31 октября
Б е р и н г о в о м о р е
26 и 28 числа были выданы деньги за октябрь, и все население «Чайковского» бросилось на берег — в магазины и на оба здешних базара — городской и поселка судоверфи (Индустриального). Нарасхват шли картофель, балык, шпиг, даже редька, репа, капуста. Цены на картофель, например, моментально выросли в 2—3 раза. Весть о том, что на «Чайковском» получили деньги, быстро сделала свое дело.
Были и забавные случаи. Один офицер купил для жены лыжный костюм. По-разному относились женщины к такому виду одежды. Наша соседка Фрося Буряк плевалась и говорила, что никогда не носила и в жизни не наденет штанов. И все-таки многих соблазнила практичность такой одежды в дороге: чем носить мужние кальсоны или галифе под юбкой, как некоторые, так лучше уж лыжный костюм. И вот был брошен клич:
— Покупайте лыжные костюмы!
Не устояла и Фрося Буряк.
Все годами лежавшие на полках магазинов неуклюжие лыжные костюмы были перенесены на «Чайковского». Продавцы ликовали. Но после этого начали женщины мерить принесенные мужьями покупки, и тут оказалось, что только одной из десятка костюм более или менее подходит, на остальных же они сидят уродливо. А кому хочется выглядеть уродливой? Начались перепродажи, обмены. Но с «Чайковского» эти костюмы никуда не ушли, и теперь наши женщины производят впечатление большой лыжной команды, направляющейся на какие-то крупные, может быть, даже международные состязания на Крайний Север.
После того как вся картошка была перенесена на «Чайковского» (так же как и лыжные костюмы), нам объявили, что будем пересаживаться на теплоход «Ленинград», тот самый, который шел нас спасать в океане.
И утром 28-го он действительно подошел к нам — легкий, незагруженный, просторный, с музыкой. «Все! Я решила — еду!» — сказала Лена. Он стал поблизости на якорь, потом пришвартовался к нашему борту.
Итак, мы пересели, на теплоход «Ленинград», типа «либерти», построенный в апреле 1943 года в Портленде (США). У него больше, чем у «Чайковского», скорость (13 узлов), просторнее помещения. Уже замечено, что он меньше дымит, а мужчины хвалят уборную, в которой есть даже свет. Очень всем понравилось и то, как вчера, в 12 часов дня, по радио объявили: судовые часы переведены на час вперед, по 12-му поясу; за сутки пройдено 293 мили; скорость хода — 12,5 узла. Ветер норд-ост силою 6 баллов, а лучшая скорость была достигнута во время вахты машиниста такого-то…
Прошлой ночью в четвертом часу утра я выходил на палубу. Увидел удивительную луну — никогда в жизни такой не видал. Узкая, как совершенно изношенный серп, она стояла так низко над морем, что касалась одним рогом волн. Вообще все было очень красиво. Поставленный на рукоять ковш Большой Медведицы, какая-то очень яркая звезда над горизонтом и рядом с нею эта луна — не то серп, не то позолоченное крыло чайки, не то далекий вечерний парус, освещенный давно закатившимся, загоризонтным солнцем… А то вдруг померещится крымская степь, которой не успел как следует полюбоваться и уже оставил.
Лена и та похвалила вчера снежные сопки, подрумяненные уходящим солнцем. А до этого она все, что не крымское, просто не хотела признавать красивым.
Стоя на корме, можно видеть, как неглубоко сидящий, ввиду недогрузки, винт чертит в воде быструю и светлую, молниеобразную спираль.
В твиндеке с железного нашего потолка беспрерывно каплет. Ночью проснешься, прислушаешься, и кажется, будто это редкий тихий дождь шуршит по невидимой листве в далеком детстве.
1 ноября
Дует отчаянный норд. Потолок замерз узорами, и с него больше не каплет. Сильный холод. Вчера миновали какой-то мыс — весь из белых конусов и сахарных голов. Белая земля. Страна зимы.
Рядом с каким-то мысом, отдельно от него, стояла в море белая стройная скала, похожая на женщину в накидке. Снежная невеста.
За вторые сутки пройдено 260 миль — уже меньше, чем за первые. Сильный встречный ветер!
В носовой части замерзла вода в трубах кипятильника. Остался один бак на корме, и к нему стоит огромная, дышащая паром очередь.
Килевая качка окончательно выматывает силы из моей Лены. Любой организм имеет предел выносливости, и мне временами бывает страшно… Если мы доедем до места, я никогда не должен забыть, сколько она приняла мук. Она может называться святой за это, а я — в вечном долгу перед ней.
После 12-ти часов
Пройдена еще 261 миля. Раздают индивидуальные спасательные средства — ожидается усиление шторма. А вокруг холодное-холодное море. Вряд ли в нем проживешь больше часа.
Говорят, что похолодание вызвано наплывом полярных льдов. Вот где еще трудности самые трудные — льды и холода. Навигация в этих водах по срокам уже закончена.
Пароход идет вздрагивая. Когда винт выскакивает из воды, весь корпус корабля трясется. Потом нос поднимается, корма уходит в воду вместе с винтом, и опять продолжается равномерное биение сердца машины, которое хорошо слышно, когда находишься в утробе.
«И все-таки, все-таки впереди… огоньки!»
2 ноября
Здоровенный ветер и полное небо звезд. На палубе много мокрого снега. Открыть дверцу в трюм — уже не легкое дело. Крякают бедные утки, которых везет кто-то с собой в клетке-ящике. Особенно достается им в такую вот погоду и еще тогда, когда моряки моют палубу, поливая ее сильными струями воды. А между тем если они выживут, то, может быть, станут первыми домашними утками на Чукотке.
Шторм и пурга. Пароход в инее. Ветер страшный. Трясет (из-за винта) отчаянно. Порою удары волн бывают настолько сильными, что кажется, они способны переломить пароход. В такие минуты он весь ходит ходуном и долго не может успокоиться.
Поговаривают, что эти теплоходы «либерти» американцы строили с большой поспешностью, подгоняемые совершенно неслыханными прибылями, и поэтому сразу же начались аварии. Еще во время войны специальная комиссия будто бы установила. Что каждый пятый из построенных теплоходов нельзя было выпускать в море…
А что, если
