Однако убить их и скрыть свою причастность уже не так легко. Призраки Ютула прекрасно бы тебе с этим помогли, разве нет? А ты в свою очередь остался бы абсолютно непричастен.
– Вот как? Тогда зачем я помог им выбраться, как ты считаешь? – Ци Ла смотрел в глаза Седьмого князя, ничуть не тревожимый их холодным взглядом.
– Поэтому я и спрашиваю: зачем тебе это.
– Неважно. Просто считай, что я поступил так в память о наших хороших отношениях с прежним Первым князем Гильгамешем, я был перед ним в небольшом долгу… Мне не нравится это чувство, поэтому я оказал услугу тебе, его бывшему Апостолу небес. Так, можно считать, что мы с Гильгамешем в расчете.
– Это значит, что мы с Ляньцюань теперь перед тобой в долгу. – серьезным тоном произнес Фэнхунь. – Ты не оставил ее там, и об этой услуге мы не забудем. Если когда-нибудь тебе что-то понадобится, только дай знать, и, если это будет в моих силах, я сделаю все, чтобы тебе помочь.
Ляньцюань увидела решительность на лице старшего брата, и сердце ее заныло. Другие не могли расслышать истинного значения его слов, но девушка поняла все.
– Не волнуйся, такая возможность точно представится, – Ци Ла натянуто улыбнулся, в его дыхании чувствовалась ночная прохлада.
Сидевшая сбоку Тяньшу Юхуа, сжав зубы, не произнесла ни слова. Она вовсе не хотела быть в долгу у Третьего князя. Из записей своей семьи она немного знала о нем и теперь смутно чувствовала, что ситуация осложняется. К тому же, пусть Ци Ла и являлся одним из высших князей, ее императорская кровь имела большее значение, а значит, он и так должен был о ней позаботиться, так что ни о каких долгах речи быть не могло. Поэтому принцесса сидела и молчала.
Ци Ла не обратил на ее молчание внимания, его взгляд даже ни разу ее не коснулся.
Ци Лин же сидел ошарашенный услышанным:
– Вы назвали Инь Чэня… апостолом прежнего Первого князя? Разве это не значит?.. Но он же всего лишь Седьмой… Что же тогда получается? – оказавшись в логическом тупике, парень посмотрел на своего князя: тот сидел, опустив голову, и нельзя было увидеть выражение его лица.
– В границах Асланда находятся несколько самых ранних и в то же время важнейших древних врат, которые создали, когда здесь только появились серебряные жрецы. И князья, ответственные за создание врат, из поколения в поколение защищали и поддерживали их. Врата в Усыпальнице Духов – одни из таких врат, и они действительно вели к алтарю в Коридоре Бездны, в то время как другие – в руины Ютула. Первые называют верными вратами, а вторые – вратами, ведущими к гибели, но это не совсем точное описание, хоть и передает смысл. У того, кто прошел через них, и правда мало шансов вернуться живым. Несколько дней назад я неожиданно для себя ощутил, что туда одновременно вошли сразу три апостола, и счел это странным, в этом не было никакого смысла. Через Тяньгэ я узнал имена тех апостолов, кто вошел в Усыпальницу, – среди них был твой Седьмой апостол, Инь Чэнь. И лишь поэтому я решил вывести его. С моей стороны это было одолжение, и только.
– Ну уж нет, так просто ты не отделаешься. Почему мы все попали в руины Ютула? Разве не из-за проблем с вратами?! С информацией Тяньгэ тоже случилась полная неразбериха, ведь оба выхода вели в руины, это грозило нам верной смертью! А поскольку за них отвечаешь ты, то должен был нас спасти, а говоришь так, будто оказал нам огромную услугу. Можешь считать меня великодушной, раз я не обвиняю тебя! – внезапно выпалила раскрасневшаяся от гнева Тяньшу Юхуа.
– Если бы я не задолжал Гильгамешу, то не вошел бы и не спас вас, несмотря на проблемы с вратами. То место… Разве кому-то хочется наведываться туда без веских причин? Апостолы умирают, и их сменяют другие – ровно так же, как и со смертью князя на его место встает другой. Лично меня подобное не особо волнует. – Ци Ла смотрел на Юхуа ласково, растянув губы в прекрасной нежной улыбке, но во взгляде его был лед, от которого просто разило холодом. Девушке стало не по себе, и она не решилась продолжать изливать на него свой гнев, поэтому, все так же сидя сбоку, прикрыла рот и больше не произнесла ни слова.
– Ты уже разобрался, почему врата не сработали как надо? – Инь Чэнь смотрел прямо в глаза Третьему князю.
– Не совсем, – Ци Ла продолжал слабо улыбаться, и было непонятно, о чем он думает, словно все его эмоции спрятаны глубоко внутри в запутанных лабиринтах его тела. Ни взгляд, ни поза не давали подсказок о его истинных переживаниях. – По-вашему, среди князей Асланда лишь я способен создавать врата и поэтому никто не мог поменять места, в которые они ведут. Однако вы забываете, что край воды не единственная империя на этом материке. Есть еще три: край ветра, огня и земли, в каждом из которых есть князь, способный создавать врата. Ко всему прочему князьям империи Эльс достаточно легко дается изменение связей и устройства географического пространства. Но, помимо этого, существует еще один вариант произошедшего… Вот только его вероятность почти ровна нулю.
– Какой? – спросила Ляньцюань.
– Серебряные жрецы лично изменили врата, – произнес Ци Ла ровным тоном и стер улыбку с лица, которое стало напоминать каменное, – теперь окружающие практически не могли ухватиться за нить паутины его истинных мыслей и настроения.
– Это действительно маловероятно. Если бы они планировали избавиться от нескольких апостолов, то просто велели бы Четвертому князю отправить красную весть Ю Мину, разве нет? – покачал головой Фэнхунь не в силах принять его допущение.
– Ты невнимательно слушал Инь Чэня? Конечно, нет ничего сложного в том, чтобы избавиться от нескольких апостолов, однако сделать это так, чтобы не было видимой связи между их гибелью, серебряными жрецами или системой духовной магии, уже не так просто, – на губах Ци Ла снова появилась улыбка, но глаз она не коснулась.
– Что мы такого сделали? Зачем от нас избавляться? – недоверчиво спросила Тяньшу Юхуа.
– Этого я уже не знаю, возможно, вы нарушили какой-либо запрет или узнали некую тайну, – с этими словами Ци Ла поднял глаза и невозмутимо посмотрел на брата и сестру Гуйшань. Фэнхунь и Ляньцюань одновременно отвели глаза.
– Раз уж мы заговорили о вестях, в них тоже произошла ошибка, так что не только с вратами проблема. Одну и ту же белую весть о
