При этом он бросил взгляд на своих коллег.
– Сержант прав, сэр, – отважился высказаться Гарсия. – Это действительно единственный способ установить истину. Бьюсь об заклад, тамошняя леди Макбет не разожмет своих лилейных губ, чтобы сделать признание.
Родригес кивком обозначил свое согласие.
– Если я дам разрешение, каким будет твой план, Малколм? – поинтересовался Ньюболд.
– Выписать ордер нынче же вечером и найти судью, который его подмахнет. А завтра прямо по утру отправиться брать Холдсворта. Сидя в наручниках в машине с решетками на окнах, он начнет лучше соображать что к чему. Вдобавок, чем быстрее мы увезем его из дома Даваналей, тем лучше.
– Что ж, похоже, у нас нет другого выхода, – сказал Ньюболд. – Действуй.
***Без десяти шесть утра, еще в совершеннейшей тьме Эйнсли и Хорхе Родригес въехали в усадьбу Даваналей на машине без маркировки. За ними следовал бело-голубой полицейский фургон, в котором сидели двое патрульных.
У парадного входа в дом все четверо вышли из машин и, как было оговорено заранее, Родригес взял роль командира на себя. Он первым подошел к массивной двери и вдавил кнопку звонка, не отпуская ее пальцем несколько секунд. Затем выдержал паузу и позвонил еще раз, потом дал несколько трелей подряд, после чего изнутри донеслись смутные звуки и мужской голос:
– Кто там еще? Не шумите, я уже иду.
Проскрежетал тяжелый засов, одна из створок двери на несколько сантиметров приоткрылась, уперевшись в толстую цепочку. В образовавшейся щели возникло лицо дворецкого Холдсворта.
– Полиция! – провозгласил Хорхе Родригес. – Откройте, пожалуйста.
Звякнул металл, двери распахнулись. На пороге им предстал впопыхах одетый Холдсворт – рубашка застегнута на две пуговицы, пиджак лишь наброшен на плечи. Обозрев прибывшую группу целиком, он вскричал:
– Господи! Что еще стряслось? Хорхе придвинулся ближе. Он произнес внятно и громко:
– Хэмфри Холдсворт, я располагаю ордером, чтобы арестовать вас по обвинению в убийстве Байрона Мэддокс-Даваналя. Должен предупредить, что с этого момента вы имеете право хранить молчание… Вы не обязаны говорить со мной и отвечать на мои вопросы…
Нижняя челюсть Холдсворта отвисла. На лице отразился ужас.
– Постойте! Подождите! – У него перехватило дыхание. – Это ошибка! Я здесь ни при чем… Хорхе невозмутимо продолжал:
– Вам также предоставляется право воспользоваться услугами адвоката. Если вы не располагаете средствами для этого, общественный защитник будет приглашен бесплатно…
– Нет! Нет! Нет! – закричал Холдсворт и сделал попытку выхватить документ, который показывал ему Родригес.
Но Эйнсли оказался проворнее. Он шагнул вперед и поймал руку дворецкого, ухватив за запястье:
– Успокойтесь и выслушайте! Здесь нет никакой ошибки.
Хорхе закончил и скомандовал Холдсворту:
– А теперь – руки за спину!
И прежде чем дворецкий смог что-нибудь понять, на нем защелкнулись наручники. Эйнсли сделал знак патрульным:
– Можете забирать его.
– Послушайте меня! – взмолился Холдсворт. – Это вопиющая несправедливость! И потом, я обязан поставить в известность миссис Даваналь! Она сумеет принять меры, чтобы…
Но невозмутимые полисмены уже подтащили его к своему фургону, открыли заднюю дверь и впихнули арестанта на сиденье. Бело-голубая машина тронулась, в ее клетке метался и кричал арестант.
***Полицейские доставили Холдсворта в комнату для допросов отдела по расследованию убийств, где пристегнули наручниками к стулу. Эйнсли и Родригес, приехавшие следом, дали арестованному полчаса побыть в одиночестве, а затем вместе вошли к нему и уселись по противоположную от него сторону простого металлического стола.
Холдсворт бросал на них испепеляющие взгляды, но заговорил значительно спокойнее, чем незадолго до того на пороге дома Даваналей.
– Я требую адвоката и немедленно. Кроме того, я настаиваю, чтобы вы объяснили мне…
– Минуточку! – Эйнсли поднял вверх руку. – Вы требуете адвоката, и ваше требование будет удовлетворено. Однако до того, как ваш защитник приедет сюда, мы не вправе ни о чем вас спрашивать, а также отвечать на ваши вопросы. Поэтому нам лучше будет пока покончить с некоторыми мелкими формальностями.
Он кивнул Родригесу, который тут же "открыл свою папку и достал из нее бланк и блокнот.
– Назовите свое имя полностью, – попросил он.
– Но ведь вам оно прекрасно известно, – фыркнул дворецкий.
Чуть наклонившись к нему, Эйнсли спокойно бросил:
– Если вы нам поможете, дело пойдет гораздо быстрее.
Пауза. Недовольное сопение. И затем:
– Хэмфри Ховард Холдсворт.
– Дата рождения?
Когда все необходимые сведения были получены, Родригес протянул ему бланк.
– Подпишите, пожалуйста, вот это. Здесь сказано, что вы были информированы о своих правах и предпочли отвечать на вопросы только в присутствии адвоката.
– Ну, и как же, по-вашему, я могу это подписать? – свободной левой рукой Холдсворт указал на пристегнутую наручниками к стулу правую. Родригесу пришлось освободить его от оков. Пока Холдсворт массировал себе правое запястье и недоверчиво разглядывал лежавшую перед ним бумагу, Эйнсли поднялся.
– Я на секунду, – сказал он Хорхе, а потом подошел к двери, открыл ее, высунулся из комнаты наружу и прокричал в совершенно пустой коридор:
– Эй, эти старые отпечатки пальцев из Англии нам пока не нужны! Мы будем ждать адвоката, так что принесете их нам позже!
Холдсворт порывисто повернул голову.
– Что это еще за отпечатки из Англии?
– Извините, – ответил вернувшийся к столу Эйнсли, – но мы не можем продолжать нашу беседу, пока не прибыл адвокат.
– И сколько же придется ждать? – спросил Холдсворт нетерпеливо.
– Откуда нам знать? – пожал плечами Родригес. – Это ведь ваш адвокат. Холдсворт негодовал:
– Я хочу, чтобы мне сию секунду сказали, о каких отпечатках пальцев идет речь!
Родригес посмотрел на него с прищуром и осторожно спросил:
– Вы, стало быть, согласны продолжить наш разговор, не дожидаясь приезда адвоката?
– Да, да, черт возьми!
– Тогда не надо подписывать этот документ. Вот вам другой, где говорится, что вы ознакомлены со своими правами и предпочли…
– Ладно, короче! – Холдсворт схватил со стола шариковую ручку и быстро подписал протянутый ему бланк. Потом повернулся к Эйнсли:
– А теперь рассказывайте.
– Это ваши отпечатки пальцев. Они были взяты у вас тридцать шесть лет назад, – голос Эйнсли звучал ровно и размеренно. – Нам их переслали из Англии, и они полностью совпадают с теми, что мы обнаружили на будильнике в комнате убитого. На нем, к тому же, были пятна крови жертвы.
На этот раз молчание длилось дольше. Холдсворт помрачнел, понурил голову и сказал:
– Да… Помню, это я поднял чертов будильник с ковра и поставил на стол. Как-то бессознательно…
– Почему вы убили Байрона Мэддокс-Даваналя, мистер Холдсворт? – таким был следующий вопрос Эйнсли.
Лицо дворецкого изобразило гримасу боли, и он заговорил, совершенно уже не сдерживаясь:
– Я не убивал его! Это было вообще не убийство! Этот идиот сам пустил себе пулю в лоб!
Холдсворту дорого обошлось его признание. Он сломался. Зажав голову ладонями, он медленно мотал ею из стороны в сторону и рубил фразы:
– Я же предупреждал миссис Даваналь. Я говорил ей, что ничего не выйдет. Что в полиции дураков не держат, и все выплывет наружу. Но нет! – она ничего не желала слушать. Она ведь всегда все знает лучше! Как же она ошибалась! А теперь еще и это!
Он поднял взгляд, влажный от слез.
– Мое старое дело в Англии… Откуда вы взяли отпечатки? Я же заявил о нем при въезде в страну.
– Да, нам об этом известно, – сказал Родригес. – Дело в общем-то пустяковое. Оно не в счет.
– Я прожил в Америке пятнадцать лет! – Холдсворт уже рыдал. – И никаких неприятностей… А теперь, на тебе – обвинение в убийстве!
– Если вы сказали нам правду, это обвинение легко может быть с вас снято, – заверил Эйнсли. – Хотя в настоящий момент ваше положение более чем серьезно. Сейчас вы должны нам помочь и ответить на все вопросы, ничего не скрывая.
– Спрашивайте, – Холдсворт выпрямился и поднял голову. – Я скажу все, что знаю.
***Картина событий оказалась достаточно проста. За четыре дня до того Холдсворта и Фелицию Мэддокс-Даваналь разбудил в пять тридцать утра громкий хлопок выстрела. Они столкнулись перед дверью комнаты Байрона, – оба в ночных рубашках, вошли и увидели его распластанным на полу с продырявленным черепом. В правой руке он сжимал рукоятку пистолета.
– Меня чуть не стошнило. Я просто не знал, что делать, – рассказывал дворецкий Эйнсли и Родригесу. – Зато миссис Даваналь сохраняла полное хладнокровие. Она очень сильная. Взяла все под свой контроль и начала давать указания, мы были уверены, что во всем доме бодрствуем мы одни.
