– Зачем. Виктору. Нужна. Девушка? – Елизар спрашивал отрывисто, вкрадчиво, тихо, но казалось, что в его голосе содержится отравляющий яд. Ожесточенное лицо почти вплотную приблизилось к белому как полотно лицу мракаура.
– Я ничего не знаю! – выплюнул Охотник.
«Ложь!» – поняла я. Но, несмотря на страх, он не скажет ни слова.
– Что ты знаешь о мутантах?! Что им вводили, чтобы найти девушку? Как вы узнали, что она будет сегодня на автодроме? – Тагашев не спрашивал – он рычал.
Будто в подтверждение моих мыслей, лицо Охотника исказилось ненавистью. Отвечать на вопросы он и не думал.
– Боишься за свою тварь? – Клим истерично расхохотался. – Правильно! Моя смерть ничего не значит! Сегодня тебе удалось ее спасти, но рано или поздно Виктор доберется до нее, предатель! Выполнишь любой приказ, как делал сотни раз до этого! Будешь выть, умоляя Кирилла разорвать ее сразу, а не по частям!
Клим не унимался. Он красочно начал описывать, что случится со мной в клане мракауров. Было очевидно, что и без того разозленного Елизара испытывать на прочность ох как не стоит. Я не ошиблась. Тагашев зарычал. Его кулак с силой ударил Клима в грудь. Послышался треск раздробленных костей. Смотреть сил не было, и я отвернулась.
Донесся шлепок упавшего тела, затем чиркнула зажигалка – и только теперь я повернулась. Красивое, но все еще искаженное яростью лицо Елизара остановилось не на брате – на мне. «Марк был прав, нам сильно не поздоровится», – машинально отметила я. Злится? О да! И, кажется, сильно! Ужасно захотелось присесть, а еще лучше – очутиться вне поля его досягаемости. Попасть под горячую руку что-то не хочется. Конечно, сильно опасаться не стоит, но…
– Ты-ы! – выдохнул Елизар, двинувшись ко мне. – Маленькая! Своенравная! Безголовая! Упрямая кошка! Тебе было сказано сидеть под защитой! – взбешенно зарычал Тагашев. – Ты хоть понимаешь, что, если бы меня не задержал Николай и я бы случайно не заглянул в собственный телефон, чтобы выяснить, где ты находишься, ты могла бы оказаться в руках Кирилла?!
– Ты следил за мной? – На секунду забыв об опасности, я опешила. Догадка возникла мгновенно. – Телефон, подаренный тобой, – с системой джи-пи-эс?
– А ты думала, после подземелий я оставлю тебя без присмотра? Я едва отыскал тебя, Злата, и с того момента знал, где ты находишься, двадцать четыре часа в сутки! И о твоей недавней прогулке по академии я тоже знаю! – намекнул он на проникновение в хранилище. – Хотя и оставил твой маленький секрет в тайне!
Ни взгляд, ни тон Елизара ничего хорошего не сулили. Он двигался с грацией льва, крадущегося за невинной добычей. Я инстинктивно спряталась за спину Марка, но Ланбин странно улыбнулся и отошел в сторону. От брата он меня защищать не пожелал.
– У меня к нему очень, – с нажимом сказал он, – много вопросов, но пока они подождут. Я думаю, именно на тебе он выпустит пар, а я отделаюсь легким испугом. Удачи, Злата! – пожелал парень и скрылся за парапетом.
Стало понятно, что Марк услышал слишком много. Елизару придется рассказать брату правду о себе. Но мне в данный момент было совсем не до этого. Тагашев неумолимо приближался. Стараясь усмирить его гнев, я начала оправдываться:
– Елизар, проникновение в хранилище было…
– Глупостью! – рявкнул он.
– А экзамен…
– Безответственностью!
– Я всего лишь хотела сдать этот экзамен. За это не линчуют!
– И как сдала? Хвост не прищемили?! – Тагашев надвигался. Два шага – и будет рядом.
– Не подходи! – Я попятилась.
Только кто бы меня послушал. Тяжелые ладони опустились на плечи, сдавили до ломоты в костях. Он встряхнул меня, как чахлое деревце, затем еще раз. Я взвизгнула и попыталась вырваться, но жесткие тиски сдавили сильнее. Чуть терпкий запах его тела защекотал нос. Вопреки всем порывам сбежать тело предательски обмякло. Красивое лицо, чувственные губы, необыкновенные и сводящие с ума, пусть и злые, глаза затянули в потопляющий омут. По ключицам мгновенно, как слабый разряд электрического тока, прошла дрожь.
Темные радужки расширились, словно парень только что разглядел меня. Хватка ослабла. Кадык Тагашева судорожно подпрыгнул вверх. Время остановилось… Несколько секунд мы молча тонули во взглядах друг друга, а затем одним рывком он подхватил меня на руки. Инстинктивно, чтобы не упасть, я обвила его торс ногами, но ладони, не позволяя ему приблизиться, с силой уперлись в широкие плечи. Я осознала, что угроза, нависшая надо мной, вновь заставляет его потерять контроль над собственными убеждениями, а в душе идет настоящая война, где любовь и власть тела стараются взять верх над здравомыслием.
– Не надо, Елизар, – хрипло прошептала я, уже зная, что он собирается поцеловать. – Отпусти меня. Слышишь?! Пожалуйста, отпусти!
Сопротивляюсь Тагашеву? Нет! Своему соблазну! Слишком хорошо знаю, что его поцелуй, как сильнейший наркотик, заставит забыть обо всем. Погрузит в волшебную сладкую негу, где обжигающие, как лава, руки спалят дотла; где твердые горячие губы терзают до потери сознания; где запах любви и страсти лишает рассудка и сводит с ума. Но слишком коротким окажется миг наслаждения. Елизар одержит над чувствами верх, а я снова сломаюсь: буду задыхаться от боли, распадаться на части, страдать и чувствовать себя предательницей по отношению к Максу.
– Отпусти меня! – снова и снова повторяла я, даже когда он осторожно поставил меня не на асфальт, а в снег. Я поняла, что, применив левитацию, Елизар спустился с трассы вниз.
– Прости, – глухо произнес Тагашев.
Он отошел от меня на шаг, и только теперь я пришла в себя.
– Я очень испугался за тебя, маленькая дикая кошка. – Красивое лицо было бледнее мела. Темные притягивающие омуты, подсвеченные страстью, потухли, словно затерялись в ночи. Похоже, он сожалел, что утратил контроль, и сожалел сильно. Избегая моего взгляда, Елизар отвернулся. – Николай и Макс ждут тебя. Давай же, беги к ним, – едва слышно сказал он.
Чувствуя подступившие слезы, я глубоко вдохнула, загоняя их как можно глубже. Миг волнующей слабости – для него и целый сонм противоречивых мгновений – для меня. Всего лишь несколько прикосновений, а теперь чувствуем себя, как два преступника, желающие оправдать поступки друг друга.
Я повернулась. Трассу окружали Хранители. Два огромных волка бросились ко мне. Один – черный, с переливающейся от резко вспыхнувшего света шкурой, – Макс. Другой – коричневый, с мощной, будто отлитой из бронзы грудью, – Николай. Раньше я никогда не видела трансформацию главы клана. Вернее, лишь однажды – когда он спасал нас с Ириной от мракауров. Но этот обрывок воспоминаний, до сих пор преследующий меня в кошмарных снах, плохо отложился в сознании крошечного ребенка.
Они переживали. Оба! Глядя на них, я бросилась им навстречу.
Глава 21
Исчезновение
То утро надолго отложится в памяти. Невероятное количество Хранителей, буквально залитый светом прожекторов автодром и сотни вопросов, заданных сначала Хранителям, сопровождающим меня, потом Ланбину, затем мне. Я заняла место Марка в подогнанном микроавтобусе с тонированными стеклами и вяло отвечала Николаю. Беседа больше походила на смесь допроса и всплеск родительского негодования. Впервые в жизни Вязин разозлился по-настоящему. А вскоре к Николаю присоединился и Фомин. Глава клана окинул директора острым взглядом, но говорить с ним при мне не стал, зато за меня взялись с новой силой. Вновь посыпались вопросы: откуда появились Охотники? Кому говорила об экзамене? И так до бесконечности. Через час односложных ответов мне наконец-то разрешили выбраться из импровизированного кабинета на колесах.
Ноги затекли. Кутаясь в куртку Фадеева, я спрыгнула в снег и сразу отыскала взглядом Тагашева. Они с Марком стояли особняком от Хранителей. Елизар что-то говорил брату: неторопливо, глядя прямо в глаза. Сначала, похоже, отчитывал, но потом на его красивом лице проступила вина. С каждой секундой разговора скулы Ланбина все более бледнели. Догадаться, что в данную минуту Елизар рассказывает правду о себе, было нетрудно. Видимо, решил, что молчать больше нельзя. Марк выслушал и медленно отступил от Елизара, словно видел перед собой чужого, жестокого вампира. Руки парня медленно сжались в кулаки, но ненависти в нем я не разглядела – лишь недоверие, отчаяние и боль. Бросив резкую фразу, Ланбин развернулся и спешно направился к группе верлафов. Плечи Тагашева опустились. Глядя вслед Марку, он будто застыл. Мракаур скрыл свои чувства, и что творится у него в душе, знает только он сам. «Неужели Марк не простит?» – огорчилась я.
– Совесть не мучает? – раздалось над ухом.
Я вздрогнула, так как не заметила, когда Фадеев отделился от остальных охранников Николая и подошел ко мне.
– Ты никогда не думаешь о том, что за тебя переживают другие! Как ты могла уйти, Злата?
Меня мгновенно заключили в стальные медвежьи тиски. Макс горячо дышал в ухо и злился. Его слова задели, но возразить было нечего. Ковыряя снег ботинком, я потупилась. Признавать свою вину неприятно, но от этого никуда не денешься.
