Глаза млеча закатились, только белки засверкали. Ворожец ножом окоротил бороду вокруг разрыва и аккуратно сшил порванную щеку. Осторожно перемотал тело – четыре поломанных ребра все же не шутка, как бы еще грудина не треснула – и велел унести. Пусть отлеживается. Рядяша на руках бережно внес Корягу в дружинную избу, положил на ложе. А переполоху-то утром будет!
– Ты будь в избе, когда вставать начнут. Не взыграла бы дурь, – бросил Моряю Стюжень. – Говоришь, безоружные, ушли?
– Даже пряжки поясной не было.
– Дурак, млеч. Дурак.
Утром, когда пришла пора собираться на пробег, дружинную избу огласил ярый рев. Вставший первым, Дергунь обнаружил Корягу, затянутого повязками до самых глаз,.
– Кто! – ревел млеч, будто раненный медведь, кулаком потрясая срединный столб. – Кто?
– Безрод уложил, – подошел Моряй. – Вчера один на один бились.
– В клочья порву! – Дергунь побелел, схватился за нож, бросился к двери.
– Охолони. – Моряй локтем отбросил разъяренного молодчика от порога. Вои похватали за руки, отобрали нож. – Всему своей черед. Или опять восемь на одного встанете?
– Пор-рву! – хрипел Дергунь и бился в руках дружинных.
– Чего шумите? – Перегуж вышел на середину. – Уже бежать должны.
– Дергунь лютует. Мести жаждет.
– Перебесится. Ступайте все на мороз. А ты, орел, свару затеешь – голову сниму. Все вон!
Безрод присоединился к воинству у городских ворот и бежал, ровно ничего не случилось. Воевода ни на шаг не отставал. Все обошлось.
Сивый и глазом на млечей не повел, будто их вовсе нет. Зато Дергунь не преминул в грязи извалять.
– Ублюдок и сын ублюдков! Даже родичи от тебя отказались. Кому такое добро надобно?
Ему вторил Взмет:
– Как есть набрехал, что безоружный вышел. Припрятал нож в сапоге!
Трапезничать за один стол с Дергунем Безрод не сел. Не стал есть вовсе. Раньше всех ушел на ратную поляну, опустился под свой дуб и прислонился затылком к стволу. Исполин уснул на зиму и стоял спокоен, кряжист, необхватен. И самому возле старика стало спокойно. Когда вои начали ломать друг друга, Сивый дал им разогреться и вышел из-за дуба.
– Ты, – указал на Дергуня. – Против меня встань.
Снял полушубок, шапку, сапоги, с улыбкой бросил все позади себя, а сапоги так и вытряхнул каждый. Ничего оттуда не посыпалось. Млеч остервенело сорвал с себя верховку, сбросил сапоги. Притоптал снег вокруг и медленно пошел на Безрода. Хитер и опасен кружил вокруг, примерялся, и внезапно ожил втрое быстрее против прежнего. Ссутулил плечи, пригнулся и хлестал кулаками с обеих рук. Потом резко прошел Безроду в ноги, распрямляясь, ударил затылком в подбородок, обхватил в поясе и швырнул через себя. Сивый перелетел через голову, несколько шагов прокатился по снегу и мгновенно встал на ноги. Ощерился, сплюнул снег.
Вои окружили поединщиков мрачные, хмурые. Чего ж хорошего, когда свои грызутся? Перегуж стоял чернее грозовой тучи. За обоих, не колеблясь, встал бы на врага, да только долю не обхитришь, не спрячешься. Везде найдет.
Дергунь пригнулся и ударил. Попал вскользь. И вдруг перешел на бой охлябь, когда руки бьют, словно цепы для молотьбы пшена. Безрода поглотил вихрь ударов, даже воевода вдохнул и замер. Дадут боги – живым выйдет из смертоносной мельницы. А Безрод, присев, чисто уж скользнул под рукой Дергуня тому за спину, обхватил шею млеча и рванул на себя. Дергунь как стоял, так и начал валиться на спину, и непременно улегся бы на обе лопатки, не подправь Сивый. Подсек в воздухе бедром и швырнул вниз лицом. Снег мгновенно окрасился кровью, и беспамятный Дергунь закрыл глаза. Бок сочился кровью, два ребра острыми сколами торчали наружу, и ко всему сзади, из шеи хлестало, как из ручья. Почитай, весь загривок Дергуня остался на пальцах Безрода. Сивый отряхнул руку, вытер о снег. Молча, из-под бровей оглядел воев, обулся, оделся и ушел.
– Живо в город, бестолочи! – рявкнул воевода. Еще одного увечного дурака не хватало. – Если кто-нибудь скажет Безроду хоть слово – из дружины взашей прогоню, а княжью метку огнем выжгу!
– Да уже все сказали, кто хотел. Больше и не надо. Правда? – Рядяша, улыбаясь, повернулся к Взмету. Тот стоял бледен и крепко сжимал челюсти.
– Ты дружинных калечить перестань! – рокотал на заднем дворе верховный. – Не война, чтобы людей терять.
Сивый молча глядел вперед, глаза сощурил, губу закусил.
– Видать, уйду так же, как пришел.
– Как так?
– Ненавидим парнями и князем.
Старик горько покачал головой. Слова сказаны, сапоги брошены. Всякий знает, что слово не птаха – вылетело, не поймаешь! Улетевшие сапоги поймать можно, только лови их, не лови… И те дураки головы не склонят, и этот упрямый попался. Коряга сущий остолоп! Начав с него, теперь Безрод вынужден и остальных охаживать. И ведь забыл уже… Ну, сделал вид, что забыл! Эх, дурость людская, нет тебе сносу, нет переводу!
С самого утра Сивый молча глядел на Взмета. Ждал. Может быть, опомнится, забудет злое, попросит не упомнить былого. Млеч не сказал ни слова, только сжал крепче зубы, и чем ближе подбирался полдень, тем крепче сжимал.
На поляне сам встал против Безрода, не удосужился ждать. Этот не бил, а больше ломал. Каждый в схватках находит свое, иному сподручнее бить, иному ломать. Взмет сразу перехватил руку Безрода, начал выкручивать локоть. Сивый ногой ударил по голени, Взмет, скрипнув зубами, отпрянул. Ровно кот, ходил вокруг да около, все захват верный искал. Прянул в ноги, подсек, навалился всем телом, стал заламывать. И вдруг заревел, точно медведь, упавший в яму. Обе его ладони Безрод держал в своих и нещадно перемалывал кости. Рук Взмета даже видно не стало в Безродовых. Но Сивый против ожиданий разжал клещи – Взмету еще меч держать – и слева, резким тычком сунул пальцы млечу в рот. Выбил зубы, рассадил десны. Взмет захрипел, заревел, стал биться головой, разбил Безроду нос и губы. Сивый с короткого правого маха всадил пальцы меж ребер, пробил плоть, уцепил ребро и сдернул противника с себя. Пошатываясь, встал, полными горстями зачерпнул снег, залепил пылающее лицо. Снег начал таять, закапал меж пальцев красными каплями. Безрод подхватил полушубок и, спотыкаясь, побрел в город.
Гривач не выдержал. С ревом забежал Безроду в лицо, сдернул с себя верховку, согнул плечи для боя. Целый день томиться, ждать своей очереди… Нет уж! Теперь же! Сивый помедлил и, усмехаясь, кивнул. Гривач, качаясь из стороны в сторону, ударил с быстротой молнии. Сивый ушел. Гривач раскачался перед Безродом, ударил с левой руки, подался в ту же сторону, куда ушел от удара Сивый, и правой ухватил за плечо. Безрод ощерился, пронес голову под локтем, пригнулся, обхватил Гривача за пояс и, распрямившись, швырнул через бедро. Гривач вскочил мгновенно, но еще быстрее его догнал Сивый. Налетел, опрокинул грудью, ударил в лицо лбом, разбил губы, сломал нос. Гривач рухнул на спину уже без памяти. Раскинул руки, голову отвернул на бок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
