боль, словно ступни его распороли кинжалы. Только опустив голову, молодой человек обнаружил, что в какой-то момент магический круг под ним во многих участках успел разорваться. Буквально в следующее мгновение замедленные, словно двигавшиеся сквозь воду, молниевые лисы одна за другой начали вырываться… В темноте раздался треск, и через пару мгновений сотни скрывавшихся во мраке зверей высвободились из тисков белого воздушного потока. Золотистые молнии вокруг их тел вновь пришли в движение, и лисы с фантастической скоростью метнулись в сторону застывшего и неспособного сдвинуться с места Лу Цзюэ.
Последним, что пронеслось перед глазами парня, стал рой несущихся к нему золотых молний. Дальше костный мозг юноши взорвался острой болью, которая в одно мгновение оборвала все его чувства.
Когда он пришел в сознание, близился рассвет.
На траве за ночь собралась влага, и, лежа на земле, Лу Цзюэ ощутил, что холодная роса пропитала его одежду, и предрассветный ветер поздней осени пронизывает до костей. В этом резком холоде к его конечностям постепенно вернулась способность чувствовать.
Лу Цзюэ с трудом сел и обнаружил, что кто-то накинул на него черный плащ, сшитый из мягких черных перьев и сверкающих серебристых шелковых нитей. Парень узнал в нем одежду Ци Ла.
Князь сидел на сыром камне рядом и смотрел в далекое ночное небо. Оно имело глубокий темно-синий цвет, но теряющуюся за кронами деревьев линию горизонта уже постепенно марали лучи предрассветного солнца. Совсем скоро светило должно было мало-помалу разорвать умиротворенную темную ночь и разогнать нынешний морозный холод, отчего все еще остававшиеся на небосводе крохи звезд выглядели особенно хрупко и печально – они мерцали, отражаясь в глазах Ци Ла. На его ресницах собрались совсем маленькие капельки росы, напоминающие слезы, и оттеняли ту едва заметную улыбку в уголках его губ, что придавало мужчине красоту, присущую божествам.
В глазах Лу Цзюэ он и так всегда являлся божеством, а не простым смертным. Казалось, князь живет где-то за гранью мира, и его не касается ни радость, ни печаль. Он напоминал воздушный замок в небесах, к которому никак не приблизиться.
Верно, именно о замке подумал Лу Цзюэ, когда впервые увидел князя. Ему было двенадцать. Весь в лохмотьях, поглощенный чувством голода и усталости, он рухнул посреди пустыни, и там, когда он находился на грани смерти и просто цеплялся за жизнь, появился Ци Ла. Увидев перед собой чистого от всего мирского, прекрасного мужчину, Лу Цзюэ даже решил, что уже умер, и это небесное божество явилось, чтобы забрать его в рай, где не будет больше страданий. С той встречи князь почти не изменился внешне – он обладал поразительной красоты внешностью, а время едва ли оставило свой след на его лице. Ци Ла выглядел словно знатный молодой человек и в то же время напоминал старика-отшельника, что живет вдали от всех. Ци Ла стоял перед ним чудесным воздушным замком.
Он опустился на корточки и погладил сухую, растрескавшуюся кожу на лице мальчика, а затем обнял, оставаясь на месте. Князь посмотрел на Лу Цзюэ чарующим взглядом, а в глубине ресниц застыл темный блеск. От ворота до мальчика донесся сильный аромат, манящий, как запах ягод в густом лесу, и Лу Цзюэ смутно ощутил, как вокруг все засияло золотом. Свечение это кружило, а песчинки, словно лишившись веса, раскачиваясь полетели от земли к небу. В удивлении мальчик широко распахнул глаза и в следующий миг увидел, как множество крупиц вновь потяжелели и рухнули вниз, вот только упали они уже не на землю, а на водную гладь, послав по изумрудной поверхности озера мелкую рябь. Вдруг оказалось, что князь стоит по пояс в озере, обнимая маленького Лу Цзюэ и легонько опуская его в воду. Освежающая вода тут же окутала его сухую, покрытую трещинками кожу, Лу Цзюэ опустил голову, раскрыл рот и почувствовал на языке сладость, словно пил из родника.
С того момента он стал апостолом Ци Ла и оставался подле него, готовый отдать жизнь за своего князя. Хотя на самом деле об опасности и речи не шло, потому что перед лицом Ци Ла любое зло, казалось, теряло свою силу. Вместе они побывали на ледяных пустошах крайнего севера, где кроме льда ничего не было: ни животных, ни растений. Там под вечными льдами Лу Цзюэ отыскал и прорубил путь к горячему источнику, в котором они вместе искупались, и парень видел на белокожей крепкой груди мужчины плотные линии духа, непрерывно разветвляющиеся и разрастающиеся. Под защитой князя Лу Цзюэ успел обезглавить клинком нескольких крупных древних зверей у границ с империей Индэ. А однажды Ци Ла даже отвел его в глубь карстовой пещеры под землями империи Эльс, где бил искрящийся темно-зеленым светом ручей с водой, полной крайне редкой ряски люйму. Там он выловил немного листочков из воды и, растерев, втер в обнаженную грудь Лу Цзюэ, после чего апостол видел, как растение засияло изумрудным светом и проникло глубоко под кожу, растворившись в его теле. И с того момента его способность к регенерации и устойчивость к ядам сильно выросли.
Из глупого невежественного мальчишки он вырос в признанного в магических кругах Гланорта самого одаренного и многообещающего апостола. Долгие годы рядом с Ци Ла теперь казались коротким мигом. Князь оставался таким же – прекрасным и холодным, словно время никогда его не касалось, в то время как сам Лу Цзюэ и не помнил, каким ребенком был прежде, потому что давно вырос в крепкого взрослого парня.
Он сидел, окруженный медленно вращающимся золотистым магическим кругом, внутри которого в воздухе парили сотни белоснежных молниевых лис. Выглядели звери так, словно застыли внутри барьера, где время лишилось хода, и даже пылинки и листья деревьев зависли без движения. Золотистое свечение огромного магического круга окутывало Ци Ла, отчего тот казался настоящим божеством.
Лу Цзюэ поднялся с земли, снял с себя черный плащ, расшитый перьями феникса, и аккуратно накинул на плечи мужчины, после чего в почтении склонил голову, вытянул руки по швам и неподвижно застыл перед князем.
– Лисы чуть было не изорвали твой дух в клочья, – голос Ци Ла звучал ровно и мягко, но в то же время был словно пропитан ледяной росой, и от этого казался близким и далеким одновременно. Уголки его рта растянулись в слабой полуулыбке.
– Я поспешил. Простите, что подвел вас, – молодой человек опустился на колени перед князем и склонил голову. На его шее и щеках медленно заживали ранки, оставленные золотистыми молниями.
– Ты должен хранить в
