— Полный бардак… в моей жизни полный бардак.
Она ждала, очевидно, что он продолжит.
— Ты так ничего и не сказал.
Он смотрел ей в глаза с уважением.
— Боже… ты на самом деле существуешь в реальной жизни?
— И опять ты ничего не рассказываешь. — Селена медленно улыбнулась. — Но мне нравится, каким взглядом ты смотришь на меня.
Трэз покачал головой, зная, что она заслуживала большего, чем он мог ей предложить.
— Не нужно. Не нужно, чтобы тебе это нравилось.
— Решение за мной. А сейчас — говори… если вознамерился оттолкнуть меня, тогда используй слова, чтобы убедить меня в своем уродстве.
— Половая жизнь этого еще не сделала?
— Я обучена быть эросом. И считаю, что в мужской природе распространять свое семя.
Он сузил глаза: ее лицо внезапно стало беспристрастным, и это о многом говорило.
— Это другое.
— А именно?
— Я обещан другой.
Ей почти удалось скрыть дрожь. Почти.
— Да?
— Да. И если я не появлюсь, то моих родителей убьют.
— Значит, ты не влюблен?
— Я не виделся с ней. И не горю желанием.
Напряжение немного покинуло Избранную.
— Ты совсем ее не знаешь?
— Нет. Кроме того, что она — дочь королевы.
Эти изумительные глаза расширились.
— Значит, ты войдешь в королевскую семью.
Он подумал о том, сколько веселья приносил Рофу его трон, и обо всех забавах Рива, вставшего во главу симпатов…. но, по крайней мере, они могли свободного распоряжаться своими ночами, свободно перемещаться.
Ну, в случае Рофа, типа того.
Но его будущее — золотая клетка.
— Мои родители продали меня, когда я был очень мал, — услышал он себя. — Мне не дали и шанса… а сейчас? Если я не вернусь на Территорию, они протянут недолго.
Селена наклонила голову, соображая.
— Возможность компромисса?
— Никакой.
— Твои родители могут возместить уплаченную цену?
Трэз вспомнил циничную улыбку его матери в ту ночь, когда он в последний раз видел ее.
— Даже если бы они могли, не думаю, что они стали бы.
Ее брови снова взлетели вверх.
— Ты уверен?
— Это в их натуре.
— Ты не спрашивал?
— Нет. Но для этого придется вернуться к с'Хисбэ, а это недопустимо.
— Ты не можешь отправить кого-нибудь вместо себя?
Он представил, что айЭм отправляется на Территорию. Контракт был заключен именно на Трэза, поэтому вряд ли Верховный жрец или даже c'Экс могли заманить его и устроить подмену. Но они могли взять его брата в заложники. Или того хуже.
И тогда Трэз вернется сам.
— Я так не думаю. Мой брат — единственный, и я не могу рисковать этим. Я не могу рисковать им.
— И ты думаешь, что твоих родителей…
— Нет, я знаю, что их убьют. — Он помассировал затылок. — Знаешь, это все так печально… но худшее в том, что я даже не могу притвориться, что чувствую к ним что-то. В плане… они заключили сделку с дьяволом. Если случится что-то плохое, значит, они просто получат по заслугам.
К несчастью, вне зависимости от того, что станет с его матерью и отцом… долг никто не отменял.
Даже если с'Экс покрошит их на мелкие кусочки, Трэз все равно останется должен то, для чего они его продали.
Механизм привели в движение… его не остановить. И не сводя глаз с Селены, он скорбел из-за этой правды как никогда в своей жизни.
***
Руки Селены дрожали. Дрожали с того момента, как Трэз сказал, что был с… со сколькими человеческими женщинами? — задумалась она.
Дражайшая Дева-Летописеца, она даже думать об этом не хотела.
По крайней мере, она могла попытаться унять дрожь в руках. Когда Трэз замолчал, она раскрыла ладони и сжала их, надеясь, что это поможет прежде, чем он заглянет за ее показное спокойствие. Она ясно понимала, что если Трэз увидит, как сильно расстроил ее, то больше не скажет ни слова… и эта близость между ними, образовавшаяся сейчас, была священней любого сексуального опыта.
— У меня не было родителей как таковых, — сказала она тихо. — Но я не могу представить подобное… иметь ребенка… и продать его.
Трэз кивнул, поднимая руку выше и продолжая тереть свою шею.
— Я знаю, хорошо. Мои родители высоко меня оценили. Проблема в том, что я был для них имуществом для обмена. Такое можно ожидать от автодилеров, торговцев, людей, которые управляют супермаркетами и торговыми центрами. И, слушай, хотел бы я быть из тех приспособленцев, способных заявить «ну да, они меня не хотели, но все равно высоко оценили, бла-бла-бла»… но я — другой. В моих мыслях… — Он описал рукой круг у виска. — Я не какая-то вещь. Я не… вещь,
Селене внезапно захотелось плакать. Смотреть на этого невероятного, изумительного мужчину… и понимать, что в своем сердце он не видел своих достоинств? Это было преступлением… со стороны тех, кто должен был больше всего заботиться о нем.
— Поэтому ты спал с людьми? — услышала она свой вопрос.
В повисшем молчании она даже не могла сделать вдох. Так сильно боялась его ответа. По многим причинам.
— Да. — Он выругался себе под нос. — Ну, к примеру, я был с жещниной… прямо перед тем, как началась мигрень.
Это было всего ночь назад, подумала Селена, и ей захотелось поежиться…
— И она была такой же пустой, каким себя чувствовал я. Просто два двигающихся тела. Это ничего не значило, именно этим я занимался годами. Физические упражнения, не больше.
Селена пыталась подобрать нужные слова, что-то утешающее, чтобы показать, что она спокойно воспринимала его слова… но на самом деле, они рвали ее на части. Хотя такого быть не должно.
Сколько времени она провела с ним? Час? Два, максимум?
Близкая смерть делала ее беспечной…
— Я мог бы спасти их, — сказал Трэз, обращаясь в основном к себе. — Если пожертвую собой, то я смогу спасти мать и отца.
Он резко склонил голову в бок, и раздался хруст.
— Стой, — прошептала она, оказавшись позади него. — Позволь мне.
Убирая руки Трэза с пути, она обхватила его каменные плечи и сжала, как он сжимал ранее, пытаясь расслабить мускулы. Пока она делала массаж, его мышцы под гладкой кожей перекатывались подобно натянутым канатам, и казалось это — единственное, чего она добилась.
Он застонал.
— Восхитительно.
— Я ничего особенного не делаю.
Он накрыл ее руки своими.
— Делаешь. Больше, чем думаешь.
Селена продолжила массажировать, думая о собственном прошлом.
— Как я уже говорила, у меня не было мамы и папы. Я росла с сестрами, воспитывалась ими. Мне предназначалось продолжать традицию, но я не могу сказать, что была желанным ребенком. Поэтому, я могу представить твои чувства… что значит быть выведенным селекцией, а не рожденным, потому что рождение предполагает, что тебя ждали, вымаливали у Девы.
Он откинул голову назад, уставившись на нее.
— Да. Все так.
Она с улыбкой подтолкнула его вернуться к прежней позе.
— Если родителей убьют… кажется, будто я направляюсь в ад.
— Но тебя нельзя осуждать, ведь ты на это не соглашался.
— В смысле?
— Тебя обещали другой, когда ты не мог решать за себя… воистину, кажется, они никогда не спрашивали твоего мнения. Поэтому если ты не оправдаешь ожиданий, и возникнут какие-либо последствия? Они выпадут на долю родителей, а не на твою. Это имеет к тебе отношение и при этом не зависит от тебя.
— Боже…
Когда он не ответил, она нахмурилась.
— Прости, я не хотела дерзить.
— Это не так. Ты… идеальна.
— Едва ли.
— Я хочу сделать кое-что для тебя.
Она замерла.
— Что?
Потому что у нее были кое-какие мысли.
— Кое-что стоящее.
Она перевела взгляд на меховой ковер, на который ее уложили. О, это было бы стоящим…
— Но я ничего не делаю.
Селена вздохнула.
— Твоего присутствия достаточно.
Трэз положил на ее руки свои и потянул ее вперед так, что она легла на его спину.
Удерживая ее, он прижался головой к ее голове.
Он сделал вдох, его огромный торс расширился, и она на мгновение оторвалась от пола.
— Спасибо, — сказал он осипшим голосом.
— Я ничего не сделала.
— Благодаря тебе я не чувствую себя злом. А сегодня ночью — это все.
— О, но ты никогда не был злым, — прошептала она, прижавшись к его щеке в поцелуе. — Только ни ты, никогда.
Закрывая глаза, Селена держалась за него, поняв, что связана с ним душой. Настолько, что она не знала, как оставить его. Не просто сегодня ночью, но… до того момента, пока судьба не предъявит свои права на нее.
— Ты ела? — спросил он немного погодя.
— На самом деле… нет. — Ее живот заурчал. — И я умираю с голоду.
— Давай спустимся вниз. Мой брат делает свой фирменный соус… или, по крайней мере, мне так показалось. Он всегда его готовит, когда у меня мигрени.
