ткани с большим количеством лейкоцитов. В крови пациента был значительно повышен уровень цитокинов (маркеров воспаления), а его мельчайшие дыхательные пути были заблокированы липкими скоплениями белкового материала. Из-за них кислород из аппарата ИВЛ просто не попадал в кровоток.
По всей вероятности, именно комбинация 3 факторов предвещала смерть от COVID-19. Первым фактором было повышение уровня ферментов печени в крови, что свидетельствовало о поражении многих органов. Вторым – повышение уровня гемоглобина, связанное с низким содержанием кислорода в крови в течение предыдущих нескольких недель. Третьим – генерализованная боль в мышцах, или миалгия.
Пожилые мужчины были наиболее подвержены тяжелому протеканию заболевания. Людям, страдавшим болезнями сердца, гипертонией и сахарным диабетом, приходилось еще хуже. Это связано с тем, что вирус проникал в клетки, прикрепляясь к рецепторам АПФ2, и у большинства умерших также присутствовали признаки воспаления сердечной мышцы. Многие жаловались на учащенное сердцебиение, боль в груди и головокружение, не связанные с респираторным заболеванием. У некоторых повреждались стенки кровеносных сосудов, что приводило к тромбозу, сердечному приступу или инсульту.
В Ухане выдвинули теорию о том, что сердце и легкие подвергались атаке после массивной выработки цитокинов и Т-клеточного иммунного ответа, направленного на уничтожение тканей, содержащих вирус. Другими словами, пациента убивал не вирус, а его собственная иммунная система. То, что ухудшение порой наступало после появления первоначальных симптомов, подтверждало эту теорию, и большинство смертей наступали именно в результате тяжелой полиорганной недостаточности.
Все из того, что я узнал в первые недели, становилось поводом для тревоги. Любопытно, что эта страшная клиническая картина во многом напоминала мне постперфузионный синдром, который был распространен на заре использования аппаратов искусственного кровообращения. Инородные материалы, из которых был изготовлен аппарат, провоцировали активацию системы комплемента и высвобождение цитокинов в кровь, за чем следовал смертельный воспалительный ответ. Лейкоциты закупоривали мелкие кровеносные сосуды в легких, почках и печени, вызывая опасные для жизни функциональные нарушения. Сходств было очень много.
Долгие ночи, проведенные в лаборатории в Алабаме за исследованием этого феномена, вернулись. Многие младенцы, а также ослабленные и пожилые пациенты умирали от легочной и почечной недостаточности после операции на сердце из-за взаимодействия крови с инородными материалами и вызванного ими цитокинового шторма. Кроме того, их судьбу определяло и длительное пребывание на аппарате искусственной вентиляции легких. В случае COVID-19 стероиды могли помочь справиться с воспалением. Эта мысль пришла мне в голову в День святого Валентина 2020 года, и я решил поделиться этим предположением.
Естественно, мой интерес к последствиям COVID-19 для сердечно-сосудистой системы – это не просто любопытство. Вирус вызывал сердечную недостаточность, а я разрабатывал уникальное искусственное сердце, для которого не требовался электрический кабель, выходящий через кожу. Казалось, что пандемия положит конец трансплантации органов во всем мире. Нам нужна была реалистичная альтернатива, которая, я надеялся, в долгосрочной перспективе станет предпочтительные осложнений иммуносупрессивной терапии. И у меня был вариант.
После операции на сердце все мои пациенты покидали операционную, подключенные к аппарату ИВЛ, но на протяжении всей своей карьеры я пытался прекратить респираторную поддержку как можно скорее. Почему? Потому что искусственная вентиляция легких с положительным давлением – небезопасный процесс, и побочные эффекты значительно усугубляются, когда клеточная оболочка легких ослаблена. В жестких отечных легких давление заполнения и высокая концентрация кислорода повреждают уязвимые ткани. Миорелаксанты и сильные седативные препараты, вводимые на протяжении длительного времени, отрицательно влияют на восстановление пациента. Когда наступает время снова попробовать спонтанное дыхание, пациенты, находящиеся на аппарате ИВЛ, не могут функционировать из-за мышечной слабости – одно лишь лежачее положение приводит к потере 10 % мышечной массы за 10 дней. Все это стало причиной того, что в Китае, Италии и Северной Америке смертность от коронавируса в отделении интенсивной терапии превысила 80 %.
Китайцы, первые распознавшие проблему, приняли значительные меры, чтобы избежать механической вентиляции легких при ухудшении состояния пациентов. Сначала они применяли ферментные препараты, чтобы растворить пробки из слизи, закупорившие дыхательные пути. Затем они использовали смесь водорода с кислородом для снижения вязкости вдыхаемых газов и уменьшения дыхательных усилий. Водород не только уменьшал сопротивление дыхательных путей, но и обладал противовоспалительным действием, что помогало пациентам не попасть в отделение интенсивной терапии.
Искренне желая быть полезным, я попытался рассказать об опыте китайцев коллегам из Национальной службы здравоохранения. Учитывая сходство между катастрофическим COVID-19 и постперфузионным синдромом, я предположил, что стероиды или мембранные стабилизаторы вроде цинка или даже мышьяка могут защитить отказывающие органы. К сожалению, предложение ввести пациенту с инфекцией то, что подавляет иммунный ответ, было высмеяно, и меня просто проигнорировали. Слова хирурга-пенсионера приняли за бред, а «восточное колдовство» китайцев, которых считали виновными в начале пандемии, ни у кого не вызвало интереса.
Предупреждение оксфордских врачей интенсивной терапии о том, что искусственная вентиляция легких с положительным давлением отрицательно влияет на пораженные коронавирусом легкие, тоже не было принято всерьез. Больница приняла рекомендации правительства, которые нельзя было оспорить. Когда я рассказал о кислородно-водородных аппаратах, мне вежливо посоветовали не лезть.
Худшее было впереди. Вестминстерским ответом на цунами инфицированных пациентов стало открытие тысяч коек в отделениях интенсивной терапии – за счет того, что больницы перестали оказывать некоторые другие медицинские услуги. Отделения были оборудованы быстро произведенными базовыми аппаратами ИВЛ, переданными в руки добровольцев, многие из которых были хирургами, недавно прекратившими практику. Подходящее для этой инициативы название – «ИВЛ и волонтеры». Она была плохо организованной, а потому смертельно опасной. Вместо того чтобы заказать больше качественных аппаратов искусственной вентиляции легких, министр здравоохранения потратил £50 миллионов на то, чтобы разные инженерные компании разработали наиболее базовые модели, которые можно было быстро ввести в эксплуатацию. Их передали в руки необученного медицинского персонала, который прошел короткий 2-дневный инструктаж. По данным регулирующих органов, как минимум 12 аппаратов ИВЛ, произведенных в сжатые сроки, представляли опасность для пациентов.
Лично переговорив с премьер-министром, сэр Джеймс Дайсон вложил в его подход £20 миллионов. Кстати, когда мы обратились к нему за помощью, чтобы улучшить аккумулятор искусственного сердца, он просто нас проигнорировал.
Естественно, такой подход к пациентам в тяжелом состоянии вскоре привел к высокой смертности. Английская система наблюдения за госпитализацией при COVID-19 показала, что попадание в отделение интенсивной терапии было таким же фактором риска смерти, как старость, заболевания сердца и иммуносупрессия. В пятницу, 4 сентября 2020 года, газета Daily Telegraph написала: «Смертность в отделениях интенсивной терапии снизилась, когда врачи отказались от аппаратов ИВЛ». Как и ожидалось, стратегия «ИВЛ и волонтеры» стоила нашей стране жизней. Так каковы же были факты?
До первого пика заболеваемости, наступившего 1 апреля 2020 года,
