Алекс отвел глаза. Тэа осмотрелась, всё еще пытаясь подыскать себе угол. Ее взгляд споткнулся о Дэна: такой постной физиономии она давненько не наблюдала, он уже готовился выдать очередное штормовое предупреждение. Девушка поняла, что зря затеяла псевдооткровенный разговор — скорее, они решат связать ее по рукам и ногам и упрятать в приют для магов-«неправедников». Вот смеху-то будет.
Дэн угадал ход ее мыслей и нахмурился пуще прежнего:
— Даже Скриптор не способен поглотить сильное Течение — ни по своей воле, ни по приказу Океана. А те немногие варианты, которые приходят на ум, классифицируются просто: «невозможно» или «только не это».
Девушка села на пол и уныло помахала ему рукой; опять знакомое:
— Не паникуй.
— Так каков наш диагноз?
— Отсутствие воображения.
— Мы говорим об ар-фаре и о соучастии в нем. Знаешь, мне всё сильнее хочется приобщиться к твоему бзику. Иначе мне придется поверить, что некий атом в моей левой пятке способен по собственному желанию превратить меня из Дэна в Дона, — огрызнулся Байронс.
— Занятно.
— Ха-ха.
— Даю подсказку: вспомни азы. Океан подобен всему, что его наполняет…
— Об этом я пока помню, спасибо, — прервал ее Дэн. — Если ты намекаешь на известную аналогию, тогда надеюсь, ты сама еще не забыла, что на большинство процессов мы повлиять не можем. Синтез и распад веществ, время, «спектральный» цикл — даже если нам удается раскачать систему, мы всё равно действуем в определенных границах.
— Верно. — Тэа рассеянно уставилась на картину над головой Райна.
— Мы не можем ощущать и контролировать каждый атом в своем теле. И он не может контролировать нас. Автоматическая саморегуляция и динамическое равновесие всё еще существуют. А твой план предполагает нарушение этих законов.
— Контроль невозможен в течение всей жизни — но нам и не нужно всё время во вселенной. Речь о коротком промежутке. Сам знаешь, у некоторых получалось.
— Очнись, девочка! Мы говорим о нашем мире! Медики могут удалять опухоли, маги — ускорять восстановление клеток или увеличивать их сопротивляемость, но даже они не могут поднимать мертвых. За редким исключением. А в данном случае никаких симптомов исключения я не вижу!
Байронс и Тэа раздраженно переглянулись.
Девушка натянула на ноги кем-то брошенный плед.
— А что, у тебя отлично получается. Давай продолжим. Что делает человек, когда заболевает? Отправляется к врачу за лекарством.
— От смерти?
— Если не слишком поздно спохватится.
— В ситуации с Эмили мы говорим не о больном, а о заведомо мертвом человеке.
— Но она же живая.
— Ты надо мной издеваешься? Если против нее прет Течение такой мощи, что даже третьесортная магичка может прорваться сквозь кордон Тано, то Эмили — гарантированный труп.
— Пока есть я — нет.
Алекс скрестил руки на груди и сделал любознательное лицо. Тэа по обыкновению не обратила на него внимания.
— Ну, объясни мне хоть что-нибудь?! — взмолился Байронс.
— У нас на руках не труп, а пациентка в состоянии летаргии. Доктор, чье имя на букву «Р», полагает, что нашел средство от ее недуга.
— Недуг зовется Элинор? А в качестве волшебной таблетки выступаешь ты?
Тэа поморщилась, словно у нее заныл зуб: — Сложно объяснить, в качестве чего я выступаю. Но аналогия верная. Если ты наконец перестанешь халтурить и обратишь внимание на симптомы, то заметишь, что ваша армия Охотников, набежавшая сюда задолго до моего прихода, не более чем антитела, пытающиеся атаковать вирус. Атака сама по себе бессмысленная, но мне это на руку.
— Тэа, милая моя, я понял, о чём речь, но это всего лишь теория. — Дэн постарался смягчить тон. — Не знаю, что заставило Второго запустить ваш план в действие, надеюсь, были веские причины, но… Я даже согласен, что остановить Течение возможно, но рецепт, который вы предлагаете, никогда не даст нужного результата, даже с помощью Скриптора. У Течения не может быть персонификации! Нам придется опекать Эмили до тех пор, пока она не отыграет положенную роль, или пока судьба не возьмет свое — так или иначе. Умрет Элинор или нет — совершенно неважно. Подумай еще раз.
Тэа опустила голову, пряча половину лица в тень:
— Ты прав. Элинор и Течение — не одно и то же. Но задай себе вопрос: почему даже после инициации она не остановилась?
— Среди магов всегда были «неправедники», особенно, если Дар проявлялся в позднем возрасте. Послушай, вот это — самая мутная тема, на которую ты могла перевести стрелку.
— Ох, Дэн. Ты слишком буквально принимаешь «всё как есть». Даже меня.
— А это что значит?
— Это значит, что я зря затеяла дурацкий разговор. Извини. Признаю, я не готова внятно объясняться.
Байронс развел руками.
— Если ты остановишь Элинор, Течение прекратит движение — всё дело в этом? Ты действительно веришь?
Она кивнула.
— Это Второй тебе сказал?
— Вы по очереди меняете формулировку, но задаете один и тот же бессмысленный вопрос. Что он мне сказал? Почему я это делаю? Верно, Ростов ничего от меня не скрывал и я участвую в Охоте добровольно. Вы думаете, что для вас было бы проще, если бы я поступила так же. Вы ошибаетесь. Нет никаких табу на откровения, но я буду молчать, потому что имею на это право. Если… — Они заметили, что она говорит всё медленнее и тише, — если для вас это в тягость, повторяю в последний раз — вы можете отказаться.
Дэн нервно сглотнул. Он думал, что уже сделал выбор, но последние откровения нокаутировали его повторно.
— Я редко меняю принятые решения, — внезапно откликнулся Рональд. — К тому же я верю в обещание Далимара. Скрипторы заботятся и о людях и о балансе… И я верю в выбор Ростова. Как бы странно не выглядело его решение, из всего этого должен быть достойный выход.
— Блажен, кто верует, — мрачно изрек Байронс. — Ох, Тэа… Полагаю, на собственную беду я тоже не готов поверить, что Второй затеял это впустую. — Дэн в отчаянии вцепился в собственную шевелюру. — Жаль, что ты не хочешь раскрыть карты. Что бы там ни было, я предпочитаю идти с открытыми глазами… А, ладно!
Райн не произнес ни слова, но его решение и без того было очевидно.
— Спасибо. — Тэа сжала руки и уставилась в пол; она не могла понять, что за чувство ее охватило. Облегчение? Разочарование?
Алекс, Дэн, Рональд — все трое подумали об одном и том же: она тяготится их присутствием, хотя они бесповоротно признали себя ее личной гвардией. Дэну впервые с момента инициации по-настоящему захотелось курить. Возможно, Тэа вновь играла, пытаясь избежать дальнейших расспросов, но пробиваться сквозь ее остекленевший взгляд не хотелось никому. Она умела защищаться от любого давления, включая искреннее желание помочь.
Злиться из-за этого уже вошло у Райна в привычку.
Налюбовавшись на ее кататоническое лицо, он сел на ковер и принялся ворошить лежащие на низком столике карты. Шорох разбежался, ударился о колени Тэа, от чего та вздрогнула и растерянно заглянула Алексу в глаза. Он стер ладонью с края чашки кофейную гущу и слизнул, тщательно прислушиваясь к жгучему имбирному привкусу. Горечь щекотнула язык, он обожал этот вкус. Губы Тэа дрогнули, она угадала его ощущения.
— Ты, конечно, права насчет предвидения, я пробовал «кое-что», когда искал тебя. Только я понятия не имею, что именно.
— Не очень-то полезно для здоровья выезжать исключительно на интуитивных способностях, — укоризненно откликнулся Рональд.
— Учту. На будущее.
— Так и быть, одолжу тебе пособие для новичков.
* * *
9 марта
Весь следующий день Алекс провел в номере Тэа, восполняя теоретические пробелы в образовании. Поисковые команды Охотников то прибывали, то исчезали в городе. Райну никто не мешал, поскольку сама Тэа в отдыхе не нуждалась. Он тщетно старался заманить ее поболтать — но сперва она сопровождала ищущего зацепки Байронса, потом совещалась с Охотниками у Рональда. Алекс видел ее лишь мельком. Встречая его взгляд, она сразу отводила глаза.
Накануне Тэйси облагодетельствовал его дюжиной красивых книг, похожих на те, что хранились в тайном архиве Чесбери. Плотные, почти негнущиеся страницы россыпью украшали разноцветные камешки, вкрапленные между слов и рисунков, — чаще всего алмазы. При должных способностях кристаллы открывали куда больше тайн, чем было под силу глазам. Ветхое слово «магия», обозначавшее для магов и не-магов разные миры, по-прежнему было в ходу. Предложенные на замену термины не прижились: одни из-за излишней заковыристости, другие — потому что ветхое слово всегда первым бросалось на язык.
Несколько месяцев Алекс вслепую погружался в библиотеку Астоуна, но в ее подчас безнадежно устаревших сокровищах не хватало главного — последовательности. Райн заполнял пробелы догадками и экспериментами (Тэйси долго стенал о его дремучей неосторожности, и добавлял еще кое-что — о прытких балбесах). В подобранных стариком книгах мир был очерчен грубыми, но четкими линиями. Основные научные направления, опасные зоны, в которых инструментальные способности магов сбоили даже в лучшие времена, структура их маленького сообщества — почти общинная, скрепленная неестественной для людей лояльностью. И в их раю иногда заводились темные овечки, но даже те чаще всего знали, с какой скалы надо сброситься, чтобы не подвести под монастырь всех, — случись им зайти слишком далеко.
