Мужчины — болваны. Так много раз говорили его сестры, и Артемида была с ними согласна.
Филокл подвесил свой винный мех.
— Ты улыбаешься. Я чего-то достиг! Может, тогда поедем в Ольвию?
Киний умудрился снова улыбнуться.
— Что может быть хуже встречи с архонтом? — Он помахал Никию, чтобы тот трубил сигнал «по коням». — Кто сказал, что война все упростит?
Филокл хмыкнул.
— Тот, кто никогда не обдумывал войну.
— И снова признаюсь, что я недооценил тебя, мой дражайший гиппарх.
Архонт довольно улыбался.
Киний уже привык к внезапным переменам в настроении и отношении к нему архонта. Вместо того чтобы удивиться или ответить, он только наклонил голову.
— Ты уговорил царя разбойников сделать все это, чтобы защитить нас, — и вдобавок до того, как война начнется, нам позволено вести переговоры? Великолепно! А Зоприон на равнинах, где его терзают шайки разбойников… — Архонт, потиравший подбородок, хлопнул в ладоши. — Он будет договариваться, это точно. Гиппарх, назначаю тебя верховным стратегом. Передаю в твои руки силы государства. Пожалуйста, постарайся сделать все, чтобы не пользоваться ими.
Киний обнаружил, что вопреки всему ему приятно новое назначение. Он, конечно, надеялся ради некого равновесия получить этот пост: Мемнон, хотя и старше его, не участвовал в стольких войнах, — но ведь политика часто непредсказуема.
— Постараюсь, архонт.
— Хорошо.
Архонт жестом велел нубийскому рабу принести вина и показал, что нужны три чаши.
Киний посмотрел на Мемнона: тот был мрачнее грозовой тучи.
— Ты недоволен? — спросил архонт у Мемнона.
Голос Мемнона звучал спокойно:
— Очень доволен.
У архонта голос — чистый мед.
— Кажется, ты все же недоволен. Обижен? Считаешь, что стратегом должен стать ты?
Мемнон посмотрел на Киния. Пожал плечами.
— Может быть. — Он поколебался, но поддался гневу. — Я хочу вонзать копье в македонцев, а не прятаться за стенами, чтобы потом заявить о своей покорности! Что вы задумали?
Архонт оперся подбородком на руки; один его палец мимо виска указывал в небо. Волосы были подстрижены по последней моде, с завитками вокруг темени, что лишний раз привлекало внимание к его золотому венцу.
— Я смотрю на вещи здраво, Мемнон. Изящество этого плана в том, что македонцы потратят все свои деньги и будут умирать, а потом мы получим возможность политического выбора. Мы сможем, если я захочу, спасти бедного Зоприона — припасы, главный стан, откуда он бросает войска в бой, — а после с его помощью навсегда избавиться от разбойников.
С этими словами архонт посмотрел на Киния. На его губах играла злорадная улыбка — так улыбается маленький мальчик, понимая, что поступает нехорошо.
Киний сохранял бесстрастную мину. Он обнаружил, что теперь известная ему неизбежность собственной смерти внушает не только страх, но и спокойствие.
В сущности, с принятием этой участи страх постепенно исчезал. Ему оставалось жить два месяца. И стремление архонта манипулировать и смущать не имеют значения.
Занятый этими мыслями, он молчал слишком долго, и архонт рявкнул:
— Ну! Гиппарх? Почему я не должен помогать Зоприону?
Киний взялся за рукоять своего старого меча и осторожно сказал:
— Потому что он под первым же предлогом захватит твой город.
Архонт тяжело осел.
— Должен существовать способ натравить его разбойников.
Киний молчал. Желания архонта стали ему неинтересны.
Лицо архонта прояснилось.
— Нужно организовать церемонию, — сказал он. — В храме. Я принародно наделю тебя властью стратега.
Пальцы Киния выдали его нетерпение: он забарабанил ими по рукояти.
— Надо подготовить горожан. Гиппеи должны быть готовы выступить в поход.
Мемнон хмыкнул.
— Думаю, мы найдем время для столь важной церемонии, — сказал архонт. Он сделал знак рабу, стоявшему за его стулом. — Позаботься об этой. Все жрецы — и, возможно, какое-нибудь проявление благожелательности к людям.
Раб — другой перс — впервые заговорил:
— На подготовку потребуется несколько дней, архонт.
Лицо архонта застыло.
— Ты еще не знаешь. Зоприон казнил Кира, моего посла, под предлогом, что тот раб и не может быть послом. Это Амарайан.
Киний внимательно посмотрел на Амарайана, бронзовокожего, с окладистой черной бородой и лицом, на котором ничего нельзя было прочесть.
— Нам понадобится поддержка Пантикапея, — сказал Киний. — Их флот.
Архонт покачал головой.
— Вынужден не согласиться. Любые действия его флота лишат нас выбора.
Киний вздохнул.
— Если не сдерживать македонский флот, к середине лета у нас вообще не будет выбора.
Архонт постучал пальцами по лицу.
— Ну хорошо. Я попрошу их привести сюда корабли.
Киний покачал головой.
— Этого мало, архонт. Пусть устроят морские дозоры к югу от берега, чтобы отыскивать македонские корабли и уничтожать их. Еще я хотел бы закрыть порт. — Наблюдая за Амарайаном, он продолжал: — Здесь, несомненно, есть шпионы. Не хочу, чтобы у них была связь с Томисом.
Архонт медленно, словно уговаривая ребенка, ответил:
— Закрытие порта означает конец нашей торговле.
— При всем моем уважении, архонт, напомню, что идет война. — Киний заставил себя перестать барабанить по рукояти меча. — Если все пойдет хорошо, зерно можно будет вывезти осенью.
— Афинам не понравится, если мы на все лето прекратим снабжение зерном.
Архонт посмотрел на Амарайана. Тот кивнул.
— Вниз по течению реки зерно поступать не будет, — продолжал Киний. — Царь саков задержит его для снабжения своего войска.
— Войска! — презрительно выпалил архонт. — Шайки разбойников с равнин — это не войско!
Киний молчал.
Мемнон подавил смех.
— Архонт, нельзя притворяться, что все хорошо. Зоприон идет сюда с намерением захватить город.
Киний добавил:
— Афины предпочтут лишиться летнего снабжения зерном, чем навсегда отдать нас македонцам.
Амарайан наклонился и что-то зашептал архонту. Тот кивнул.
— Я подумаю об этом, — сказал он. — Вы свободны. Можете известить граждан: пусть готовится выйти в поле. Через пять дней, — он взглянул на Амарайана, тот кивнул, — мы проведем весенний праздник и официально назначим тебя верховным стратегом объединенного союзного войска. Возможно, затем я закрою порт.
Пять дней. За это время в порту три корабля примут груз и уйдут, разнося новости.
Киний приложил руку к груди и вышел. Во дворе крепости, на глазах у десятка кельтов архонта он взял Мемнона за плечо.
— Будет битва, — сказал он.
Мемнон остановился. Он был в доспехах и под мышкой держал шлем; черные волосы были коротко острижены, черный плащ развевался на ветру.
— Ты собираешься навязать битву?
Киний покачал головой.
— Я буду уклоняться от битвы с Зоприоном, если смогу. Но боги… — Он замолчал, не зная, до какой степени открыться. Но Мемнон нужен ему, и Мемнон должен знать. Он не переживет лето, если Мемнон будет открыто враждебен. — Боги послали мне сон. Очень яркий сон, Мемнон. Будет битва. Я ее видел.
Мемнон продолжал осторожно наблюдать за ним.
— Я не очень доверяю богам и снам, — сказал он. — Ты необычный человек. Ты меня удивляешь. — Он сунул большие пальцы за пояс. — Но, думаю, ты не лжец. Мы победим в этой битве?
Киний боялся сказать слишком много — боялся говорить, опасаясь тем самым изменить что-нибудь.
— Я… мне кажется, да.
Мемнон шагнул к нему.
— Ты видел во сне битву, но тебе кажется, что ты знаешь исход. Как это возможно?
Киний шумно выдохнул и покачал головой.
— Больше ни о чем не спрашивай. Я не хочу об этом говорить. Скажу только, что сколько бы архонт не увиливал, сражаться придется. Когда настанет середина лета, мы не покоримся. — Он оглянулся через плечо. — Откуда взялся этот новый перс?
Мемнон слегка улыбнулся, показав зубы, два из которых были сломаны, и сплюнул на плиты двора.
— Его отдал архонту Клеомен. Этот перс — знающий, опытный управляющий. Родился в рабстве. Станет очень опасен, — сказал Мемнон, оглядываясь на крепость. Потом недобро улыбнулся Кинию. — Как и архонт, когда поймет, что не он у руля.
Киний пожал плечами.
— Думаю, события отнимут у меня возможность принимать решения.
Мемнон тоже пожал плечами.
— Я хочу битву. И мне неважно, как мы к ней придем. Все эти засады в траве хороши для городских мальчишек, но моим парням нужно ровное поле и долгий день. Мы не станем нападать на биваки.
Киний кивнул.
— Твои люди — основа жизни города. Неделя, проведенная ими в поле, означает, что в Ольвии целую неделю не будет ни кузнецов, ни крестьян. Я думаю… — Он помедлил, в сотый раз гадая, насколько верны его расчеты. — Думаю, ты можешь выждать месяц, прежде чем последовать за мной. Десять дней марша до лагеря… ты еще опередишь Зоприона дней на двадцать.
