приходилось и задумываться.
Ариадна повернулась ко мне спиной. Ее все чаще заставляли надевать корсеты, хоть ее тело и не нуждалось ни в каких манипуляциях, чтобы производить впечатление. Я, чувствуя, как щеки заливаются краской, аккуратно потянул за ленточки, развязывая бант, коим было увенчано прикрытое тканью орудие пыток. С каждой ослабленной лентой дыхание девушки становилось более глубоким и ровным, и я старательно прислушивался к нему, чтобы отвлечься от всевозможных мыслей.
– Если еще раз, когда мы будем наедине, ты назовешь меня «Ваше Высочество», – обронила она; голос был низким и ужасающе спокойным, – я больше никогда с тобой не заговорю.
– Прости, просто…
– Просто у меня есть имя, – перебила она, не желая выслушивать оправдания. – И чудное прозвище, что ты дал.
– Мне кажется, что я не вправе.
Дождавшись, когда я развяжу последнюю ленту, Ариадна обернулась. Между нашими лицами остались считаные миллиметры, и я кожей ощущал ее дыхание. Запах лимонного мыла перебивал естественный запах лисицы, однако его теплые ноты я угадал бы и на улице, по которой она однажды прошлась.
– Произнеси его.
Серо-зеленые глаза прожигали во мне дыру. Я до боли сжал кулаки, чтобы вернуть себе чувство реальности; магия в груди проснулась и попыталась вырваться, воспользовавшись волнением.
– Ариадна, я…
– Вот и умница, Эзара!
Широкая улыбка озарила юное лицо, добавив ударов моему сердцу еще на несколько секунд. Довольная маленькой победой, Ариадна щелкнула меня по носу и через секунду уже спряталась за стоящей в трех шагах от нас ширмой. Я улучил секунду, чтобы оглядеться; покои принцессы оказались ничуть не шикарнее моих; разве что цветов в них было куда больше. Вазы стояли на каждом из подоконников, а одну из стен украшали многочисленные засушенные венки, развешанные по лишь лисице ясному принципу; один из них казался совсем свежим.
Я взволнованно опустил руку в карман брюк. О чем я думал, когда пришел, чтобы вручить Ариадне результат своих жалких попыток приблизиться к прекрасному? Что за идиот пишет любовные письма почти замужней даме? Что я ей скажу?
– Почему ты пришел? – будто прочитав мои мысли, спросила принцесса. – Обычно ты более осторожен. Что-то случилось?
– Нет, я… – начал придумывать ответ я, но, не найдя слов, засмеялся. – Ты была права. Просто придурок.
– Не похоже на тебя, – не согласилась она, появляясь из-за ширмы в ночном платье и плотно завязанном бордовом халате. Цвет чарующе оттенял ее кожу и волосы. – Что бы ни случилось, ты можешь рассказать мне.
– Нет, дело не в этом. Ничего не случилось. Как уже сказал, поддался порыву, и… это тебе.
Я протянул принцессе тот самый лист; он был настолько помятым, будто путешествовал в кармане годами. Озадаченная, она принялась медленно разворачивать письмо. Когда она присела на край кровати, застеленной бордовым покрывалом, ее глаза уже бегали по строчкам.
Я не представлял, куда себя деть. Сначала мне стало безумно стыдно за написанные слова, через секунду я уже гордился, что смог выразить на бумаге хоть что-то, а еще через секунду в панике искал пути отхода. Я смотрел в окна, рассматривал картины на стенах, разглядывал узор амаунетского ковра на полу – проще говоря, делал все, чтобы не смотреть на реакцию принцессы.
– Териат, – позвала лисица. Голос ее прозвучал будто бы издалека, полный незнакомой мне доселе эмоции. – Ты это написал?
Смущенное молчание и очевидное желание спрятаться в ближайшем углу она приняла за положительный ответ. Странные, но удивительные чувства. Новые, как и многие другие, что Ариадна во мне пробуждала.
– Это потрясающе, – приближаясь, прошептала она. Ее рука коснулась моей, и на контрасте с теплом Ариадны я осознал, что по температуре она была близка к глыбе льда. – Еще недавно ты совсем не умел писать, а теперь… это…
Стук в дверь.
– Ариадна, ты не откроешь мне?
– Кнорд! – неожиданно для себя выдохнул я, зажмуриваясь.
Происходящее в покоях принцессы казалось мне сном, и я проверил, не могу ли оборвать его, как делал всегда, если воображение подкидывало мне неприятные образы. Стук не остановился.
– Кнорд? – переспросила лисица, игнорируя настойчивость жениха. – Что это?
– Правда думаешь, что сейчас – самое время, чтобы выучить эльфийские ругательства?
Ариадна несколько раз моргнула, и после короткого взгляда на дверь осознание мелькнуло в ее глазах. Она испуганно заметалась по комнате. Зачем-то поправив мятое покрывало, она бросила лист со стихотворением на тумбу у кровати и рукой указала мне в сторону прилегающего к спальне кабинета. Я послушно спрятался за тяжелой дверью, однако оставил тонкую щель; гнусное желание подслушать разговор взяло надо мной верх.
Звук щеколды. Скрип двери.
– Я встретил Мию в коридоре, – объяснился принц. – Она сказала, что тебе нездоровится. Ты простудилась?
В три широких шага он преодолел половину комнаты, не оставляя Ариадне шансов уйти от разговора. Принцесса раздраженно захлопнула дверь; она хотела отвязаться от него парой быстрых фраз.
– Вовсе нет, – отчеканила девушка, сложив руки на груди. – Просто хотела побыть одна.
– Ты чем-то расстроена?
Сам того не заметив, я подобрался ближе к двери и нашел угол, под которым щель позволяла мне видеть обоих участников разговора. Хант выглядел искренне озабоченным. Он находился на приличном расстоянии от принцессы, руки держал в замке за спиной, а взгляд его все так же искал внимания и поддержки невесты. В попытках узнать что-либо об испортившемся настроении Ариадны он стал бродить по комнате.
– Что это?
Кровь застыла в жилах. Принц поднял лист, что Ариадна так небрежно бросила на тумбу. Напряженная, как струна, она тут же бросилась к Ханту.
– Это не твое дело.
Лисица попыталась выхватить кусок пергамента, однако Хант, будучи искусным воином, легко ушел от столь предсказуемой атаки. Казалось, ему хватило мгновения, чтобы ознакомиться с содержимым листа.
– Кто он?
– Это не твое дело.
– Я собираюсь жениться на тебе! – вспылил он, нервно комкая лист в руке. – Это мое дело!
– Это твой выбор, – пожала плечами принцесса, стараясь сыграть полное безразличие. – И отца. Я не принимала участия в переговорах.
– Это стражник?
– С чего ты взял?
– Почерк. – Хант расправил лист и пальцем указал на буквы, что я так старательно выводил. – Либо тебе в любви признается ребенок, либо это стражник или слуга, плохо обученный грамоте.
– Я не знаю, кто это, – соврала лисица. – Подсунули под дверь.
– Нет нужды лгать, Ариадна.
Хант кинул письмо на пол и сделал шаг по направлению к принцессе. Она напряглась, но не поддалась на провокацию и осталась на месте. Принц сделал еще шаг и взял обе ее руки в свои.
– Я знаю, что ты не любишь меня, – прошептал он, губами приблизившись к ее пальцам. – Ты
