Теряясь в догадках, принеся две охапки сена, крайне заинтересованный, Павел с нетерпением стал ждать дальнейших событий. А Лошкаревы между тем принялись проталкивать пучки сена через верхние бревна внутрь сруба. Тигр, не переставая рычать, хватал пастью каждый пучок, но они все прибывали и прибывали, постепенно заполняя своей массой все большее и большее пространство сруба. Когда третья часть сруба оказалась забита сеном, тигру пришлось поневоле перейти в ящик, который Павел немедленно закрыл, а шибер Савелий тут же прибил четырьмя гвоздями, — неровен час, перевернутся розвальни, откроется шибер, выпустит дорогого пленника. Но мало показалось тигроловам и этой предосторожности, — сняв палатку, они набросили ее на ящик и только тогда, когда туго перевязали его крест-накрест веревками, успокоились. Да и тигр, оказавшись в темноте, сразу перестал рявкать и стучать лапами по доскам. Успокоилась и лошадь, перестала вздрагивать и всхрапывать и лишь непрестанно мотала мордой и косила на оглоблю вытаращенные глаза, когда тигроловы при помощи ваг втаскивали ящик на розвальни.
— Ну вот, полдела сделали! — похлопывая лошадь по шее, сказал Евтей и многозначительно посмотрел на Павла.
— Неужели только полдела? — не поверил Павел. — Привезем на пасеку, сообщим на зообазу, приедет машина, заберет тигра — и делу конец! Разве это проблема?
— Вот-вот, самое главное ты и выпустил, — снисходительно закивал Евтей. — Тигру сдал на зообазу и на этом успокоился, а, промежду прочим, тигра должна пройти на зообазе месячный карантин. Ежели она, скажем, подохнет через двадцать девять дней — кукиш с маслом ты получишь за нее! Тигра пропала, и труды твои пропали задарма. Обидно? Вот и будешь ты цельный месяц переживать: подохнет али не подохнет? Да мало и этого! Потом целый год ловить будешь этого тигра во снах — вот ведь какая канитель... — Евтей смотрел на Павла с веселым лукавством, точно готовился разыграть его.
— Это верно, верно, Евтеюшко, — закивал Савелий. — Канительная у нас с тобой работенка, скажу я тебе по совести — хуже некуда... Так что, Павлуха, наперед крепко подумай, прежде чем в нашу тигроловску кумпанию встревать, — подытожил он. — Встрянешь, а потом нас же и ругать зачнешь: дескать, пошто не отговорили, да и пошлешь всю нашу кумпанию куды-нибудь подальше... — Савелий тоже, как и Евтей, смотрел на Павла с улыбкой, ожидая, что ответит он, но Павел, ответив на улыбки улыбкой, дипломатично промолчал.
Наскоро пообедав, тигроловы двинулись в путь. Евтей, ведя на поводке Амура, пошел на лыжах по санному следу впереди лошади, — ею правил Савелий, — а Павел с Барсиком пошли за санями. На склоне сопки пришлось сделать остановку минут на двадцать — за это время Павел с Евтеем принесли к розвальням тигрицын «подарок» — чушечье мясо.
Перевал оказался крутой, в некоторых местах лошадь с большим трудом выволакивала сани, и мужикам приходилось помогать ей. Зато с перевала она стремилась бежать рысью, и пришлось людям висеть на санях и волочиться за ними...
До пасеки добрались уже при лунном свете.
Утром Савелий с помощником пасечника, рыжеволосым разбитным мужичонкой, увезли тигра в деревню, откуда бригадир должен был позвонить на зообазу и вызвать машину, на этой же машине он планировал съездить домой, взять там охотничьи лыжи для всей бригады, узнать домашние новости и сразу вернуться на пасеку, чтобы немедленно приступать к отлову второго тигра.
Именно так все и вышло — к вечеру третьего дня к пасеке подкатила старенькая зообазовская машина; на дверях ее кабины крупными горделивыми буквами было написано: «ДВ зоо-комбинат», а внизу, под надписью, была довольно искусно нарисована оранжевой краской голова тигра. Такая броская необычная надпись, вероятно, действовала на службу ГАИ примерно так же, как действует надпись на воротах «Осторожно, во дворе злая собака!» Савелий привез лыжи, продукты, не забыл и тигриный ящик привезти назад.
Наказав шоферу держать машину на зообазе в готовности и ждать звонка в течение всей недели, тигроловы отпустили его, хотя по распоряжению директора он должен был ждать их здесь на пасеке: отловленного ими тигра нужно было немедленно отвезти на зообазу, а оттуда с той же поспешностью, без карантинного срока отправить самолетом в Москву, в Зооцентр, и затем уже дальше, за границу, по срочному заказу какого-то государства.
— Приспичило имя! — с притворной строгостью ворчал бригадир. — Ишшо отловить сперва надо, а уж потом обешшать. А то наобешшали там, а нам теперь отдувайся за них... — Однако должной строгости у Савелия не получалось, лицо его сияло от удовольствия, и было ему, несомненно, приятно, что там, в Москве, «наобешшались», а ему, Савелию, теперь вот приходится «отдуваться».
— Ничо, Савелко, шибко не расстраивайся, как-нибудь управимся — надо выручать начальство, — польщенно успокаивал брата Евтей. — Специальный заказ — дело нешуточное! Тут тебе и престиж, и политика, и все остальное протчее — надо постараться.
— Знамо дело, постараемся, — с готовностью отзывался Савелий. — Завтра чуть свет выйдем на ее след и айда! Как думашь, Евтеюшко, за неделю-то управимся?
— Кто его знает, — может, и раньше. Может, и управимся, а может, завтра опять снегом все следы засыплет, — осторожничал Евтей.
Улучив время, когда Павел ушел на ключ по воду, Савелий сообщил Николаю и Евтею о том, что директор зверопромхоза за самовольный уход с промыслового участка и за невыполнение производственного плана уволил Павла, и приказ об этом, утвержденный уже и местным комитетом, висит на доске.
— Павлухе-то пока об этом говорить не надобно, — посоветовал он. — А то расстроится парень. Отловим тигра, домой приедем, я тогда сам схожу к Михаилу Григорьевичу да поговорю с ним, может, ишшо уговорю его отменить приказ.
— Не имел права увольнять парня! И ходить тебе никуда не надо, — резко возразил Евтей.
— Ты не кричи! Что ты предлагашь? Парня-то выручать надобно, из-за нас пострадал...
— А ничего я не предлагаю! Еще неизвестно, кто пострадает... Пущай Павел после отлова едет к себе на участок да молча продолжает промысел. К концу сезона он может не токо план свой выполнить, а и перевыполнить его. Вот и останется твой Попич с носом! Пущай попробует уволить охотника, ежели он план свой выполнит... Тут и к прокурору можно обратиться: есть ли такой закон — увольнять охотника, ежели он не токо свой план по пушнине выполнил, но еще и двух тигров государству поймал? Нет такого закону!
— Ну дак ты, Евтеюшко, потом и посоветуй, и посоветуй ему, — обрадованно закивал Савелий.
— А чо ему советовать? Посоветую, конечно, если сам не догадается. Да токо, брательничек, Павелко сам кому хошь посоветует.
Вечером, после ужина, укладываясь спать, Павел не без тревоги спросил:
— Вы, Савелий Макарович, в промхоз не заходили?
— Нет, Павлуха, не заходил — недосуг мне было. А чо там делать, в промхозе? — Савелий настороженно посмотрел на Павла: — Тигра недоловили, хвастать нечем.
— Да это я к слову, просто так спросил. Если, думаю, заходили в промхоз, так новости промхозовские узнали, наверно...
— Нет, Павлуха, не до новостей мне было, даже в бане помыться не успел.
«Значит, не знают о том, что Попич грозился уволить меня, — подумал Павел. — Ну и замечательно! А то непременно стали бы сейчас успокаивать. — Он покосился на Николая. — А этот не упустил бы случая позлорадствовать...»
Было только еще девять часов, но тигроловы решили улечься спать пораньше: ведь завтра надо проснуться задолго до рассвета и быть готовыми опять идти по следу зверя и день, и два, и три — ровно столько, сколько потребуется для завершения многотрудного и опасного тигроловского сезона, существующего на земле исключительно благодаря лишь энтузиазму самих тигроловов — и дай бог, чтобы не для прихоти обществу, но для пользы ему...
* * *
Но поймать второго тигренка не удалось. Напуганная тигрица пять дней без остановки водила свое семипудовое дитя по болотистой уремной низине Гнилого ключа, пытаясь запутать следы, оторваться от двуногих преследователей, и наконец, убедившись в тщетности своих стараний, пошла напролом через свежие леспромхозовские деляны, через воняющие соляром лесовозные дороги, не обращая внимания ни на огромные штабеля леса, ни на грохочущий вой и лязг трелевочных тракторов, ни на визгливую трескотню бензопил. Отчаянно и благополучно прорвавшись сквозь все страшные препятствия, она поднялась на водораздел и спустилась в благостную тишину заповедника.
Посокрушавшись, измотанные тяжкой погоней, но более всего угнетенные неудачей своей, тигроловы на шестой день преследования вынуждены были бросить свежий тигриный след и вернуться на лесовозную дорогу.
