Пармен смутился от нелогичного вопроса:
– Э-э-э… Да. Кинжалом.
– Как? Стриги летают бесшумно, высоко и резво. Днем бывалому лучнику
трудно попасть. А ты – ночью и кинжалом. В сердце.
Цыган заволновался, не хотелось выдавать происхождение первому
встречному, пусть даже волхв доверяет этому одноглазому в безрукавке.
– Повезло.
– Повезло?
– Да. Дуракам же везет. Вот и я. Дай, думаю, кинжал метну. В звезду целил, а
тут птичка.
Тарсянин встал. У Пармена от страха свело внутренности, ноги задрожали, а в
горле стало сухо, словно песком проскребло. Сабельщик вперил в парня взгляд, минуту давил взором, резко отвернулся. Голос был груб:
– Иди.
Пармен недоуменно воскликнул:
– Это все?
– Я тренирую тела, а не души. Арпейн с сердцем зайца – это диво. Идешь на
смерть – храбрись, а ты трясешься, словно баба под венцом. Ты сильнее нас, но за
такую душу Морриган не дала бы и треснутого медяка. Врачевательством духа я не
занимаюсь. С дурного Корво больше проку.
Авенир подошел уверенно. В глазах играли огоньки, рука привычно сжимала
посох. Марх злобно осклабился:
– Ну что, рекрут! Твой черед. Небось, с волхвованиями всю муштру позабыл?
Чаровник скинул плащ, отложил жезл. Остался в обычной рубахе, штанах, да
сапогах. Будут биться до первой крови, лучшего времени поговорить не найдется.
– Так ты напомни. Зачем побратанцев моих обижаешь?
Сабельщик развязал ремни, откинул кинжалы. Суровое лицо постарело,
добавилось морщин и шрамов. Во взгляде Авенир чувствовал горечь и злость, сухую упертость и ненависть ко всему миру. Зачем Марх нашел его? В случайность
встречи волхв не верил.
Оба воина двигались по кругу, не торопясь сблизиться. Тарсянин сжал кулаки:
– Вы не пройдете в капище Зуритая. С такими силами пришибут у вторых врат.
– Мы прошли достаточно и всюду выходили целыми.
Марх ухмыльнулся:
– Сильна шайка, нечего сказать. Вспыльчивый увалень и трусливый переверт!
Может, хоть ты чего-то стоишь?
Одноглазый сделал молниеносный выпад. Авенир увернулся, махнул ногой.
Резко прогнулся, уклоняясь от летящего кулака, что было сил, врезал в плечо.
Разошлись, наблюдали друг за другом внимательно.
– Так иди с нами, Марх. Не зря же нас выследил, волчий сын?
Сабельщик задумался. В ту же секунду раздался шлепок, словно молотом в
сырое тесто, воин пошатнулся, злобно сплюнул на землю кровь с разбитой губы.
– Опять на том же самом. Я уж забыл, что ты еще и головой работаешь.
Авенир потирал ушибленную обездвиженную ногу.
– Ты тоже форму держишь. Чем ударил, даже не заметил. Пойдем к своим, завтрак стынет.
***
Полет мыслей от шестого дня, трех энамбелов, двести семьдесят второго
вита…
Мы подходим к земле железных турмов. Впереди – встреча с проклятым
королем. Познакомившись с его прихвостнями у первых врат, сомневаюсь, что нам
легко укажут проход к обетованному Царству во вторых. Даст Высший –
выберемся из пещер живыми. Совпадение это, или провидение – но Марх с нами.
Тарсянин не подает виду, но чувствую, что дух его сломился. Куда делся его конь, где он потерял глаз – не так важно. Главное – что теперь с нами сильный воин.
Я верю, что каждое событие дано нам свыше. Как же трудно пойти вслед за
чутьем, делать то, что не объяснить разумом! Какова природа интуиции?
Является ли она голосом богов, а иногда и прямым их вмешательством? Или, может, это крупицы магии, потоки духа и силы природы иной раз возмущаются в
нас столь сильно, что тело наперекор разуму производит движения и
чувствования?А может быть и то и другое – когда воля богов налагается на наш
дух?
Размышляя о пройденном, таком небольшом, но насыщенном пути, понимаю
– трудности не были такими уж непреодолимыми. Мы живы, целы и намного
сильнее, чем ощущаем себя. Дух подсказывает, что впереди ждет испытание
огнем. Через пламя нельзя пройти, не обжегшись.
Так, или иначе, мы движемся навстречу предназначению. Надеюсь, права
была старуха Цейрихенгль, говоря, что Зуритай хоть и опасен, но уязвим. Даст
Единый освободить земли турмов от проклятия – и курносая с косой будет не так
ужасна. Но верю, что благостью Высшего мои ноги пройдут по земле
обетованного Царства. Это часть картины жизни – наше восхождение.
Восхождение в Веллоэнс.
Голос внутри говорит – «Я дам Ему часть между великими, за то, что
предал душу Свою на смерть… Ибо, как смерть через человека, так через человека
и воскресение мертвых».
Авенир Мес’о Дитроу.
Глава 31. Буденгай
На пятый день путешествия по коричневым землям железных турмов путники
набрели на едальню. Невысокая, покрытая бурой черепицей, темные
растрескавшиеся камни стен погрязли в ржавой почве. Авенир по-хозяйски завел
муравита в конюшню, поспешил к остальным. Марх, Корво и Пармен облюбовали
столик рядом с кухней, расторопный юноша принес кувшин, на дубовую
поверхность легли четыре пузатых деревянных кружки. Тарсянин разлил
сероватую, с комками, жидкость.
– Первая за нас. Вы терпите мои издевательства без дня неделю и до сих пор
живы! Пусть и дальше обучение проходит успешно!
Мужчины осушили кружки, вздохнули. Пармен, поморщившись, спросил:
– Что это за пойло?
Корво потер заросшую щеку.
– Чавьян, традиционный напиток железных турмов. Значит, близко уже.
– Из чего делают эту отраву?
Сабельщик оскалился:
– Вытяжка из змеиной крови, ослиная моча и чуток настойки из козьего
дерьма.
Авенир побледнел, лицо сморщилось в недовольную мину:
– Это правда?
Корво одобрительно кивнул:
– Ага. Бывает человечьего добавляют, тогда вкус поярче. Да только редко
людей здесь встретишь. Потому и приспособили к местным нужникам трубы, чтоб
драгоценный продукт не терялся.
Волхв скрепился, налил еще:
– И что, еда здесь тоже из…
– Не, мясо нормальное. А вот свиньи, козы и прочие питаемы тем самым.
Вмешался Пармен:
– А где они скотину держат? И пасут? По всей земле ничего съедобного не
видно.
– Не сезон сейчас. Зима еще, но кончится скоро. Хлопья с неба лучше любого
навоза. Как дожди пойдут – за неделю трава до колена вырастает. А хранят
животину в подвалах. За год пепла наметает под локоть, так они и настраивают
дома. Тут под землей комнат, как во дворце будет.
– И чего это люди здесь живут? Опасно среди турмов.
Марх пожал плечами:
– Опасно, а что делать? Идти некуда. Привыкают.
Ведь правда, подумал Авенир. Человек – такая тварь, ко всему привыкает. И к
жаре и к холоду, и к сырости. И у богов живет, и у демонов. На земле крутится как-
то, воюет за место под солнцем. Подозвал снующего отрока, показал медяк.
– Где палати Зуритая?
Юноша с интересом взглянул на волхва. Опять смельчаки пожаловали. Гонцов
за удачей становилось все меньше, но иногда встречались.
– Я не знаю. Есть, кто знает, а я нет.
– Так скажи, кому известно?
– А деньгу дадите?
Волхв всунул монету в руку:
– Но уж если обманешь, отыщу и печенку вырежу. Для зелья.
Пацан загреб медяк, попробовал на зуб. Радостно отправил кругляк в карман:
– От таверны тропка идет. Сразу за помойкой. Пяток верст и за холмом дом
Буденгая. Его прадед еще ребенком с маленьким принцем рыбу ловил. Буденгай, он
знает.
– Добро. Схозяйничай нам еды поскорей, а то повар что-то нетороплив.
Отрок исчез из виду. Через несколько минут на стол легла сковорода с
кругляшами, тарелка с фаршированными перцами и кастрюля вареной картошки.
Авенир удивленно смотрел на кругляши. Рыжебородый одобрительно
хмыкнул:
– Это котлеты. Мясо с луком и гречкой.
Корво схватил одну, откусил. Пальцы вытянули изо рта волос.
Пармен взялся за перец, Марх неторопливо очищал картошку от шкуры. Волхв
хмыкнул:
– А с чего они эти… котлеты делают? Видать, мяса не хватает, вот и мешают с
гречкой?
Сабельщик с иронией произнес:
– Это гречка неуродилась. Вот и мешают с мясом.
Корво жевал котлету, волосы встречались все чаше. Поймал за шиворот
служку, грозно прорычал:
– Почему котлеты с волосами?
Юноша, не моргнув глазом, стрельнул:
– Повару руку на брани отрезали. Так он теперь котлеты на груди скатывает.
Марх осклабился:
– Настоящий воин. Еще и готовит отменно!
Повернулся к Пармену, уплетавшему за обе щеки уже третий красноватый
овощ:
– А как ты думаешь, чем он перец фарширует?
