Шаннон стояла, держась за ручку дверцы, и пристально смотрела на меня.
Наконец она кивнула.
Я почувствовал, как спало напряжение в теле и оно обмякло.
— Пока, Джонни, — шепнула она и захлопнула дверцу.
— Пока, Шаннон, — пробормотал я, поворачивая ключ зажигания.
Нужно поскорее уезжать отсюда, пока я не сотворил какую-нибудь глупость: например, не усадил ее снова к себе в машину и не повез к себе домой.
Потому что какой-то глюк в мозгу подсказывал мне так и сделать.
Оставлять ее здесь было никак нельзя.
Уезжай, Джонни.
Разворачивай машину и уезжай.
Она в порядке.
Она в полном порядке.
Кав, сосредоточься на игре.
У тебя тренировка.
Не теряй голову из-за девчонки.
Покачав головой, я переключил передачу, пытаясь волевым усилием совладать с собой и уехать.
Не получилось.
Я не мог уехать.
Переведя рычаг на холостой ход, я открыл дверцу, высунулся и крикнул:
— Подожди!
Шаннон остановилась и изумленно уставилась на меня.
— Что такое?
Что ты делаешь, Кав?
За каким хреном ты это делаешь?
— Поехали со мной.
Эти слова вылетели у меня изо рта раньше, чем я успел спохватиться или взять их назад.
— Поехать с тобой… куда? — шепотом спросила Шаннон, и ее взгляд скользнул от меня к дому в конце улицы.
Я не знаю, Шаннон.
Я вообще ничего не знаю.
И совсем не понимаю, что вообще происходит со мной.
Просто интуиция мне подсказывает: оставлять тебя здесь нельзя.
— Куда хочешь, — предложил я, кашлянул и добавил: — Хочешь, просто покатаемся? Или съездим куда-нибудь поесть?
Что за чертовщина со мной творится?
Я увидел, как в ее глазах что-то мелькнуло, и это что-то было до жути похоже на облегчение.
— Ты этого хочешь? — тихо спросила Шаннон. — Хочешь, чтобы я поехала с тобой?
Я неуверенно кивнул.
— Да, Шаннон, — судорожно произнес я. — Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
26. Этот парень — герой
Шаннон
Я вернулась в его машину.
Я не представляла, куда мы едем, и вообще не понимала, зачем Джонни, проделав весь этот путь до моего дома, вдруг предложил поехать с ним. Но в тот момент мне на это было плевать.
И на то, что на прошлой неделе он задел мои чувства.
И на то, что я могу попасть в неприятности, потому что провожу время с ним.
Когда он открыл пассажирскую дверцу и предложил убежать на время из ада, именуемого моим родным домом, я попросту откликнулась.
Даже больше чем откликнулась.
Я буквально прыгнула на сиденье.
Минут через сорок пять мы уже сидели друг против друга в городском пабе «Служанки», передо мной стояла наполовину пустая тарелка с супом и бутылка кока-колы, и сердце мое колотилось вовсю.
Едва мы вошли в людный паб, все посетители мгновенно уставились на Джонни.
Даже просто смотреть было жутко, как он пытается справиться со всем этим вниманием.
Меня такое ошеломляло, и я представить не могла, каково Джонни.
Ведь ему было всего семнадцать.
Но как и в тот день на поле, когда его осаждали репортеры, Джонни вел себя очень профессионально: пока мы дожидались официантку, он отвечал на рукопожатия и спокойно выдерживал похлопывания по плечу.
Внимание, оказанное ему, а также его рука на моей талии настолько отвлекали, что я лишь кивнула, когда он наклонился к моему уху и спросил, хочу ли я есть.
Следующие пять минут ушли на разговоры Джонни со случайными людьми, и наконец мы заняли единственный свободный столик в зале.
Я жутко смутилась, когда он купил мне еду, и в иных обстоятельствах я бы возражала и предложила заплатить сама, но у меня не было денег.
У меня не было ничего, что я могла бы предложить этому парню.
Совсем ничего.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Джонни, отвлекая меня от мыслей.
Я сидела, разглядывая руки, и его вопрос вынудил меня поднять голову, и я увидела, что он глядит на меня, сидя напротив за маленьким круглым столом.
Я заставила себя выдержать его взгляд, и в животе разлилось знакомое тепло. Куртка Джонни по-прежнему была у меня на плечах, но не спасала от дрожи.
— Я… ну, гораздо лучше, — ответила я, краснея под его взглядом. — Спасибо.
— Хорошо. — Джонни откинулся на спинку стула, пристально глядя на меня и рассеянно постукивая пальцами по подставке для пивной кружки. — Я рад.
— Спасибо за ужин, — добавила я, испытывая смущение, неловкость и еще миллион других чувств. — Очень признательна.
От моих слов Джонни разулыбался до ушей.
— Ты называешь тарелку супа ужином? — спросил он, улыбаясь так, что на щеках появились ямочки.
— Это была большая тарелка, — пожав плечами, ответила я. — Так что можно считать, я поужинала.
— Шаннон, это всего лишь суп, — усмехнулся Джонни. — Практически одна вода.
— Думаешь? — Я смотрела на две пустые тарелки перед ним: суповую и для второго. — А ты все еще не наелся?
Быть такого не может.
У меня на глазах он опустошил гигантскую плошку с супом и уничтожил целую гору овощей с курицей.
Физически невозможно оставаться голодным, съев столько еды.
— Это был перекус, — усмехнулся Джонни.
— Перекус? — Я уперлась локтями в стол и спросила: — Собираешься дома еще раз поужинать?
— До ночи я, наверное, поем еще минимум четыре раза, — ответил он.
— Но сейчас уже пять часов, — пробормотала я, разинув рот.
— Знаю. — Он покачал головой и печально улыбнулся. — Знала бы ты, сколько я обычно съедаю за день. Ты была бы в шоке.
— Но ты совсем не жирный, учитывая, сколько ты ешь, — выпалила я и сразу же пожалела о сказанном.
— Ни капельки, — тихо рассмеялся Джонни.
Мои щеки сделались пунцовыми.
— Прости, пожалуйста, — поторопилась загладить я свой ляп. — Не хотела называть тебя…
— Не извиняйся, — перебил меня Джонни. Он по-прежнему улыбался. — Я тренируюсь. Жестко. Нужно топливо, чтобы прокачивать тело.
— Это из-за регби? — спросила я, откидывая за уши промокшие под дождем волосы.
Джонни кивнул:
— Мне нужно четыре с половиной тысячи калорий в день, если идут тренировки.
У меня отпала челюсть.
— Как вообще столько может влезать в человека?
— Я стараюсь, — усмехнулся Джонни.
— Как? — спросила я, всерьез заинтригованная.
— Разделяя приемы пищи на равные промежутки, — пояснил он. — Ем нужную еду в нужное время. — Он снова пожал плечами. — Обычно ем через каждые два или три часа. Мой нутрициолог считает такой режим оптимальным для моего тела.
— Выходит, у тебя режим кормления? Как у младенцев, — хихикнула я.
Джонни снисходительно улыбнулся и отхлебнул большой глоток разбавленного апельсинового сока.
Игнорируя громкую стайку девчонок за соседним столом, я сконцентрировалась на парне передо мной.
— Значит, ты не ешь ничего вкусненького?
— В каком смысле вкусненького?
— Кока-кола. Шоколад. Мороженое. Хрустящий картофель, — начала перечислять я свои любимые вкусняшки. — Желе с газировкой. Хрустящие хлопья. Пицца. Чизбургер. Чипсы. Китайская еда. Пончики…
— Я в середине игрового сезона, — перебил меня Джонни. Мне показалось, что мой список его немного обидел. — Единственное, что попадает в мой организм, — это органическая непереработанная еда, богатая белками.
— Тебе нельзя даже печенье к чаю? — спросила я, глядя на него.
Джонни покачал головой.
— Боже мой, но почему? Твои тренеры и все другие, кто рулит в Академии регби, будут недовольны? — Я даже вытаращила глаза от такой несправедливости. — Джоуи мне рассказывал, что там парней дрессируют, как щенков. — Мне стало страшно. — Тебе что, дают список запрещенной еды и наказывают, если нарушаешь?
— Нет, — процедил Джонни, перестав улыбаться. — Что за хрень ты думаешь про Академию?
