Мира беспомощно оглянулась на Мишу, но взгляд не задержала. Не успел Макс заявить, что за свою книгу готов расплатиться сам в любой доступной ему форме, как она выпалила:
— Хорошо. Ладно. Давай это обсудим. Пошли.
Она подскочила к Кролику и, вцепившись в рукав серой толстовки, сама утащила его в мастерскую. Макс глубоко вздохнул, потёр виски и медленно опустился на диван.
— Если он согласится, ты покажешь нам своё лицо, — немного помолчав, решил Осьминог.
— Зачем?
— Кролю понадобится время, а ты тут задохнёшься в этих тряпках. У нас с окнами не очень, бывает душно.
«Нам придётся провести вместе много времени, так докажи нам своё доверие и покажи, что тебе можно доверять», — прочитал Макс в его словах.
— Хорошо.
У Кролика не было выбора. Не слишком уверенный в успехах Миры, Чтец собирался дожать мастера любой ценой, а потому, не дожидаясь результатов переговоров, снял капюшон и опустил закрывающий нижнюю половину лица платок. Осьминог кивнул, давая понять, что этого ему достаточно. Он не потребовал имени Чтеца и не назвал своего, что, похоже, вполне устраивало их обоих.
Мира с Кроликом не задержались в мастерской. Судя по обречённому взгляду мастера, он был готов принять тщетность бытия и взяться за работу.
— Что ты ему сказала? — тихо спросил скользнувшую к нему спутницу Миша.
— Пообещала рассказать про то, то, что было, и показать… ты знаешь, что.
Бессмертный кивнул, а Чтец досадливо отвернулся. Кролику было позволено узнать о полоумной спутнице Бессмертного больше, чем ему.
Мира неуловимой тенью перемещалась между кухней, мастерской и какой-то кладовкой, где ей предоставили место для сна. Каким-то непостижимым образом она успешно избегала встреч со Чтецом, работа которого тоже нередко требовала его присутствия в обители Кролика. Макса это устраивало: засыпая по ночам, он знал, что даже новый кошмар не сможет принудить его убить полоумную. Впрочем, кошмары не повторялись, да и Мира в те нечастые моменты, когда она попадалась на глаза Чтецу, выглядела не более убитой, чем обычно.
— Это место защищено от нечисти? — как-то раз спросил Макс Осьминога, получив очередную кипу печатей на перевод.
— Разумеется, — ответил тот. — Это место защищено от всего на свете.
— Кроме мороза, — буркнул Кролик. — Зимой тут такой дубак…
Осьминог усмехнулся.
— Отрасти себе жир.
— Сам отрасти.
— Я уже.
Кролик вздохнул. Отрастить жир ему не позволяли физиологические особенности.
В том, что защита разрушенной школы не ограничивалась парой дверей и ограждений, Макс в очередной раз убедился первой же ночью. Осьминог предоставил им с Мишей место в пыльном заставленном старыми партами классе, и едва только лучи солнца перестали пробиваться через щели между перекрывающими окна столешницами парт, Порисульки попытались посетить незваные гости. Звуки были похожи на крики кошки, по хвосту которой прошёлся кто-то увесистый, но никакая кошка ударами своих передних лап по заколоченным окнам второго этажа не могла бы заставить потрескавшуюся побелку осыпаться с потолка.
— Нам стоит об этом беспокоиться? — поинтересовался Макс.
Осьминог махнул рукой.
— Это всего лишь мантикора, она к нам часто заглядывает. Подолбится полчасика и смоется. Я ей мяса разок кинул, теперь вот никак не отвадить…
— Но внутрь она не пройдёт? — на всякий случай уточнил Чтец.
— Внутрь этого здания не пройдёт никакая нечисть, — повторил Осьминог. — Даже если мы захотим впустить, не пройдёт. Так же, как за наши заборы не пройдёт ни один человек или вампир, которого не впущу я лично. Не трясись, Чтец! — Он с силой хлопнул Макса по плечу, и тот почувствовал, как подгибаются его колени. — Мы с Кролем живём тут сколько лет? Четыре? Нет, уже пять! Как видишь, с обоими всё в порядке.
За пять лет жизни в Москве Кролик не был съеден, и это внушало Максу некоторую уверенность. Чтец кивнул, давая понять, что вопрос исчерпан, и решил, что следующим же утром займётся изучением здешней системы безопасности. Ему нравилось чувствовать себя защищённым многочисленными барьерами: здесь у Чтеца почти получалось расслабиться. По крайней мере сейчас, сидя в мягком кресле с высокой спинкой, Чтец мог позволить себе вытянуть ноги и откинуться на спинку, чего он, кажется, ни разу не позволял себе в автодоме
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что делает в Москве мантикора? — поинтересовался Миша. — Они же, вроде, не наши, а европейские?
Осьминог фыркнул.
— Итальянские, кажется. Да чёрт знает, привозят сюда всякое, а оно сбегает. Я на днях настоящую кицунэ видел, веришь ли? Японскую.
— Серьёзно? — В голосе Бессмертного слышался неподдельный интерес. — И как она?
— Никак. Глазами сверкнула и ушла.
— Ты уверен, что это была кицунэ? Может, просто лисица или собака забежала?
Лицо Осьминога растянулось в весёлой улыбке.
— Это была голая азиатская женщина с тремя светящимися рыжими хвостами. Уверен, что тут можно ошибиться?
Обсуждать разведшуюся в Москве нечисть можно было долго; слушать стоны изо всех сил отлынивающего от работы Кролика — вечно. В присутствии Чтеца стоны усиливались, а потому Макс предпочитал работать в так называемой приёмной магазинчика. Местная обстановка настраивала на рабочий лад, а на прилавке было достаточно места, чтобы всё разложить.
— Если домофонка сработает, сразу уходи внутрь, — предупредил Осьминог.
Как и обычно, работа поглотила Чтеца без остатка. До боли в глазах он вглядывался в переплетения линий незнакомых ему печатей, угадывая их смысл. Пользуясь возможностью отыскать несколько жемчужин среди общего хлама, Макс мысленно конструировал свою новую книгу, из которой исчезало всё лишнее и появлялось кое-что новое.
Кролик страдал, и с каждым внесённым изменением страдал всё сильнее, будто бы для него это хоть что-то меняло, но Чтец безжалостно и максимально подробно доносил до него, чего желает от будущей книги. Пять дней работы спустя именно в такой момент Осьминог зашёл в мастерскую и с крайне довольной физиономией шлёпнул перед Чтецом аккуратно перевязанную стопку бумаги с печатями.
— Займись этим в первую очередь, — попросил он.
— Откуда они? — Максу было достаточно одного взгляда, чтобы понять: перед ним весьма интересные экземпляры.
— От клиента, — не меняя выражения лица, ответил Осьминог и добавил, обращаясь к Кролику: — Тебя это не касается, копии не нужны, только перевод.
Макс усмехнулся.
— Получается, это мой клиент.
— Получается, — согласился торговец. — Но своим заработком ты оплачиваешь нашу работу. — Он кинул полный сомнения взгляд на растущую стопку печатей, которые Чтец отложил для себя. — Ты нас и так догола обдираешь.
— Количество печатей, которые я хочу видеть в моей книге, не меняется, меняются лишь сами печати.
— Ха! Никогда не поверю, что ТЫ не видишь разницы!
— Разница в общем объёме работы несущественна.
— И всё же не учесть её я не могу. Не забывай, что вы трое едите за нашим столом и занимаете место…
— …в неиспользуемой комнате. Между прочим, мне казалось, что закупкой продуктов занимается Миша, а Мира готовит для всех, я неправ?
Доставляющий несравненное удовольствие обоим торг прервал усталый голос Кролика:
— Да плевать мне, что делать, только дайте уже закончить побыстрее, сил моих нет. Всё равно нам скоро, ну, ты понял. И хватит трещать у меня над ухом. Бесите.
Так спор завершился в пользу Макса.
Кролик предпочитал работать в тишине, в то время как в гостиной, где проводил большую часть времени Осьминог, регулярно можно было услышать радио. Занятый переводом Макс редко находил лишнюю минуту, чтобы покинуть рабочее место, он не особо интересовался, чем занимаются Миша и Мира, а потому немало удивился, когда однажды вечером услышал восторженный рассказ местного диктора, утверждающего, что лично видел Бессмертного этим утром.
