так всегда.
Закончив на кухне, я поднимаюсь в комнату Терри. Я принесла ему новое одеяло и подушку. На ночь брата не оставят, но пусть помещение выглядит готовым. Пусть брат увидит, что ему есть куда вернуться, когда он будет готов. Доктор Халил говорит, ждать недолго. Они все еще сокращают дозу лекарств, но брат в порядке и сможет полностью отказаться от них, как только вернется домой.
Я сказала это доктору Халилу. Что Терри сейчас больше всего нужно вернуться домой.
— Тебя наш Барри на свидание позвал, что ли? — позже спрашивает Мардж, когда видит, как я снова смотрю на часы.
— Нет, и я сказала тебе не выдумывать чушь. Наш Терри возвращается домой. Ненадолго. Но если все пойдет хорошо, в следующее воскресенье его отпустят с ночевкой.
— Так что же ты, черт возьми, все еще здесь делаешь? — спрашивает Мардж. — Иди и забери его. И так долго ждала.
— Спасибо, Мардж, — благодарю я. — Я завтра отработаю.
— Нет. А теперь вали отсюда.
Я улыбаюсь ей и снимаю фартук. Через пять минут я иду в больницу, вспоминая все разы, когда забирала Терри из школы. Всегда волновалась, вдруг с ним что-то случится и у него будут проблемы.
И все разы, что валялась в кровати без сна, пока он был маленьким.
Боялась, вдруг брат услышит, как мама и папа дерутся, а затем, несколько лет спустя, что мама напьется и разбудит его, поднимаясь по лестнице. До сих пор помню, как лежала без сна в ночь после смерти мамы. Мучилась угрызениями совести за облегчение. И сильно испугалась, что брата заберут под опеку или что-то в этом роде. Однако они этого не сделали. Сказали, что я способна позаботиться о нем в свои восемнадцать лет. Не знали, что я уже много лет за ним ухаживаю. И так до сих пор. Все еще волнуюсь. Но на этот раз в моем сердце поселилась хрупкая надежда.
Когда я подхожу к палате Терри, он уже сидит в своем кресле и ждет.
— Привет, милый. Готов? — спрашиваю я.
Он кивает.
— Немного нервничаю. Меня не выпускали… ну, с тех пор.
— Все будет хорошо, — заверяю я. — Ты был болен, а сейчас тебе намного лучше. Так сказал доктор Халил. Он бы не выпустил тебя, если бы решил, что ты недостаточно здоров.
— Так странно, мы ведь поедем в новое место. Не похоже на возвращение домой.
— Я знаю. Но тебе понравится. Как только ты увидишь свои вещи.
— Что-нибудь осталось с прежнего места?
— Только твой телевизор, видео и все твои кассеты.
— Кто там сейчас живет? Я имею в виду, в нашем старом доме.
— Не знаю, милый. Я туда больше не ходила. Теперь у нас новый дом. Новое начало и все такое.
Терри встает и берет свою сумку.
— Ну что, идем?
— Ага, — кивает он, следуя за мной из комнаты.
Терри стоит на кухне и оглядывает дом, которого никогда раньше не видел.
— У тебя новые чайник и тостер, — замечает он.
— Да, их дал мне Мартин, когда я переехала. Тот парень, что будет представлять тебя на апелляции, помнишь, я говорила?
— Папа Финна, — подхватывает брат.
— Верно, — говорю я, радуясь, что он действительно слушал мою болтовню во время визитов.
— Похоже, этот Финн славный.
— Так и есть. Он тебе очень понравится. Уверена, вы с ним скоро познакомитесь.
— Что это? — спрашивает Терри, указывая на листовку на холодильнике.
— О, это кружок рисования, начнется на следующей неделе. Взяла листовку в библиотеке, подумала, чего бы не сходить, хотя не знаю, куда его втиснуть в график.
— Давно пора, — говорит Терри. — Ты всегда хорошо разбиралась в искусстве. И со мной все будет хорошо. Не беспокойся обо мне.
Я улыбаюсь ему. Конечно, это неправда. Но так приятно снова слышать, как брат думает о других людях.
— Спасибо, — благодарю я. — Может, что и выйдет.
Терри следует за мной наверх в свою спальню и оглядывается.
— Она большая, — замечает он. — Больше, чем моя прошлая комната.
— Ага. А еще тут красиво и светло.
Когда мы возвращаемся в гостиную, Терри идет прямиком к телевизору. Заглядывает в картонную коробку и проверяет, там ли все его кассеты. Затем поворачивается и улыбается мне:
— Тогда поставь чайник, сестренка. У нас есть время на пару серий.
Плетусь на кухню. Когда я возвращаюсь с чаем, брат смотрит дрянную пародию на Фредди Меркьюри, и такое впечатление, что он никогда и не уезжал.
До. 13. Финн
В воскресенье вечером я лежу в палатке рядом с мамой. Не уверен, спит она или просто притворяется, как я. Мои ноги гудят от долгой прогулки, а живот все еще полон овощных колбас и печеных бобов, которые мы приготовили к чаю.
Но все, о чем я могу сейчас думать, — это папа. Он будет переживать, что мы не приехали домой, и, вероятно, понял: утром на встречу с миссис Рэтклифф придется идти одному. Если он еще пойдет. Скорее, все отменит, потому что нет смысла идти, если меня там не будет.
И как бы папа ни злился сейчас, к четвергу, когда мы вернемся, рассвирепеет еще больше.
Не могу не думать, что это моя вина. Если бы я не заболел, мама, возможно, не догадалась бы взять меня с собой в поход. Интересно, что завтра скажут другие дети, когда я не приду. Они, наверное, подумают, что я прикинулся больным, лишь бы не сдавать экзамены. Но Лотти догадается. Я почти уверен, она поймет, что мы устроили действительно громкий протест.
Будь у меня мобильный телефон, я мог бы написать ей и сообщить, что происходит. Думаю, она бы очень разволновалась. Но тогда, возможно, Лотти попала бы в беду из-за того, что не доложила обо мне, так что, наверное, и хорошо, что я без телефона. Теперь я понимаю, почему мама не
