит. Эти заросшие пылью пережитки смутной древности так
