просто больна, а полностью смирилась со своей скорой кончиной.
Знание родственных уз, связывающих капитана гвардии и короля, так или иначе подстегивало меня внимательнее наблюдать за характером их взаимодействий. К моему удивлению, ни один из них не выказывал особенных чувств относительно другого: Кидо, хоть и вел себя свободно, всегда обращался к королю как к своему непосредственному начальнику – с должным уважением и дистанцией, – а король, в свою очередь, сухо отдавал ему приказы. Зато королевский советник совершенно точно получал от главы Греи необъяснимо большую порцию отцовской любви. Среди приближенных короля он был самым закрытым, а его история – самой размытой. Сын незнатных беженцев из восточных земель, родившийся и выросший в Грее, он чудом оказался в высшем обществе. Известные мне факты не составляли цельной картины, и потому не объясняли, почему Эвеард смотрел на советника с такой надеждой и безропотностью, будто решение, предложенное им, всегда являлось безошибочно верным. Взгляд Лэндона не выражал того же; он был усталым и постоянно упирался в стену за спиной капитана Фалхолта, изредка бросающего ответные взгляды.
– Ариадна сегодня отлично показала себя на утренних занятиях с капитаном, – вступил Хант, прервав все остальные разговоры. Его голос намеренно прозвучал так громко; он хотел, чтобы слушали лишь его. – Верно, сэр Териат?
– Лучше, чем того ждешь от наследной принцессы.
Кидо заметно нахмурился, хоть и старался спрятать лицо за массивным бокалом с тягучим красным вином. Принц не стал упоминать, что она победила именно меня, но его намек считывался куда проще, чем он думал.
– А чего вы ждете от наследных принцесс? – прозвучал голос Минервы. – Какими, по вашему мнению, они должны быть?
– Признаться честно, я ничего от них не жду, – пожал плечами я, вцепившись в остатки спокойствия всеми силами. – Мне ли говорить о том, что каждый должен следовать уготованному ему пути? Однако традиционно принцессам не полагается держать в руках меч и отбиваться от ударов подданных. Разве что в условиях бунта против власти.
– Бунта не предвидится, – прервал король. – А общество в Грее прогрессивно и понимает, что женщина может постоять за себя не хуже многих мужчин. Я горд, что мои дочери умеют обращаться с оружием.
– Каково же ваше любимое оружие, Ваше Высочество? – обратился я к Минерве. – Сталь, как по мне, не слишком вам идет.
– Лук и стрелы. Не люблю пачкаться, – выдавила она, а затем хищно улыбнулась: – Разве что при смешивании ядов.
Гости на мгновение перестали жевать. Повисла тишина, сопровождаемая настороженными взглядами на многочисленные яства. Минерва, терпевшая, сколько была в силах, заливисто засмеялась; в ее природе было бы закрыть на глупость придворных глаза, но она сумела сыграть куда более привычную для людей реакцию на шутку. Все с облегчением вторили ее смеху, и лишь взгляд Ровены остался встревоженным. Что-то в словах падчерицы всерьез беспокоило ее, но королева быстро взяла себя в руки и тут же вступила в ничего не значащий разговор с соседями по столу.
Хант разочарованно копался в своей тарелке; его попытка привлечь внимание обернулась очередным представлением Минервы. Он взглянул на Ариадну в надежде отыскать необходимую ему поддержку, однако младшая принцесса лишь натянуто улыбнулась, краем глаза заметив обращенное к ней лицо.
После ужина я, не нарушая привычный порядок вещей, направился в библиотеку. Поздним вечером там всегда бывало пусто – если кто-то из придворных и читал, то у себя в покоях, – однако быть замеченным по дороге к книжному хранилищу мне было необходимо. Больше получаса проблуждав между стеллажами в тщетных попытках сосредоточить свое внимание на каком-либо из многочисленных названий на переплетах, я все же решился на авантюру.
Глупую, безрассудную авантюру.
Никогда прежде там не бывав, я направился в правое крыло третьего этажа. Если я верно интерпретировал слухи, покои Ариадны находились именно там.
Сориентироваться на месте без точных данных было практически невозможно. У каждой из одинаковых дверей крыла стояло одинаковое количество стражи, а их лица выражали одинаковую тоску и невозмутимость; казалось даже, что и стражники везде стоят одни и те же. Никаких опознавательных знаков, надписей, рисунков. Потеряв уверенность и обретя проблески разума, я уже начал поворачивать в обратном направлении, пока кто-то не увидел меня в месте, где я находиться не должен, как одна из дверей распахнулась, и из нее выбежала хрупкая служанка с рубашкой в руках. Рубашкой, которая тем утром красовалась на Ариадне.
Оглядевшись по сторонам, я сделал несколько шагов по направлению к нужной двери, пока будто не уперся в невидимую стену. Вероятно, так мой разум пытался достучаться до взбунтовавшегося сердца. Неужели во всем замке была лишь одна рубашка подобного кроя? Что, если я ворвусь в покои к другой женщине – возможно, слишком юной или, напротив, замужней, – и меня с позором выгонят из замка? Это мог быть кто угодно, и если я ошибусь…
– Придурок!
Одно резкое движение, и я оказался по ту сторону двери.
Ариадна раскраснелась от ярости. Пытаясь подыскать слова, что в полной мере выразили бы ее негодование, она дышала, будто загнанный конь.
– Твоя стража… – прошептал я, рукой указывая на дверь. Пальцы мои дрожали. В ее присутствии я робел, а осознание совершенной глупости окончательно меня обезоружило. – Если им заплатить, они промолчат?
– Они и так промолчат, – бросила она. – Они мне должны.
– Я не хотел доставить вам неудобства, Ваше Высочество, просто… глупый порыв.
Весь гнев пропал с лица принцессы, сменившись растерянным разочарованием. Опустив глаза, она глубоко вдохнула, но вдруг закашлялась. Из коридора послышались шаги. Ариадна подбежала к двери, высунула голову, и, сославшись на плохое самочувствие, приказала прислуге не приходить до утра. Никакие уговоры служанки принцессу не переубедили. Закончив разговор, она закрыла дверь на щеколду.
– Раз уж я прогнала Мию, тебе придется помочь мне со снятием платья, – равнодушно констатировала она, и я отметил знакомое имя. – Я не протяну в нем больше ни единой минуты.
– Как скажете, Ваше Высочество.
Мы давно не были наедине, и я совершенно позабыл, каково это. Не знал, как стоило вести себя: как с незнакомкой, напавшей на меня в лесу, как с девушкой, которая, наплевав на правила, сбегала, чтобы мы могли обсудить созвездия на ночном небе, или как с принцессой, перед отцом которой я ежедневно преклонял голову. Между нами образовалась пропасть, природа которой ясна: я наконец осознал, что она в самом деле принцесса. Наследница престола, обещанная другому наследнику. Я не был бы достоин ее взгляда, даже если бы и вправду происходил из знатной семьи Сайлетиса; а о том, чего достоин обычный эльф, забивавший кабанов на охоте дважды в месяц, не
