счастливых розысков пропавшей скотины. В общем, он тот, кто выручает в запутанных случаях. Он направляет на дорогу сбившихся с пути, и поэтому путешественник, готовый отправиться в дорогу, молится в первую очередь Гермесу. В дороге тоже можно приносить ему жертвы, потому что на перекрестках стоят его статуи. Дорожные камни также украшены головой Гермеса, это так называемые «гермы». Гермес известен еще как psykhopompos, «проводник душ», он спускается в подземный мир и приводит души умерших к вечному судии. Как бог наживы и благополучного пути, Гермес — покровитель торговцев. Как посланец, заслуживающий наибольшего доверия, он часто состоит на службе у самого Зевса. Каждая счастливая идея и каждый счастливый случай идут от него: hermaion (подарок Гермеса) — так называли греки всякий найденный предмет. Он дает меткие слова человеческим устам — «слова Гермеса». Он — бог делового разговора; трудно понятная, неясная речь внезапно проясняется благодаря вмешательству Гермеса. Поэтому мы называем всякое разъяснение текста наукой Гермеса — «герменевтикой». Но имеется также и более темная наука Гермеса; в течение всего Средневековья хранились воспоминания именно об этой науке. Как Гермес Трисмегист (трижды величайший Гермес), он высший мастер колдовских чар, и, если мы что-нибудь почти совершенно закрываем от внешнего мира — «чтобы даже воздух не имел доступа», — мы говорим, что это «герметически» закрыто.
Гермес Трисмегист в глазах средневековых алхимиков — величайший мифологический авторитет. Его волшебный жезл знаком уже и классическому воображению; любитель темноты, он вовлекает в круг волшебства образ ночной природы. Действительное царство Гермеса — это ночь, готовящая на каждом шагу неожиданности и закутанные в сумрак ловушки. Нам известен также атрибут Гермеса nykhios (ночной), и на вечерних пиршествах в честь Гермеса совершают возлияния из последнего кубка. Гермес своим жезлом приносит людям очарование сна, часто даже в такое время, когда благоразумнее было бы оставаться бодрствующим. Но «кто рано встает, находит золото», и счастливый случай, представившийся вследствие внезапного пробуждения, снова свидетельствует, что здесь присутствует Гермес.
Эмблемы Гермеса: жезл вестника, на конце которого иногда сплетаются две змеи, и petasos, дорожная шляпа, — в Греции такими шляпами покрывали головы только больные и путники; и на шляпе, так же как на сандалиях, видны крылья, которые указывают на расторопность. У Гомера мы нередко читаем о золотых сандалиях Гермеса, несущих его быстро, как ветер, по суше, воде и воздуху. Сначала Гермеса изображали бородатым мужчиной, и эту древнюю традицию в общем сохранили на «гермах» — на них изображали Гермеса с остроконечной бородкой, — но уже в V веке до н. э. было распространено изображение Гермеса — юноши-подростка. В IV веке Пракситель увековечил этот идеал, который чутье греческого народа связывало с именем Гермеса. Этот скульптурный образ уже подготовил Гомер, у которого Гермес чаще всего появляется в образе совсем молодого человека с едва опушенным подбородком; он всегда готов прийти на помощь находящимся в затруднительном положении смертным (Приаму, Одиссею).
После Праксителя этот тип в изобразительном искусстве является преобладающим. Гибкий телом, с упругими мышцами эфеба, то есть юноши, едва вступившего в пору зрелости, в котором гимнастика, физические упражнения развили не столько физические силы и природную выносливость, сколько физическую ловкость, физическое здоровье человеческого тела, освещенное духом, способность быть полезным, дисциплинированность. Во всяком случае, в Афинах именно этот «герметический» идеал имели в виду, занимаясь физическими упражнениями, поэтому здесь был установлен праздник Гермеса — Гермеи, проводимый в гимназиях и на палестрах (площадях для борьбы).
Первые деяния Гермеса
В Аркадии на горе Киллене, в тенистой пещере жила Майя, мать Гермеса. Когда родился ее сынок, она положила его в колыбель. Но маленький Гермес недолго в ней оставался. Он вылез из колыбели и перешагнул через порог пещеры. Как раз перед пещерой паслась черепаха, по-барски расставляя свои ноги на цветущем лугу. Гермес много смеялся, увидев ее, и не утерпел, чтобы не сказать: «Ты вовремя пришла, бог тебя к нам привел, милая маленькая скотинка. Что за прелестная игрушка! Но куда и откуда ты идешь? Маленький обломок панциря, но у него есть ноги, и он умеет ходить. Нет, постой, я тебя возьму, я как раз тебя ждал, посмотри, как я тебя ценю, ты первая, но не последняя, из которой я извлеку пользу. Ну, иди, тебе лучше будет у нас в пещере, ибо здесь, снаружи, с тобой легко может случиться что-нибудь дурное. Ты будешь волшебным средством против чар, несущих зло, пока ты живешь, а если умрешь, то и тогда тоже все будет хорошо, ибо ты будешь исполнять прекрасные, звучные песни». Сказав так, он обеими руками схватил черепаху и притащил ее с собой в пещеру. Там он захватил ее мягкое тело под панцирем и потом вырезал его умелой рукой: сказать и сделать для Гермеса было одно и то же. Он нарезал колышков из стеблей тростника, симметрично воткнул их на поверхности жесткого, как камень, панциря, приспособил к этому дужку, изогнутую в виде локтя, на нее уложил остов черепахи и натянул на него семь штук прекрасно звучащих струн, изготовленных из кишок овцы. Лишь только он это сделал, как тут же и испробовал. Он перебирал струны и при этом чудесно пел обо всем, что только приходило на ум. Воспевал свою мать, горных нимф в прелестных башмачках, Зевса, сына Крона, воспевал по очереди слуг и служанок матери, свое светлое жилище и драгоценные сокровища в пещере.
Но вскоре эта забава ему наскучила. Он оставил музыку и засунул в свою колыбель новую игрушку. Гермес проголодался, ему захотелось мяса, и он одним прыжком снова внезапно появился у входа пещеры и оттуда стал обозревать окрестности. И когда Солнце уже отдыхало в Океане, Гермес под покровом ночи отправился в Пиерию.
В Пиерии паслись стада, принадлежащие богам. Гермес быстро забрал пятьдесят коров Феба-Аполлона и угнал их. Дорога была песчаная, на ней оставались следы ног. Но с ним были хитрость и ловкость. Он сбросил сандалии, затем связал две охапки древесных ветвей с листвой вместе с гибкими прутьями тамариска и мирта и вместо сандалий приспособил все это к своим ступням. А коров повернул задом наперед и так погнал их дальше, чтобы следы их ног вели в противоположную сторону. На всем пути ему встретился один только старик, работавший на гумне. Гермес сказал ему:
— Добрый человек, твою работу благословят боги, если ты меня послушаешь; то, что ты видишь, — пусть ты этого не видел; что ты слышал — не говори никому.
И поспешил дальше с коровами.
